"Фантастика 2024-106". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Март Артём. Страница 69

Чаша, блестящая медью, выглядела очень торжественно. Перед ней, у пьедестала стояли слуги. Вокруг расположились знатные четырех домов Екатеринодара, организовавших фестиваль.

Я видел там Сикорского. Лысого дворянина, торжественно одетого, сопровождала гордая дама, и я догадался, что это его супруга. Михаила с ними не было. Зато была дочка. Симпатичная, лет девятнадцати, она носила мамины ярко-рыжие волосы, а приятное лицо светилось немногочисленными веснушками. Девушка была одета в скромный летний сарафан бежевого цвета. Воздушная юбка открывала красивые щиколотки, а верх подчеркивал ее утонченную и стройную фигуру.

Остальных знатных я не знал. Был там строгий пожилой мужчина, выглядящий очень сердито и носивший форму, напоминающую военную, и три, такие же строгие дочери вместе с ним. Другим было семейство добродушных с виду толстячков-аристократов, самым толстым из которых, был глава.

Последний дом представляла женщина лет сорока. Холодная нордическая внешность делала ее похожей на супругу вождя викингов, а строгая, но утонченная мужская одежда — на солдата. Ее сопровождали три разновозрастных парня. Младшему было лет десять, старшему около восемнадцати.

Был еще мужчина. Стоял он немного поодаль, и как бы сторонился остальной четверки домов. Что он там делал, я не знал. А самое забавное, что был он одет совсем не по-летнему (хотя к обеду жара набрала силу).

Худощавый, лет этак за пятьдесят, он был одет в темные брюки, белую рубашку, галстук и приталенный бордовый жилет. Лысоватый, дворянин носил волосы на висках и затылке. Щеки белели седыми баками. Особенно выделял его золотой монокль в правом глазу.

Несмотря на любовь дворян к старомодному стилю в одежде, монокли уже давно никто не носил, если только они не были магическими.

— Итак, — проговорил избранный глашатаем, какой-то старый барон, имени которого я не знал, — заполнение чаши почти закончено. Но прежде чем мы продолжим, я бы хотел сказать пару слов, — он улыбнулся, — многие дети людей, здесь присутствующих, посещают академию магии и чародейства, имени его Императорского Величества Сергея Милославовича Романова, да упокоят Предки его душу.

Дворянство зарокотало в ответ старому барону. Я слушал с интересом, уже предвкушал, что речь пойдет о старом дворянине в монокле.

— Думаю, все помнят новость о недавней смерти декана факультета ритуалогии Лукоша Анджеевича Спаковского. Так вот, в новом учебном году его место займет наш сегодняшний гость, — барон указал на дворянина в монокле, — просим любить и жаловать, Семен Витальевич Малиновский!

Вот как. Значит, именно о нем мне говорил Пушкин. Тот самый дворянин, что работал под прикрытием с прокураторами и вокруг которого крутился маг крови.

— Очень рад, очень рад, — вышел вперед Малиновский, — рад познакомиться со всеми вами!

Он взял короткую речь и минут пять говорил какие-то банальности о памяти прошлого декана, об учебе, чести и молодых поколениях магической аристократии. Однако, я постоянно ловил именно на себе взгляд его живых, но внимательных глаз. Кажется, Малиновский знал меня.

— Большое спасибо вам, князь, — кивнул барон-ведущий, — итак, все дуэлянты бросили в чашу свои имена. Пришло время добавить к ним записки с временем дуэлей. Эта честь предоставляется, — он взглянул на рыженькую, — госпоже Веронике Владиславовне Сикорской, дочери нашего славного благодетеля, Его Величества, Владислава Сикорского!

Девушка вышла чуть вперед, сделала скромный реверанс и тут же получила в ответ оживленные аплодисменты. Слуга принес ей стопку записок. Вероника Сикорская взяла их и быстро зашагала к чаше, чуть ли не переходя на бег. Энергично запрыгнула на ступеньки, прямо на каблучках. Девушка выглядела весьма бойкой и уверенной. Бросив бумажки внутрь сосуда, она спрыгнула на площадку, лучезарно сверкнула всем белозубой улыбкой. Снова получила ответ аплодисментами.

— Прошу вас, Ваше Величесвто, — указывая на Сикорского, барон протянул руку.

Теперь лысый дворянин вышел вперед.

— Пусть выпадет же жребий каждому смельчаку! — крикнул он заклинание чаши.

Та задрожала, стала звенеть низким вибрирующим звуком. А потом принялась выплевывать из себя по две записки за раз. Слуги собирали их и выкрикивали имена дуэлянтов, которые были теперь соперниками.

Следом чаша начала выплевывать по одной записке. И там распределялось уже время. Нам с Михаилом досталось десять вечера.

— Сейчас только час дня, — вздохнул Стас, — долго ждать.

— Дуэли начнутся в семь, — я улыбнулся, — попроси девочек, они тебя сводят на арену.

— Всем спасибо, все свободны, — проговорил барон-ведущий, и из толпы послышались смешки. Но их было немного. Кажется, отсылку поняли далеко не все.

Когда пестрая масса дворян начала рассасываться, и мы тоже, всем семейством уже двинулись к шатру, чтобы пообедать и прогуляться по дуэльному городку, чаша зазвучала снова.

Это произошло так внезапно, что все с недоумением обернулись, непонимающе загалдели.

В следующее мгновение, чаша выбросила три записки разом. Барон-ведущий, уже было сошедший с площадки, растерянно вернулся. Главы четырех домов взирали на происходящее с непониманием и тревогой. Только лицо Сикорского ничего не выражало.

Барон опасливо подобрал записки. Принялся читать.

— Тут… тут имена и дата, — сглотнул он.

— Читайте, — строго сказал Сикорский.

— Г-герцог, — начал ведущий, — Олег Петрин избран чашей стоять против, — он оторвал взгляд от последней записки.

Я внимательно и серьезно смотрел на происходящее. А фамилия Петрин показалась мне очень знакомой. Однако, последние события выветрили из памяти то, при каких обстоятельствах я ее слышал, и кому она могла принадлежать.

— Что происходит, — теребил мою руку Стас, — также быть не должно да?

— Мне кажется, не должно, — добавила Вика обеспокоенно.

— Точно не должно, — серьезно посмотрела на меня Тома, — я была здесь в прошлом году с дедушкой. То что случилось сейчас какое-то недоразумение.

… — против, — продолжил герцог-ведущий, — безтитульного дворянина Игната Орловского. Дуэль назначена на послезавтра, на семь вечера.

Дворянство загалдело с новой силой.

— Кто такой этот Петрин?

— А Орловский? Это тот парнишка, что освободил драконицу?

— Я знаю всех дуэлянтов! Эти господа не бросали имена!

Со всех сторон, обеспокоенным тоном доносились комментарии.

— Ты ведь не бросал свое имя, — уставилась на меня Вика.

— Нет, — холодно проговорил я, — не бросал.

Потом я увидел, как ко мне, рассекая толпу, словно военный корабль море, движется Сикорский. Он подошел и посмотрел на меня свысока.

— Олег не мог бросить записку. Скажите, ее бросили вы?

— Все видели каждого, — я не отводил взгляда от маленьких серых глаз князя, — кто бросал записки.

Он не ответил. Только засопел. Потом все же проговорил:

— И вас среди них не было. Да. Но это еще ничего не значит. Чашу можно обмануть. Сложно, но можно.

— Вы меня обвиняете, князь? — я посмотрел на него исподлобья, — и почему же герцог Олег Петрин не мог сам обмануть чашу?

— Я вас ни в чем не обвиняю. Пока что. Но, мне кажется, — склонился ко мне Сикорский и заговорил вполголоса, — вы знаете больше, чем говорите. А бросить ее герцог не мог. Потому что Прокуратор Олег Петрин, мой двоюродный племянник, пропал вчера утром.

Глава 5

— Я не обманывал чашу. Зачем мне это? Мало у меня, что ли других проблем? — говорил я сердито, но спокойно.

— Думаю, — заговорила серьезная женщина с нордической внешностью, — нет смысла сейчас выяснять, кто обманул ее, — она осмотрела всех собравшихся, — ведь все мы знаем, что будет, если дуэль, назначенная чашей, не исполнится.

— А что будет? — Малиновский с интересом посмотрел на женщину.

Главы всех четырех домов-спонсоров фестиваля собрались на арене под большим навесом в красно-белых цветах. В нем обычно заседали дуэльные судьи.