Некроскоп - Ламли Брайан. Страница 58

— Нет, — нетерпеливо оборвал его Драгошани. — Я не это имел в виду. Это изображение мне хорошо известно. Что вы знаете о человеке, о том существе, если хотите, которое дало вам медальон? Удалось ли вам что-либо узнать о его жизни?

Он с нетерпением ждал ответа, сам не до конца понимая, почему задал этот вопрос. Он вырвался у него сам собой, как будто под влиянием порыва.

Гирешци, кивнув, взял из рук Бориса медальон, цепь и часы.

— Возможно, вам это покажется странным, потому что, окажись вы на моем месте, после всего что я пережил, вы наверняка постарались бы избежать всего, что может быть связано с подобными вещами. Вам, наверное, и в голову не пришло бы, что эти события дали толчок моим многолетним поискам и исследованиям. А случилось тем не менее именно так. Конечно же, приступая к такого рода частному расследованию, я прежде всего постарался выяснить имя человека, которого уничтожил в ту ночь, а также все, что возможно о его семье и жизни. Итак, звали его Фаэтор Ференци.

— Ференци? — Драгошани повторил имя, словно смакуя его звучание. Он наклонился вперед, и пальцы его, упиравшиеся в стол, побелели от напряжения. Он был уверен в том, что это имя что-то для него значит. Но что именно? — А его семья?

— Как? — Гирешци, казалось, было очень удивлен. — Вы не находите в этом имени ничего особенного? О, фамилия достаточно известна. Я подскажу вам — она имеет венгерские корни. Но Фаэтор?

— И что из этого?

Гирешци пожал плечами:

— Я только однажды встретил это имя — совершенно в ином контексте. Речь шла об одном из князьков белых хорватов, жившем в девятом веке. Его фамилия звучала очень похоже — Ференциг.

"Ференци... Ференциг... — думал Драгошани. — Одно и то же”. Но тут же сам себя поправил. С чего это вдруг он пришел к такому заключению? Однако в то же время он сознавал, что эта мысль не просто так возникла в его голове — он давно знал о двойственности натуры Вамфири, как о непреложном факте. Двойственность натуры? Однако и это, наверное, достаточно опрометчивое заключение. Он имел в виду только то, что одинаковы имена, но не то, что их носили одни и те же люди, вернее человек. Или все-таки он был уверен в большем? Только сумасшедшему может прийти в голову, что хорватский князь девятого века и современный румынский землевладелец — одно и то же лицо. Точнее, такое предположение могло, бы показаться невероятным, если бы Драгошани со слов старого дьявола не знал, что сама концепция вампиризма и бессмертия весьма далека от безумной.

— А что еще вам удалось узнать о нем? — наконец нарушил молчание Драгошани. — О его семье? Я имею в виду тех, кто остался в живых. О его жизни? За исключением того, что он мог быть отдаленно связан с хорватами.

Гирешци нахмурился и почесал голову.

— Да... — проворчал он. — Разговор с вами — поистине неблагодарное дело. У меня такое ощущение, что вам заранее известны ответы на все вопросы и фактически вы знаете гораздо больше меня. Создается впечатление, что мой рассказ вы используете лишь для подтверждения собственных умозаключений и твердых убеждений... — Он на минуту замолчал. — Так или иначе, насколько мне известно, Фаэтор Ференци был последним представителем своего рода. После него никого не осталось.

— Вот в этом вы ошибаетесь, — Драгошани понял, что проболтался, и закусил губу, затем, понизив голос, добавил:

— Я имею в виду... вы не можете утверждать это с полной уверенностью.

Гирешци был ошеломлен.

— Ну вот, вы, похоже, снова знаете больше, чем я. — Во время разговора он не переставал потихоньку потягивать виски, принесенное Драгошани, но оно, судя по всему, на него совершенно не действовало. Сделав еще несколько глотков, он предложил:

— Если позволите, я расскажу вам все, что мне удалось узнать об этом Ференци.

— Я начал поиски после окончания войны. Жаловаться на жизнь мне, в общем-то, не приходилось: у меня был дом — вот этот, а за потерянную ногу мне выплатили “компенсацию”. Все это плюс небольшая пенсия по инвалидности обеспечивали мне сносную жизнь. Роскоши я, конечно, позволить себе не мог, но у меня была постоянная крыша над головой и достаточно средств, чтобы не голодать. Моя жена... она стала еще одной жертвой войны. Детей у нас не было, и я больше никогда не женился.

Если говорить о причинах моего глубочайшего интереса ко всему, что касается вампиров, то, наверное, у меня просто не было другого выхода. Точнее, я ничем больше не хотел заниматься. Эта тема магнитом притягивала меня...

Ладно, не стану больше утомлять вас объяснениями — мне просто хотелось, чтобы картина была ясна вам полностью. Как я уже сказал, мои поиски начались с Фаэтора Ференци. Я снова поехал туда, где все произошло, разговаривал с теми, кто мог знать его. Большая часть округи была стерта с лица земли, но несколько домов все же уцелели. От дома Ференци остался лишь черный от копоти остов, и ничего нельзя было узнать о его прежних обитателях.

И все-таки имя мне выяснить удалось — я нашел его сразу в нескольких источниках: в почтовой службе, в журнале регистрации земель и собственности, в списках пропавших без вести и погибших, в списках жертв войны и других. Но это были официальные источники, а тех, кто знал его лично, мне никак не удавалось найти. Наконец я отыскал пожилую женщину, которая жила в этой районе, — вдову Луорни. Лет за пятнадцать до начала войны она работала у Ференци — приходила убираться в доме два раза в неделю и содержала его в порядке. Так продолжалось около десяти лет, но потом она вдруг потеряла интерес к свой работе. Она не могла с точностью сказать, что послужило тому причиной, но для меня было очевидно, что это было связано с самим Ференци. Что-то в нем настораживало, беспокоило ее, пока наконец ее терпение не пришло к концу. При каждом упоминании его имени она непрестанно крестилась. И все-таки она рассказала мне немало интересного. Я постараюсь вкратце пересказать, что мне удалось узнать.

В его доме не было ни одного зеркала. Я не думаю, что мне стоит объяснять значение этого факта...

Вдова Луорни никогда не видела, чтобы он выходил из дома днем, когда было светло. Она вообще никогда не видела его вне дома, за исключением двух случаев — оба раза вечером, в сумерках, в саду.

Ей никогда не приходилось готовить ему еду, и она ни разу не видела, чтобы он вообще что-либо ел. Никогда! В доме была кухня, но он, насколько она знала, ею не пользовался, а если и пользовался, то убирал за собой сам.

У него не было ни жены, ни семьи, ни друзей. Почта приходила редко, он неделями не бывал дома. Он не работал, даже дома, но у него всегда были деньги. Много денег. Однако, наведя справки, я не обнаружил банковского счета, на его имя. Короче говоря, Ференци был поистине очень странным, таинственным человеком и вел отшельнический образ жизни...

Но это далеко не все. Дальнейшее кажется куда более непонятным. Однажды утром, придя, чтобы убраться в доме, вдова Луорни застала там местную полицию. Трое братьев — члены жестокой банды грабителей из Морени, за которыми полиция гонялась несколько лет, были арестованы в доме. Судя по всему, они проникли в дом в предутренние часы, полагая, что он пуст, совершив тем самым большую ошибку!

В момент, когда полицейские на лошадях въехали во двор, хозяин тащил волоком одного из братьев и подталкивал двух остальных к погребу. Вы, наверное, помните, что в те годы местная полиция использовала лошадей для объезда труднодоступных отдаленных районов. Получив сообщение о случаях мародерства, полицейские заподозрили, что это снова дело рук братьев. Никогда еще трое преступников с такой радостью не отдавали себя в руки правосудия.

Эти трое были настоящими головорезами, но даже им не под силу было тягаться с Фаэтором Ференци. Их предполагаемая жертва сломала каждому правую руку и левую ногу. Подумайте только, Драгошани, какой силой для этого следовало обладать! Полицейские были настолько благодарны ему за помощь, что не стали вникать в подробности, — в конце концов, он защищал свою собственность и жизнь. Однако вдова видела, как их увозили несколько часов спустя, и ей было совершенно ясно, что они до смерти напуганы.