Некроскоп - Ламли Брайан. Страница 59

Я уже сказал вам, что Ференци тащил пленников в погреб. Для чего? Чтобы запереть их, до того как подоспеет помощь? Возможно...

— Или чтобы держать их там, как в холодильнике, пока они... не понадобятся, так? — сказал Драгошани. Гирещци кивнул:

— Вот именно. Так или иначе, вскоре после этого случая вдова Луорни отказалась от работы у Ференци.

— Гм-м-м... — задумчиво произнес Драгошани. — Меня удивляет, что он отпустил ее. Ведь она, по всей вероятности, заподозрила неладное. Вы сами упомянули о том, что ее давно что-то беспокоило. Неужели он не боялся, что она может кому-то рассказать о нем?

— Конечно! — ответил Гирешци. — Но вы кое о чем забыли, Драгошани. Вспомните, как он руководил моими действиями в ночь бомбежки, в ту ночь, когда умер, — одним только взглядом и мысленными приказами.

— Гипноз! — воскликнул Драгошани. Гирешци, мрачно усмехнувшись, кивнул:

— Да, это одна из многих способностей вампиров. Он приказал ей молчать, пока он жив. То есть, пока он жив, она должна, была забыть о том, что случилось, забыть о нем, о своих темных подозрениях.

— Понимаю... — ответил Драгошани.

— Его власть была столь велика, — продолжал Гирешци, — что она и в самом деле забыла. Она не вспоминала о нем много лет, до того самого момента, когда я пришел к ней с расспросами. И вспомнила лишь потому, что к тому времени он уже умер.

Драгошани начали раздражать манеры Гирешци — его самодовольство, самоуверенность, его чересчур высокое мнение о своих детективных способностях. Наконец некромант произнес:

— Но это, конечно же, всего лишь предположения, догадки. Вы ничего не можете утверждать с уверенностью.

— Да нет, напротив! — воскликнул Гирешци. — Я узнал обо всем от самой вдовы. Поймите меня правильно: я не утверждаю, что она все это придумала. Это не простая болтовня, не сплетни — ничего подобного! Все было далеко не так! Мне пришлось долго беседовать с ней, задавать ей множество вопросов, прежде чем она согласилась поведать ту историю, точнее, я буквально силой тянул из нее слова. Понимаете, несмотря на то что он уже умер и власть над нею закончилась, она продолжала находиться под его воздействием.

Драгошани задумался. Глаза его сузились. Неожиданно, к своему удивлению, он осознал, что от этого человека исходит угроза. Этот Ладислаа Гирешци был очень умен. В душе Драгошани поднялось возмущение — он сам не мог понять почему. Ему трудно было разобраться в своих чувствах, в неожиданно захлестнувших эмоциях. Они бушевали слишком глубоко внутри. Он тряхнул головой, выпрямился и попытался собраться с мыслями.

— Вдова, наверное, давно умерла?

— Да, много лет назад.

— Значит, о Фаэторе Ференци известно только нам двоим — вам и мне?

Гирешци пристально всмотрелся в лицо Драгошани. Голос Драгошани звучал очень тихо, он был, скорее, похож на зловещий шепот. С ним что-то происходило. Встретив внимательный и вопросительный взгляд Гирешци он вздрогнул и часто заморгал.

— Да, вы правы, — нахмурившись, ответил Гирешци. — Я никому не рассказывал об этом за последние... не помню уже сколько лет. Какой смысл говорить, если мне никто не верит. С вами все в порядке, друг мой? Вы хорошо себя чувствуете? Вас что-то беспокоит?

— Меня? — Драгошани наклонился вперед, словно неведомая сила потянула его к Гирешци. Он с трудом заставил себя выпрямиться. — Нет, конечно же, нет. Меня слегка клонит в сон, вот и все. Думаю, что дело в еде. Вы слишком хорошо меня накормили. К тому же за последние несколько дней я проделал очень долгий путь. Видимо, я очень устал.

— Вы в этом уверены?

— Да, вполне. Однако продолжайте, Гирешци, не останавливайтесь. Расскажите мне побольше. О Ференци и его предках. О Ференцигах. Вообще о Вамфири. Расскажите обо всем, что знаете, о чем догадываетесь. Расскажите мне все.

— Все? На это уйдет не меньше недели.

— Неделя у меня есть.

— Черт возьми! Выскажется, говорите вполне серьезно!

— Вполне.

— Послушайте, Драгошани! Вы, несомненно, очень приятный молодой человек, и мне доставляет удовольствие разговаривать с человеком, который искренне интересуется и сам неплохо знает предмет нашего разговора. Но почему вы так уверены, что я соглашусь потратить на вас целую неделю? В мои годы время очень дорого. Или вы думаете, что я такой же долгожитель, как Ференци?

Драгошани улыбнулся, но улыбка была едва заметной. “Строго говоря, мы можем поговорить как здесь, так и в Москве”, — подумал он. В этом, однако, не было необходимости. Во всяком случае пока. Боровиц мог раскрыть истоки его дара — его таланта некроманта.

— Ну что ж, уделите мне хотя бы еще час или два, — пошел он на компромисс. — И раз уж вы сами заговорили об этом, давайте начнем с долгожителя Ференци.

Гирешци ухмыльнулся:

— Это мне подходит. К тому же у нас пока еще есть виски.

Налив себе очередную порцию, он устроился поудобнее, на минуту задумался и заговорил:

— Долгожитель Ференци. Бессмертие, присущее вампиру. Но сначала я расскажу вам еще кое-что, услышанное мною от вдовы Луорни. Она сказала, что когда была еще маленькой девочкой, бабушка говорила, что, сколько она себя помнит, Ференци жили в этом же доме и что их знавала еще ее бабушка. В принципе, в этом нет ничего странного — сыновья приходят на смену отцам. В этих местах многие боярские семьи живут с незапамятных времен. Но что действительно странно — никто и никогда, насколько вдове было известно, не видел ни одной представительницы рода Ференци женского пола. А если человек никогда не был женат, то кто же унаследует его имя?

— И вы, конечно же, постарались выяснить это? — спросил Драгошани.

— Попытался. К сожалению, во время войны пропали многие документы, поэтому сведения были очень отрывочными. Однако я установил, что с давних времен дом принадлежал роду Ференци, но в роду никогда не было ни одной женщины! Одни только холостяки!

Сам не зная почему, Драгошани почувствовал себя оскорбленным. Может быть, он почувствовал, что собеседник сомневается в его собственных природных способностях?

— Холостяки? — холодно произнес он. — Не думаю Гирешци кивнул. Он хорошо изучил ненасытную натуру Вамфири.

— Нет, конечно же, нет, — подтвердил он сомнения Драгошани. — Вампир, не признающий брака, — это абсурд! Страсть — основная их движущая сила. Всепоглощающая страсть, жажда власти, плоти, крови! Но слушайте дальше.

В 1840 году некий Бела Ференци отправился через горы, чтобы навестить кузена или еще кого-то из родственников, жившего недалеко от северной границы Австро-Венгрии. Об этой поездке упоминается во многих документах. Похоже, старый Бела приложил немало усилий к тому, чтобы о его визите узнали как можно больше людей. Он нанял человека для присмотра за домом в его отсутствие — не местного жителя, а кого-то из племени цыган, нанял экипаж и кучера, чтобы проехать первую часть пути, позаботился обо всем необходимом при переходе через высокогорные перевалы, — словом, прекрасно подготовился к предстоящему путешествию, насколько это было возможно в то время. Всем в округе он сообщил, что это его прощальное путешествие. В последнее время он стремительно старел, и все решили, что он поехал, чтобы попрощаться с далекими родственниками.

Если вы помните, наши края в те времена еще жили по законам древней Молдавии — Валахии. Индустриальная революция в Европе была в самом разгаре — повсюду, но только не здесь. Отрезанные от мира и как никогда полные предрассудков, мы были чрезвычайно невежественными и отсталыми. До железной дороги между Лембергом и Галацем было не менее двух недель пути. Новости доходили до нас чрезвычайно долго, а вести какие-либо записи, переписку было достаточно сложно. Я говорю все это, чтобы особенно подчеркнуть тот факт, что в этом случае связь оказалась достаточно хорошей, а записи сохранились.

— В случае? — переспросил Драгошани. — О каком случае вы говорите?

— Я говорю о неожиданной смерти Белы Ференци — его экипаж и лошади были сметены лавиной в пропасть на одном из высокогорных перевалов. Весть о “несчастном случае” быстро достигла здешних мест. Адвокат-зган принес Запечатанное завещание отарика в местное регистрационное бюро, и оно было немедленно отослано далекому “кузену”, некоему Георгу, который, по-видимому, был уже в курсе событий и знал о том, что дом и все земли по наследству перешли к нему.