С любовью, сволочь (СИ) - Жилло Анна. Страница 19

— Ему зато в любви везет, — ехидно подбросил Виктюх.

Ну да, ну да, если бы!

Вышли мы с ним в начале первого, тогда-то он и заявил: мог бы и рассказать. В шишу явно чего-то веселящего добавили, иначе с какой стати я развесил язык?

— Хуево все, Вик. Это не та баба.

— В смысле не та? — Виктюх вытаращил глаза. — Не дает?

— Она-то дает. Только я не беру. Я другую… люблю.

Вот я и сказал это… вслух!

— Значит, другая не дает. Печалька. Бери тогда то, что дают.

— Спасибо, не хочу.

— Экие вы, барин, привередливые. Я бы вот сейчас любую трахнул, не разглядывая.

Я ушел вглубь своего пузыря, отключив слух. Не хотелось вникать, как и кому он вдул бы. Своих мыслей на эту тему хватало.

В воскресенье написал Криське, что занят, и весь день тупил за компом, решая старые ЕГЭ по информатике. Если прерывался больше, чем на пять минут, на экране появлялась Машка: ту самую попертую из Контакта фотку я в приступе лютого мазохизма поставил на скринсейвер. Она улыбалась из тени, и чудилась мне в этом насмешка: давай-давай, лузер, решай задачки, больше ты все равно ни на что не годен.

А за окном буянила весна, солнце царапалось в пыльное стекло, горланили на карнизе воробьи. Им было весело — а мне нет. Хотелось туда, на улицу. Гулять весь день, до самой ночи. И ночью тоже. Только не с Криськой.

С Машкой…

Апрель порвал теорию относительности. Апрель Шредингера: вроде и был, а казалось, что и не было его. Незаметно подкатили праздники, оставалось учиться всего ничего. Ну и хорошо. Чтобы не видеть больше ни ту ни другую.

И сразу от этой мысли резануло: как⁈ Не видеть больше Машку⁈

Тридцатого числа на последнем уроке Лидка, повернувшись, бросила нам какую-то сложенную бумажку. Крупно печатными буквами на ней было написано: НЕ ПОКАЗЫВАТЬ МАЛИКОВОЙ!!!

Наверняка какая-нибудь гадость. Хотел порвать не глядя, но Криська схватила и развернула. И пробормотала себе под нос:

— Ой, блин, а я и забыла.

«У Машки завтра днюха, — было написано там. — И она переезжает на новую квартиру. Предлагаю сделать ей сюрприз — помочь с уборкой, а потом отметить. Кто пойдет, собираемся у школы в 14.00».

— Ты идешь? — Криська перебросила записку на правый ряд.

— Не знаю, — буркнул я, стараясь не коситься налево. — Мать завтра приезжает, встретить надо.

Не пойду. Нечего мне там делать. Как-нибудь без меня.

Глава 13

Глава 13

Маша

Я не хотела ссориться с Криськой. Собственно, из-за чего? Другое дело, если бы она увела у меня парня. Но Севка никогда моим не было. И мне он вообще не нравился. Я его терпеть не могла, с первого взгляда.

Правда, теперь я в этом уже не была так уверена. Может, наоборот? Может, он мне как раз понравился — с первого взгляда, а я убеждала себя, что он хамская сволочь и что я его ненавижу?

Впрочем, теперь все это было уже неважно. Криська не отходила от него ни на шаг и вся светилась от счастья. Я просто отодвинулась в сторону, а она этого даже не заметила. Все наше общение свелось к тому, что мы здоровались по утрам.

Моей подружкой стал Кеший. С того момента, когда он расколол меня, мы могли свободно плакаться друг другу в жилетку. Ему хотелось говорить о Марго, а мне — о Севке. Но не только. С ним вообще было очень легко. Не нужно было думать, как повернуться, какую рожу состроить, какие подобрать слова. Мы подкалывали друг друга, дразнили, смеялись. Это напоминало море, которое сверху освещалось и прогревалось солнцем, тогда как в глубине было темно и холодно.

Раньше я проводила почти все время после школы у Криськи — лишь бы не идти домой. Теперь — у Кешего. Родителей его я видела пару раз, мельком, а вот бабушка почти всегда была дома. После выхода на пенсию она вела утренний прием в частной клинике поблизости и к обеду уже возвращалась. Ко мне Ольга Петровна относилась очень по-доброму, и я тоже была рада ее видеть.

Что касается Кешкиной помощи по физике, она оказалась бесценной. С литературой все решилось проще. Я просто подошла к Фане и без обиняков заявила: иду в колледж, нужна в аттестат пятерка. Она, конечно, удивилась, но сказала, что все возможно. Дала тему для презентации, пообещала больше спрашивать устно. А вот с физикой я сражалась из последних сил, зато когда получила за решенную у доски задачу пять, ощущение было, как будто выиграла войну. Коротан косился с подозрением, Кеший сиял, как именинник, Мирский…

Мирский вообще на меня не смотрел.

Ну и черт с ним!

Теперь я вычеркивала дни до выпускного еще и по другой причине. Не только чтобы уйти из дома, но и чтобы никогда его больше не видеть.

Ни-ког-да!

О Виталике Кешему я рассказывать не собиралась, но как-то так вышло… Однажды он сказал, что ему надо поехать по делам, заниматься не будем. Я покивала понимающе, прикидывая, куда бы податься. В библиотеку? Или попроситься к Марго в лаборантскую?

— Маш, что не так? — сдвинул брови Кеший.

— Все норм, — старательно улыбнулась я.

— Послушай, Машка, у меня такое чувство, что ты готова пойти куда угодно, лишь бы не домой. Проблемы?

— Кеш, я тебя иногда боюсь, — я отвела взгляд. — Ты это… как змей.

— Змий, — поправил он. — Мудрый и прозорливый. Рассказывай.

Я рассказала. Не вдаваясь в детали, но и этого хватило, чтобы он начал орать про то, что надо идти в полицию или в опеку.

— Кеший, уймись, — попросила я. — Какая полиция, какая опека? Мне через десять дней уже восемнадцать. Сразу после выпускного сниму комнату и уйду. Марго в курсе. Она с мамашей моей поговорила, та Виталику навтыкала. Больше он ко мне не лезет. Но дома я все равно стараюсь бывать пореже.

Виталик и правда обходил меня десятой дорогой, и я расслабилась. Подумала, что обошлось. А зря, зря…

До моего восемнадцатилетия оставалось всего три дня. Я не собиралась его как-то особо отмечать. Договорились с Кешим, что посидим где-нибудь в кафе. Криська? Я решила, что приглашу и ее, если вспомнит. Без Мирского, разумеется. Хотя… если честно, совсем не хотелось. Я вынуждена была признать, что испытания парнем наша дружба не выдержала.

Ночью я проснулась от боли в животе. Так у меня всегда начинались месячные — за несколько часов до старта словно ножом вспарывало. Нужно было срочно принять обычный коктейль из кетонала, аспирина и но-шпы, тогда все проходило легче. Спросонья я даже халат не надела, вышла на кухню в ночнушке. Достала таблетки из аптечки, запила водой, и тут появился Виталя.

Закрыв дверь, он грубо притиснул меня к стене, одной рукой зажал рот, другую запустил под рубашку.

— Тихо! — прошипел на ухо. — Не дергайся. Это быстро и не больно. Только пикни, и я скажу, что ты сама пристала. Она поверит мне, а не тебе.

Я мычала и извивалась, укусила его за ладонь, с трудом вывернулась, и тут дверь распахнулась.

— Вер, твоя девка меня просто достала уже, — заорал Виталик. — Так у нее в манде зудит, что из комнаты не выйти. Липнет, как пиявка. А я потом виноват.

— А хрен у тебя от возмущения встал? — процедила она сквозь зубы, глядя на его натянутые на колбасу трусы.

— На тебя встал, — он подошел к ней вплотную, положил руку на грудь, и та сразу обмякла. — Проснулся, ты спишь. Хотел разбудить, но жалко стало. Вышел водички попить, а тут она…

Ну блин, вы прямо здесь еще перепихнитесь!

Полоснув меня взглядом, Виталя потащил мать из кухни. Дверь комнаты закрылась, и…

Господи, почему я должна это слушать? Вот эту возню, скрип кровати, стоны? Как же это мерзко!

До утра я так и не уснула. Вертелась, думала, что делать. Может, уйти прямо сейчас? Накопленных денег хватит, чтобы снять комнату, хотя бы на пару месяцев. Если, конечно, кто-то сдаст ее школьнице. Но я ведь могу сказать, что окончила школу в семнадцать и работаю. Кто проверит?

Утром, когда я делала себе бутерброд, на кухню вышла мать и бросила на стол колечко с ключами.