Vip-зал - Лапидус Йенс. Страница 81
— В таком случае тебя обманули, потому что Матс Эмануэльссон имел средний доход, у него не было состояния. Я проверила его налоговые бумаги.
— Ты?
— Да.
— Но тогда у него были деньги в каком-то другом виде, может черный нал.
— Вряд ли. Я посмотрела документы о разделе имущества, теперь, когда он мертв. То есть то, что он оставил жене и детям. Практически ничего. Я была там, где он жил, и видела машину и дом, в который они въехали, ничего шикарного. К тому же восемьдесят процентов дома под кредитом. У Матса Эмануэльссона не было ни чистых денег, ни грязных.
Тедди видел собственное отражение в стекле телефонной будки.
Он стоял, открыв рот.
Сара сошла с ума?
Или его совершенно нереально провели?
Снова новая комната.
Он лежал на клеенке, под ней, кажется, ковер.
Все тело страшно болело.
Прошло уже много времени. Джокер протащил его в эту комнату вверх по лестнице.
Он больше не мог следить за временем. Только концентрировался на том, чтобы справиться с болью в ноге, плече и спине.
Он был изломан.
Он слышал, как Джокер обратился к тому, другому:
— Почему так долго? У тебя все?
Они чем-то зашуршали. Они тихо переговаривались.
Он снова услышал голос Джокера:
— Я доволен. Делай что хочешь.
Филип больше не дергался, он знал, что им как-то заплатили.
Но потом он услышал, как Джокер сказал:
— Ладно, делай что хочешь. Но ты знаешь, что я думаю.
Филипу удалось рассмотреть через щель в повязке. Человек в балаклаве держал в руке молоток.
Филип вертелся, как только мог, чтобы только ему не разбили череп.
Он чувствовал, как молоток летел мимо, в ушах отдавался его грохот о пол рядом.
Нога болела так, что он почти терял сознание, желая, чтобы следующий удар молотка со всем покончил. Следующий удар не пришелся по лицу или черепу, но попал в ухо. Боль тут же вонзилась в голову. Казалось, что она взорвется. Он сразу взвыл. Без слов, только долгий крик. Он не мог видеть молоток, только догадывался, как человек с молотком стоит над ним, широко расставив ноги, и пытается размозжить ему голову. Он продолжал извиваться всем телом. В одном ухе шумело, как будто туда встроили сирену.
Следующий удар пришелся по верхней части руки. Наверное, что-то там сломалось.
Он почувствовал удар по другому уху. Теперь боль полностью завладела им.
Пошла кровь. Она капала на мятую клеенку.
Он лежал не шевелясь. В обоих ушах звенело. Он не знал, слышит ли он настоящие звуки.
Ударов не было.
Пол не скрипел.
Казалось, что голова треснула с обеих сторон. Как будто на месте ушей теперь были зияющие провалы.
Он услышал голос. Он звучал приглушенно и издалека.
— Эта часть твоей жизни кончилась.
Он не мог расслышать, был голос близко или далеко. Вой в ушах не прекращался. Нет смысла пытаться понять, где был говорящий.
— Речь идет не только о деньгах. Речь идет о жизни.
Кто-то стянул с него повязку.
Филип поднял глаза на человека, державшего молоток. Перед глазами все плыло, как будто кто-то прижал к роговице мятую целлофановую пленку.
Это не Джокер стоял, нагнувшись над ним, в этом он уверен. Джокер мелькал в паре метров позади. Это был тот, другой, в балаклаве.
— Сначала я хотел тебя отпустить, раз теперь у нас есть деньги. Но хер знает, что может случиться. Они тебя ищут, знаешь? Целая маленькая армия энтузиастов. И рано или поздно они тебя отыщут. И что же ты им расскажешь? Мы не можем надеяться на твое молчание, это не твоя сильная сторона.
Филип не был уверен, что он услышал все, что этот человек сказал. Голос звучал так глухо, и вой в ушах все еще оглушал его. Это мужчина говорил или женщина? И в то же время ему казалось, что в этом психе было что-то знакомое.
— Ты много для меня значил, Филип. Очень много. Всю жизнь. Но так будет справедливее. То, что ты сделал, нельзя просто искупить. Денег не хватит.
Человек снова поднял молоток.
— Ты сломал мою жизнь. И теперь я сломаю твою.
Это был ясный день. Эмили глубоко вдохнула. Тихо и спокойно. Набрала как можно больше воздуха, стараясь дышать животом, а не грудью.
Тедди обернулся и посмотрел на нее.
Она еще три раза повторила упражнение.
Глубокое дыхание. Дважды в год в фирму приходила консультант по эргономичности, которая, помимо брожения вокруг и наблюдения за правильностью офисных кресел, предлагала краткие курсы гимнастики для рук, привыкших к мышке, и медитации осознанности. Осознанность — ключ к переменам — расслабление через технику глубокого дыхания. Сейчас Эмили впервые попыталась сделать это так, как показывала инструктор.
За свою пока что короткую профессиональную жизнь она уже прошла через невероятное количество стрессов. Но никогда она еще не беспокоилась так, как сейчас.
Слева она увидела большую оранжевую силосную башню с табличкой «Мельница Салто». По другую сторону дороги раскинулось поле. Снег здесь лежал тонким слоем, но был чистым и блестящим. Они оказались за городом. Через пару минут они должны добраться до усадьбы Левтуна, Энбакен, 1. Место, куда Филипа, скорее всего, увезли из квартиры.
Именно в этой машине.
Они свернули с шоссе и проехали два километра по узкой асфальтированной дороге, прежде чем снова повернуть. На этот раз на грунтовую. Они проехали охотничью вышку, одиноко стоявшую и что-то сторожившую.
Голые деревья на аллее были красиво рассажены. Скорее всего, им больше ста лет, стволы толстые, а кроны тщательно подрезаны. Кажется, это дубы, но это сложно сказать зимой.
Владела всем этим, согласно документам, английская фирма «Meadow Management Ltd». Эмили это выяснила. Но больше ничего ей узнать не удалось.
Она сбавила ход и въехала в аллею.
— Тедди, нам подождать Яна или кого-то из его ребят?
— Думаешь, еще есть время?
— Они держат его уже несколько дней, уж полчаса мы можем выждать.
— Но деньги они получили только сейчас, и, может, они хотят больше, а может, думают, что хватит.
Ему не пришлось объяснять, Эмили поняла, что он имеет в виду.
Маршрут, проложенный навигатором, закончился. Они проехали мимо вручную выструганной вывески: «Усадьба Левтуна. Добро пожаловать».
Впереди они увидели каменный дом. Перед домом была большая площадка, посыпанная гравием, с какой-то статуей посередине. Уже за двести метров она увидела, что там припарковалось два автомобиля.
Она остановилась у обочины и выбралась из машины.
Изо рта у нее шел пар. Тедди широко шагал впереди.
Эмили следила за мобильной сетью.
Они прошлись вниз по дороге, рядом с толстыми стволами дубов. Казалось, что входная дверь была широко распахнута.
В конце аллеи Тедди свернул направо и побрел по полю. Эмили пошла за ним. Невысокая высохшая и покрытая инеем трава шуршала. Они прошли в стороне от зарослей какого-то кустарника. Может, сирени, лещины или чего-то другого, ей не знакомого.
Тедди остановился за одним из голых кустов. Он присел на корточки, и она присела рядом. Сплетение веток здесь было плотным. Здесь их, вероятнее всего, не видно из дома.
— Ты знаешь какую-нибудь из этих машин? — спросил он.
Она покачала головой.
Раздался звук, как будто кто-то крикнул вдали. Крик слышался с другой стороны дома, дальней.
— Что это было?
— Это мы скоро узнаем, — ответил Тедди.
Они все так же двигались широкими кругами. Эмили поняла, что он хотел подобраться поближе и остаться незамеченным. У правой короткой стороны дома она увидела множество низких фруктовых деревьев. Вдалеке лежал лес с высокими елями и соснами. За фруктовыми деревьями она увидела дверь. Возможно, это был погреб или что-то подобное.
Теперь, когда они подошли ближе, она поняла, насколько большим оказался дом. Он был двухэтажный, но каждый этаж, по меньшей мере, на двести пятьдесят метров. Треугольная крыша была покрыта потемневшей жестью, несколько труб, по стеклянной веранде на обоих этажах на южной стороне.