Воин древнего мира - Ламли Брайан. Страница 63

Когда на небе зажглись первые звезды, Кхай и Манек поехали к одинокому шатру, стоявшему у самой границы круга жизни на участке травы; не тронутой колдовским заговором. С противоположной стороны им навстречу пешком двигались две фигуры, одетые в форму кеметских военачальников. Они оказались у шатра одновременно с Кхайем и Манеком.

Официальное представление прошло несколько натянуто. Кхайю совсем не понравился внешний вид двух полководцев армии фараона. Однако Манек горел желанием начать переговоры, так что все четверо вошли в шатер и сели за стол, стоявший в центре.

И тут у Кхайя появилось нехорошее предчувствие.

Он нервничал, не доверяя участникам переговоров.

Словно поняв, что ему неуютно, кеметские военачальники достали сосуд с вином и четыре серебряные чаши.

Один из них разлил вино и тут же осушил свою чашу.

Второй кемет, Манек и Кхай последовали его примеру.

Когда Кхай поднес свою чашу к губам, он заметил, что у Манека на лбу выступил пот — лоб полководца Куша блестел в пламени светилен. Вино показалось Кхайю горьким и внезапно он понял, что не ошибся. Яд был в его чаше до того, как туда налили вино.

— Осторожно, Манек! — крикнул он, поднимаясь со своего места.

Трое военачальников повернулись к Кхайю. Тот покачнулся. И тут Манек опустил голову и отвернулся, но до того, как он это сделал, Кхай увидел отвращение в его глазах.

Кхай, шатаясь, отошел от стола. Внезапно мир вокруг начал кружиться у него перед глазами. Кемет упал и увидел, как огромные куски земли с травой отодвигаются в сторону, и кеметские солдаты вылезают из ям в земле. Голова у него закружилась еще сильнее. Однако перед тем, как потерять сознание, полководец услышал обрывки разговора. Манек говорил:

— Подождите еще несколько минут, пока совсем не стемнеет. Затем хорошенько врежете мне, чтобы появилась шишка, которую все заметят. Когда я упаду на землю, пусть один из ваших солдат проткнет мне мечом рубанку. Неважно, если он слегка заденет кожу. Даже лучше, если заденет, но не больше. А что касается генерала Кхайя, то фараон должен оставить его в живых, таков уговор. Я привезу назад к кандассе не будущего царя Куша, а безвольное тело. Вы все поняли?

Ему ответил один из кеметских военачальников:

— А ты сам, Манек Тотак, доверяешь нам? А если мы решим и тебя забрать в Асорбес?

Манек мрачно усмехнулся.

— Кто же тогда успокоит тысячи разгневанных воинов, которые тут же ринутся в бой и уничтожат вас?

Кто их станет сдерживать? У вас на пороге окажутся не только Куш, но и Сидон, и Нубия, и Дарфур. Меньше чем через месяц вас сотрут с лица земли, это я вам обещаю. А так фараону вернут его Кемет, вернее, то, что от него осталось, а я получу Куш. Другого пути нет.

Больше Кхай не слышал ничего и очень долго...

В предгорье Гилф-Кебира Аштарта заглянула в шатер своих служанок и заснула там. Прошло уже пять дней с тех пор, как Манек предал Кхайя на подступах к Асорбесу. Сейчас Кхай и Манек лежали на скамьях в шатре Аштарты в состоянии, подобном смерти. По указанию семи мудрейших их оставили одних.

Пока усилия магов не принесли успеха, однако мудрейшие не выглядели обеспокоенными. Они повторяли, что обоих военачальников не следует тревожить; ничего больше сделать нельзя. Если Манек добьется успеха в будущем, в еще не рожденном мире, то в конце концов он вернется вместе с Кхайем, причем это должно случиться скоро, пока жизнь полностью не ушла из тел.

Когда щеки обоих мужчин порозовели, веки задрожали, вернулось дыхание, а внутри с новой силой забились сердца, в царском шатре никого не оказалось. Прошло несколько минут и, наконец, Кхай проснулся. Его глаза открылись, и он уставился в потолок царского шатра.

Какую-то секунду он одновременно был двумя людьми: Кхайем из Куша и Полом Арнотом из Лондона. Затем, по мере того, как мир грядущего становился более туманным, воспоминания Арнота отступили. С другой стороны, память Кхайя обострялась и подсказывала ему все детали предательства Манека Тотака!

Кхай резко сел — как раз вовремя, чтобы увидеть, как рядом с ним просыпается Манек. Секунду полководцы смотрели друг другу в глаза, затем светловолосый гигант слетел во своей скамьи и, рыча от ярости, схватил Манека за горло. Он хотел задушить его или просто сломать ему хребет, но вначале решил выяснить ответ на мучивший его вопрос. Слова Кхайя прозвучали, как рычание дикого зверя:

— Перед тем, как умереть, объясни мне: почему ты предал меня?

— Ради Куша! — выдавил из себя Манек.

— Ради Куша? — Кхай ослабил хватку на горло Манека. — Ты что, сумасшедший?

— Нет, не сумасшедший. Но я не допущу, чтобы кемет сидел на троне Куша. Вот и все! А теперь убей меня!

— Что ты имеешь в виду? К чему ты клонишь?

— Ты — любовник Аштарты, не так ли?

Кхай нахмурился еще сильнее.

— Ревность, — наконец разочарованно сказал он.

— Нет! — запротестовал Манек. — Я не ревную.

Мне не нужна Аштарта, но она должна выйти замуж за человека, рожденного и выросшего в Куше!

— Ты дурак! — рявкнул на своего бывшего приятеля Кхай. — Ты же мог уничтожить весь Куш, который так любишь! Где мы сейчас? Это шатер Аштарты?

Тебе лучше рассказать мне все, что произошло с тех пор, как ты передал меня в руки собак фараона.

И говори побыстрее, пока я в самом деле тебя не убил.

Кхай позволил Манеку встать, и они сели друг напротив друга. Затем Манек рассказал все, запинаясь вначале, а потом стараясь побыстрее закончить рассказ, чтобы только развязаться с этим делом. После, они несколько минут сидели молча.

— Манек, — заговорил наконец Кхай, — наши армии ждут в Кемете. — Они ничего не знают о том, что случилось. Никто не знает. Только мы двое. Ты вернешься вместе со мной и поведешь своих людей против Асорбеса или предпочтешь другое?

— Что? — Манек не верил своим ушам. — Мне не нужна твоя милость, Кхай. И что за «другое» ты имеешь в виду?

— Ты останешься в Куше — как предатель.

— Я не предавал Куш! — запротестовал Манек.

— Объясни это кандассе, — Кхай встал. — В любом случае, ты станешь предателем, если не вернешься со мной в Кемет. Твоей армии нужен полководец. Достоин ты их доверия или нет, они пойдут вслед за тобой в ад.

Кхай направился к выходу из шатра.

— Подожди! — Манек вскочил на ноги. — А ты будешь мне доверять, если я пойду вместе с тобой?

— Это твой единственный шанс восстановить свое доброе имя, — проворчал Кхай. — Мне придется тебе поверить.

Манек посмотрел на белый песок, устилающий пол царского шатра, и кивнул.

— Мне хочется обмануть фараона, — заявил он. — В любом случае он не оправдал моих надежд. Предполагалось, что ты никогда не проснешься, а если взглянуть на тебя, становится понятно, что сейчас ты готов к борьбе. Хорошо, Кхай Ибизин, я вернусь к Асорбесу вместе с тобой!

И они вместе вышли из шатра.

Глава 6

Красные стрелы

Аштарта узнала об успехе путешествия Манека через пространство и время, когда ее разбудили служанки. К тому времени Кхай с Манеком уже впрягли в колесницу пару лошадей, сели в нее и неслись к Кемету. Сзади к колеснице были привязаны еще две запасные лошади, чтобы сменить тех, что впереди, когда они устанут. Воины, сопровождавшие Манека к Аштарте, видели, как два полководца уезжали, и теперь с криками бегали по лагерю кандассы, запрягая лошадей, готовя повозки и колесницы, чтобы последовать за своими полководцами. Через четверть часа все они уехали.

Аштарта не знала, плакать ей или смеяться. Разбудили Имтру. Маг тоже находился в смущении и радости одновременно. Он радовался, что Кхай вернулся к жизни, и чувствовал смущение из-за того, что полководец так быстро уехал, не сказав никому ни слова.

Но у Кхайя были для этого основания. У его воинов почти кончились запасы. Они нервничали. Готовые ринуться в бой, они могли начать ссориться между собой от вынужденного безделья. Да и непонятно было, что замышляет фараон? Какие заклятия шепчут семь черных магов в темном склепе под основанием великой пирамиды? Задержка в Куше даже на несколько минут могла оказаться роковой. Пришлось бы отвечать на вопросы, придумывать ложь.