Сильнейшие (ЛП) - Робертс Лорен. Страница 18

— Нет, — выдыхает Адина, уверенно качая головой.

— О, да, — я киваю, мои глаза устремляются к небу над нами. — Мне просто не повезло с любовью родных.

Наши взгляды встречаются, и я жалею, что вообще это сказал. Словно каждое слово притупило блеск ее глаз, заглушило ее улыбку, сделав ее унылой и недостойной этих губ. Я никогда не думал, что она может выглядеть такой угрюмой. И мне претит мысль о том, что я стал причиной столь разительной перемены. Но зная, что она не позволит мне остановиться, я глубоко вздыхаю и продолжаю:

— У меня была Гера. Родители терпели бы скорее ее, чем меня, поскольку она, Вуаль, и могла зарабатывать деньги, занимаясь уличной магией. Но по мере нашего взросления все становилось только хуже. Отец начал пить еще больше, а мать не делала ничего, чтобы его остановить. И именно тогда я начал учиться защищаться.

Я провожу рукой по волосам и качаю головой от нахлынувших воспоминаний.

— Он приходил домой поздно, иногда принося с собой из лавки оружие, которое сделал в тот день. Он кричал — мать пряталась. Я принимал на себя основной удар, защищая Геру и мою мать, когда дело доходило до рукоприкладства. Ведь он злился на меня. На того, кто был для него бесполезен.

Она прикрывает рукой рот, скрывая потрясение на лице.

— Поэтому ты сбежал?

— И да, и нет. Мне было четырнадцать, когда моя паршивая жизнь окончательно развалилась, — она придвигается ко мне, ее рука все еще сочувственно сжимает мое колено. — Та ночь была такой же, как обычно. Отец пришел домой пьяный и готовый к драке. Он застал нас с Герой, когда мы смеялись над чем-то, что сказал один из нас. Именно тогда я увидел отблеск меча в его руке. Я и раньше видел его с оружием, но не c таким острым и смертоносным. Я спрятал Геру за собой и осмотрелся в поисках матери, которой никогда не было рядом. Больше всего меня напугал не меч, а слова отца. Никогда не забуду, что он сказал мне той ночью — что я был бы полезнее, если бы они просто отдали меня королю. Если бы они продали меня вместо того, чтобы терпеть столько лет. А потом… — я моргаю, чувствуя, как эмоции начинают нарастать. Ненавижу это, поэтому продолжаю суровым голосом:

— Он пригрозил это сделать. Сказал, что продаст меня королю за деньги, которые заслужил, и что ему следовало сделать это много лет назад.

— Мак… — шепот Адины почти теряется в шуме моего прерывистого дыхания.

— Я не заслуживаю улыбаться. Именно так он мне сказал, — с каждым словом, ускользающим из моего прошлого и преследующим мое настоящее, мой голос становится все тише. — Не помню, как он замахнулся мечом, помню лишь его голос, когда он обещал стереть улыбку с моего лица.

Мой большой палец находит шрам, пересекающий губы, и проводит по нему неуверенным движением.

— Именно после того, как он порезал меня, мы с Герой сбежали. Я… я не знал, что он сделает с ней, и не стал выяснять, выполнит ли он свое обещание продать меня королю.

Не могу смотреть на нее после всего, что сказал.

— Мы с Герой выживали в трущобах несколько лет, прежде чем смогли позволить себе настоящий кров, — все еще избегая ее печального взгляда, добавляю я:

— Я заставлял себя контролировать растущую силу. Научился скрываться у всех на виду. А потом я стал кузнецом, просто назло отцу. Так что и из этого вышло что-то хорошее, — ее пальцы касаются моего подбородка, и я опускаю веки.

Она поворачивает мое лицо к себе, несмотря на мое сопротивление. Ее ладонь мягко прижимается к моей щеке, в чуждом мне утешительном жесте. И когда ее большой палец касается моего шрама, я наконец встречаюсь с ней взглядом.

— Он украл твою улыбку, — шепчет она со слезами на темных ресницах. — Неудивительно, что у тебя не было того, что можно мне подарить.

Меня снова охватывает сожаление, ее слова напоминают о каждой упущенной возможности заставить ее улыбнуться и улыбаться самому.

— Я найду ее, — шепчу я, — отберу обратно, если понадобится. Для тебя.

Уголки ее губ приподнимаются, глаза блестят от слез.

— И я буду беречь ее, — ее большой палец согревает мою кожу, продолжая водить по шраму и создавать новые связанные с ним воспоминания.

После долгого молчания она позволяет себе тихий вопрос:

— А где они сейчас? Твои родители?

Я слегка пожимаю плечами, как будто не думаю об этом каждый день.

— Не уверен, что знаю. Вероятно, в том самом доме на другой стороне трущоб. Но я годами прятался от них, скрываясь среди людей. И я все еще жив, так что, думаю, отец так и не добрался до короля, — я усмехаюсь. — Должно быть, они довольны моим отсутствием.

Она медленно кивает, обдумывая эти слова, прежде чем сделать собственное заявление:

— Ты далеко не бесполезен. Ты сильный, умный и действительно можешь носить гвардейскую форму. Даже если это и не по-настоящему, — в ее глазах бушует огонь, даже несмотря на то, что ее большой палец все еще прижат к моим губам. — И никто не сможет отнять твою улыбку. Она принадлежит тебе, Мак.

Я беру ее за запястье и осторожно опускаю вниз, чтобы можно было заговорить.

— Макото.

Она хлопает ресницами.

— Ч-что?

— Макото, — бормочу я. Она вскрикивает, когда я притягиваю ее к себе, придерживая за запястье и колено. — Меня зовут Макото Хитан.

Ее глаза расширяются и приближаются к моим так, как никогда прежде.

— Теперь ты сможешь отчитать меня как следует.

Я слышу, как она глубоко вздыхает.

— И что еще я должна знать о тебе, Макото?

Наклоняя голову, словно пожимаю плечами, я говорю:

— Это может стать для тебя сюрпризом, но иногда я бываю… прямолинейным.

Она ободряюще улыбается.

— Познание себя — первый шаг к переменам.

— О, я не собираюсь меняться. Я просто хочу, чтобы ты знала, что это черта моего характера. Что еще? — я вздыхаю. — Я никогда не умел правильно прыгать через скакалку, не знаю, почему, но меня смущает этот факт. О, и мне не нравятся ложки, только вилки. Я люблю редиску больше, чем большинство людей. Я плохо стреляю из лука.

Я наблюдаю за ее реакцией на мои слова. Она зарождается в ее глазах, прежде чем распространиться на все лицо.

— Продолжай. Знаю, что это еще не все.

— Прости, сладкая. Теперь твоя очередь, — я встречаюсь с ней взглядом. — Мне нужны некоторые детали в обмен.

Она ослепительно улыбается.

— Что ж, это может занять некоторое время.

— Ты действительно думаешь, что я собирался просто спать? — я поднимаю брови. — Нет, я намерен говорить о тебе до утра.

Тогда я делаю медленный вдох, позволяя себе то, чего никогда не хотел делать до встречи с ней.

И, что самое пугающее, мне легко это удается.

Я улыбаюсь.

Глава тринадцатая

Адина

— Пэй не обрадуется, если узнает, что ты драила ее ванну, — нараспев произношу я, улыбаясь согнувшейся фигуре.

Элли с завязанными в узел каштановыми волосами резко оборачивается, отчего тонкие пряди падают ей на глаза.

— Значит, она никогда об этом не узнает.

С насмешкой скрещиваю руки и смотрю на нее сверху вниз.

— И ты доверяешь мне настолько, чтобы считать, будто я ей не расскажу?

Элли поднимает смоченную в воде губку и направляет ее на меня с легкой улыбкой.

— Если меня поймают, то я потяну тебя за собой. Кроме того, я ее горничная, и это моя работа.

Я вздыхаю, прислонившись к дверному косяку. Комната Пэйдин сияет чистотой, поскольку она отсутствует уже практически целую неделю. Меня тревожит мысль о том, что Пэй приходится участвовать в особых Испытаниях, ведь в них и без того достаточно сложно выжить.

Погрузившись в мрачные размышления, я снова обращаю внимание на Элли, которая громко скребет дно ванны.

— Есть идеи для ее следующего платья? До второго бала осталось всего неделя.