Если сердце верит - Делински Барбара. Страница 59

— А где же вы будете?

— Уеду, — сказала Поппи.

— Очень жаль, — огорчился Гриффин. — Могли бы неплохо провести время.

«Да, — подумала Поппи, уже положив трубку, — могли бы неплохо провести время». Но она не любила сослагательное наклонение и потому не стала долго размышлять об этом.

Однако в тайном уголке ее души осталась мечта.

Большую часть субботы Джон провел в офисе. Время от времени он выбирался на улицу: то дойти до почты, то пообедать у Чарли, то прогуляться по ремесленной ярмарке, устроенной в центре города. Здесь стояли палатки с плетеными корзинами, гирляндами бальзамина, макаными свечами и шерстяными платками, связанными местными мастерицами. Свои работы продавали живописцы, резчики по дереву и камню. Словом, тут было на что посмотреть. Но больше всего Джона интересовали люди, большинство из них он знал лично. Незнакомые же относились числу любителей осенних загородных прогулок и завернули на ярмарку, чтобы купить сувенир на память.

Были здесь и подозрительные личности. В одном из приезжих Джон узнал репортера из Конкорда, и ему показалось, что он видел еще одного — из Спрингфилда. Он готов был побиться об заклад, что двое одинаково одетых чужаков — с телевидения. Местные принимали их весьма холодно.

Вернувшись в офис с собранными на ярмарке новостями, Джон добавил их к материалам для следующего выпуска газеты, сложенным в отдельную папку. Потом поработал над передовой статьей, где сообщалось о позавчерашнем происшествии в Эшкрофте: ружье, случайно попавшее в руки трехлетнего ребенка, выстрелило. Однако большую часть времени Джон изучал досье Терри Салливана. Ему очень хотелось выяснить, почему репортер «Пост» так часто переезжал.

В офис сквозь распахнутые окна доносился аромат яблок в сахарном сиропе. Это лакомство по традиции готовили члены Садового клуба, собравшись вокруг огромного котла, подвешенного над костром на городском пляже. Погода для такого мероприятия была идеальная — достаточно прохладная, чтобы глазурь быстро застывала на яблоках, но достаточно теплая, чтобы люди подолгу не расходились, дожидаясь добавки. Джон и сам пошел бы на пляж, если бы его не захватило то, что он увидел на экране монитора.

Последовательно перебирая сетевые адреса в списке, он периодически звонил по телефону. Выйдя из виртуального пространства к семи вечера, Джон поехал домой, решив записать кое-какие мысли. Но как только солнце склонилось к вершинам Деревьев и стало янтарно-красным, его потянуло к озеру. Натянув свитер поверх футболки и надев шорты, он столкнул каноэ на воду. Прыгнув в него, взял весло и направил суденышко подальше от берега.

Едва Джон приблизился к островку, как гагары показались из прибрежной тени. Двое юнцов были на месте, но один из родителей отсутствовал. Джон понял, что гагара улетела к соседям и скоро вернется. Такое поведение типично для взрослых особей в конце сентября. Не важно, что сегодня ночью было даже теплее, чем на прошлой неделе, — осень продолжала наступать. Вторая взрослая гагара, оставшаяся сегодня с детьми была уже не в таком ярком оперении, как пару дней назад.

Чем ярче листва, тем скромнее наряд гагар — вот одна из печальных причуд природы. Другая состоит в том, что листва скоро высохнет, опадет и отомрет, а гагары просто улетят.

Хотя Джон в отличие от птиц и не боялся наступления холодов, но не очень-то ждал зимы. Конечно, он любил ходить на лыжах, гулять по заснеженному лесу, ловить рыбу в проруби. Он любил сидеть в теплом, уютном кафе у Чарли, когда вьюга на улице закручивает снежные вихри вокруг голых берез. Он любил горячий шоколад с высокой шапкой взбитых сливок. Но зима была временем одиночества.

Загребая веслом стылую воду, Джон отплыл в обратном направлении, развернул каноэ и двинулся к Тиссен-Коув. Когда он добрался туда, солнце уже опустилось за западные холмы и тени на побережье стали скорее пурпурными, чем голубыми. Футах в тридцати от берега Джон положил весло на планширы, и лодка свободно заскользила по воде. Он ждал знака.

А получил сразу три.

Сначала в окошке домика Селии зажегся свет.

Потом с дальнего конца озера донесся крик гагары.

И наконец, послышалась песня. Джону показалось, что еще одна птица отвечает первой. Но звук был нежнее и длился дольше. Лишь через минуту он понял, что это такое.

Лили никогда не приходилось много готовить. Ребенком она держалась подальше от кухни, избегая Майды. В студенческие годы ей постоянно не хватало времени. Став взрослой и начав работать, она предпочитала самые простые и быстрые блюда. К тому же в городе на каждом углу можно было что-нибудь перехватить.

Совсем не то — в Лейк-Генри. Но Лили не считала это проблемой. Теперь у нее были кухня, время и желание готовить. Делание это проистекало отнюдь не от скуки, а скорее от любопытства.

Селия оставила записную книжку, полную кулинарных рецептов. Обтянутая мягкой тканью, она напоминала папку для маленьких кусочков бумаги, а не блокнот. Каждый раз, беря эту вещицу с кухонной полки, Лили чувствовала себя обладательницей настоящего сокровища, и не только потому, что помнила, как выглядела она в сморщенных руках Селии.

То блюдо, цыпленок с лимоном, которого они готовили вместе с Поппи, тоже было из рецептов Селии. На сей раз Лили сделала сразу два блюда. Первое — суп из сладкой кукурузы — вполне соответствовало сезону. К тому же Поппи всучила сестре дюжину свежих початков, доставшихся ей самой от подруги. Второе блюдо — кукурузный хлеб — Лили приготовила из остатков тех же початков, добавив кукурузную муку, яйца, масло, кленовый сироп и грецкие орехи.

Весь дом благоухал божественными ароматами, и даже когда Лили распахнула окна, чтобы слышать звуки природы, аппетитные запахи кукурузного супа и свежего хлеба так и не выветрились окончательно. Издали донеслась песнь гагары. И тут Лили ощутила, что после такой королевской трапезы сможет считать этот день прожитым не зря. Поддавшись какому-то почти инстинктивному порыву, она запела в ответ.

Лили пела, помешивая суп и вынимая горячий хлеб из духовки. Потом, продолжая тихонько мурлыкать, накрыла стол симпатичной циновкой, взяла глубокую глиняную миску для супа и свою любимую тарелку из пестрой коллекции Селии. Отыскав в доме три толстых свечи разной высоты и формы, зажгла их. Снова начав какую-то песню, открыла бутылку вина — еще один подарок сестры — и уже наполняла рифленый высокий бокал, когда услышала стук в дверь.

Резко оборвав пение, Лили затаила дыхание. Уже через секунду сердце ее громко застучало, и она вздохнула с чувством досады и покорности судьбе. Все равно в городе уже известно, что она здесь. Вскоре об этом узнают и все остальные.

Но голос, донесшийся сквозь открытое окно, и знакомое лицо, глядевшее сквозь москитную сетку, успокоили ее.

— Это я, — сказал Джон.

С неимоверным облегчением Лили распахнула дверь.

— Ты и представить себе не можешь, что я подумала.

— Я понял это, как только постучал. Прости. Не хотел тебя пугать.

Сердце Лили все еще глухо стучало, но она не удивилась этому. Как не разволноваться, если в субботний вечер перед тобой внезапно появляется такой высокий и симпатичный мужчина! Однако ей не следовало радоваться его приходу. И не следовало ему доверять. Но в последнее время Лили была лишена не только пения. Она истосковалась и по общению.

— Что-то случилось? — спросила Лили.

Джон смотрел мимо нее — на только что накрытый стол.

— Ого! Кажется, я не вовремя?

— Вовсе нет. Это просто одинокая вечеринка.

— Вот так так! — Джон потянул носом воздух. — То, что ты приготовила, пахнет потрясающе.

— Ты уже ел?

— Нет. Но я не из тех, кто портит людям вечеринки.

Поглядев на Джона исподлобья, Лили отступила на шаг и жестом пригласила его войти.

Он провел ладонью по бороде, затем — по свитеру.

— Я скверно выгляжу.

Она увидела растянутый свитер, изрядно потрепанные шорты, старые кроссовки. Указав на перепачканные мукой футболку и джинсы, Лили ответила: