Рой (СИ) - Громыко Ольга Николаевна. Страница 7

— Но для тебя, если не ошибаюсь, они добывают иную пищу.

— Не ошибаешься, — она и бровью не повела. — Две-три овцы в месяц обычная дань села волкам, но разве волки взамен охраняют его от бешеных лис, разбойничьих шаек и бродячей нежити вроде упырей и кикимор?

— А ещё волки не охотятся на людей посреди двора и не зажаливают их досмерти при въезде в село.

— Наёмных убийц, — брезгливо поправила среброглазая. — Думаешь, ты первая? Двести лет кряду мой рой никому не мешал, а за последний год на него покусились четверо "борцов с нечистью". Что за "чисть" заплатила тебе, ведьма? На кой ляд я ей сдалась?

— Не знаю, — честно призналась я, — мне обещали заплатить только за охрану свадьбы, да и то теперь вряд ли заплатят. И шкура, чтоб её, протухла… А сюда я пришла задать один-единственный вопрос. Так сказать, снять свидетельские показания.

Похоже, мне всё-таки удалось если не убедить, то хотя бы озадачить её.

— Какой вопрос?

— Ты была на свадьбе с начала до конца, и, подозреваю, заночевала в ближайшем саду, чтобы не лететь сюда в потёмках. Может, ты заметила, кто подсунул в сапоги дайна украденный с кладбища скелет и куда делся сам Дупп?

На хрупком личике отразилось искренне недоумение. Но ответить она не успела — поле за её спиной вспыхнуло широкой полосой от края до края. Факелы не смогли бы поджечь его так быстро и слаженно, здесь явно поработали магией. Руоешь вскрикнула, содрогнулась всем телом, словно её огрели плетью, я же резко стряхнула пчел и бросилась на нее, сбивая с ног.

Сцепившись, мы покатились по земле, а над нами, чиркая по опустевшим колосьям, пронеслись два ревущих клуба пламени. Я чувствительно приложилась боком о камень и разжала руки, но руоешь, не сопротивляясь, беспомощно скорчилась рядом, притянув колени к подбородку.

— Что это было? — хрипло выдохнула она, превозмогая боль.

— Кто-то выпустил по нам два боевых пульсара, — я опасливо потрогала макушку, но дымящаяся плешь существовала только в моём воображении.

— Кто-то?!

— Маг-практик, — уточнила я, безуспешно пытаясь разглядеть мерзавца сквозь частую путаницу стеблей, — и довольно опытный, надо признать. Превосходно владеет техникой спаренного удара, такое не всякому магистру под силу.

— Так вас было двое! — с ненавистью простонала она. — Ты нарочно заявилась в село средь бела дня и с ходу принялась колдовать, отвлекая моё внимание!

— Ты кое-что упустила.

— Неужели?

— Пульсаров тоже было два. И этот кто-то недолюбливает нас обеих.

Поле быстро заволокло густым чёрным дымом. Ветер дул в нашу сторону, слышно было, как невдалеке потрескивает, разохочиваясь, пламя. Пахло горелым мясом и щетиной. Руоешь тяжело, прерывисто дышала, разделяя боль каждого стебля, каждого гибнущего в огне семени. И не только боль. Несколько минут она бездумно глядела в пустоту перед собой, потом удивлённо расширила зрачки:

— Они облетели поле и прочесали весь лес, но там никого нет!

— Никого не видно, — поправила я, — плохо дело. Он не только прячется за чарами, но и успешно их маскирует.

Ещё один пульсар прожёг широкую борозду десятью локтями левее, давая понять, что враг не дремлет и не шутит.

— Посмотрим, — процедила я сквозь зубы, — он так долго не продержится. Либо станет видимым, либо прекратит расшвыриваться огнём.

— Либо выкурит нас отсюда дымом и обуглит заживо, — мрачно добавила среброглазая.

Дышать становилось всё труднее, в горле першило, глаза слезились.

— Если кто-нибудь из нас высунется и спровоцирует его ещё на пару-тройку заклинаний, это ускорит дело, — предположила я.

Руоешь, не двигаясь с места, повернула голову и выразительно посмотрела на меня.

— Почему опять я? — возмутилась я, надрывно кашляя в кулак. — Почему именно мне приходится брать штурмом нашпигованные охраной замки и дразнить боевых магов из расчёта пятидесяти процентов? Почему я не могу хоть раз постоять на стрёме за мостом?

— Что?

— Ничего, — я подняла руку и робко помахала ею над колосьями. Для пущего эффекта собрала пальцы в кулак — все, кроме среднего. Но проклятый маг не поддавался на провокации, опасаясь промахнуться сквозь дым. В воздухе бестолково вились пчёлы, пытаясь отыскать невидимого врага на ощупь, но безуспешно — скорее всего, тот предусмотрительно залёг на землю. Боязливо оглядевшись, я рискнула выпрямиться в полный рост и вызвать дождь, но противник сразу учуял мою магию и перебил её ураганным порывом ветра, опрокинувшим меня на спину.

— С… сын, — сквозь зубы выругалась я, потирая ушибленный хребет.

— Ещё идеи есть? — саркастически поинтересовалась руоешь.

— Отправь всех пчел за дым, на подветренную сторону.

— Они всё равно его не увидят, — неуверенно возразила она.

— Это моя забота! — огрызнулась я и на четвереньках поползла сквозь пшеницу, решив подобраться к магу кружным путём. Смятые стебли цеплялись за штаны, кололи ладони, на голову сыпалась какая-то дрянь. Впереди мелькнуло пламя — один лепесток, второй, десятый, жадно глодающие солому. Я зажмурила глаза, натянула куртку на голову и очертя голову бросилась вперёд, сквозь хватающий за ноги жар.

Маг успешно отводил глаза пчелам, но я увидела его сразу, вольготно рассевшегося на кочке и ехидно хихикающего над моими подскоками в тлеющих штанах. Торопливо захлопав дымки и оправив куртку, я выжидательно уставилась на поджигателя. Здороваться было глупо, убивать на месте невежливо. Маг тоже не спешил бояться и каяться, разглядывая меня со снисходительным пренебрежением.

Издалека можно было подумать, что ветер поменял направление и гонит дым в обратную сторону. Злобно рокочущий клуб метнулся по направлению моего взгляда, но маг и бровью не повёл, заранее позаботившись о защите. Пчелы уткнулись в невидимую стену, куполом расползлись по ней над нашими головами.

— Что ж, приветствую вас… коллега, — хорошо знакомым голосом пророкотал маг, вставая, — как вижу, вы правильно истолковали моё застольное выступление. Люди, не обладающие магическим даром, не способны увидеть поле руоешь. Но, как и селян, их можно обмануть накладным носом и париком, верно?

Передо мной стоял… дайн Дупп собственной персоной. Стройный, помолодевший лет на двадцать, с затянувшейся лысиной и впалыми щеками.

— Что вы здесь делаете? — глупо спросила я.

— Помогаю кое-кому охотиться на нежить, — лучезарно, но неискренне улыбнулся Дупп, — в то время как эта кто-то успешно отвлекает внимание последней.

— Во-первых, не отвлекаю, а беседую. А во-вторых, почему бы вам тоже с ней не потолковать? Лучше уж одна руоешь, чем сотня лесных упырей, вы могли бы договориться…

— А тебе не приходило в голову, — перебил дайн, — что договориться можно и с упырями? И с куда большей выгодой?

— Что? — опешила я.

Дайн невозмутимо пояснил:

— Упырей интересует человеческая кровь, ничего больше. Золото и камушки они несут мне.

— Вы хотите сказать… — я задохнулась от возмущения, — что в обмен на деньги позволяли упырям убивать людей?

— Лесную нежить всё равно не извести, — пренебрежительно шевельнул плечами дайн. — Выслеживаешь эту дрянь по буеракам, рискуя своей шкурой, выжигаешь логова, а через месяц-другой всё начинается заново. И откуда только что берётся? Покрутился я полгода на ставке сельского мага, опротивело. Ночью озверевшие упыри только что в окна не лезут, днём селяне за глаза поносят — мол, совсем никудышный колдун, не может раз и навсегда с умертвиями покончить. Вот я и покончил. Не так, правда, как они ожидали. Ты права, ведьма — со всеми можно договориться. Упыри перестали трогать местных — кроме, конечно, забывших купить у меня чудодейственный амулетик, — а затерявшийся в глухомани купец дело обычное.

— А руоешь не убивает людей, — докончила я, — и по её милости вы лишились стабильного дохода и средства запугивания селян, верно?

— Чуть не лишился, — уточнил дайн, небрежно запуская руку во внутренний карман куртки, — но не лишусь. Я ведь не какой-нибудь глупый колдун-наёмник, дразнящий тварь, чтобы я смог верно оценить её силы и возможности. Скоро поле догорит, через два-три дня пчёлы передохнут, а сама руоешь не умеет ни добывать пищу, ни кусаться, и будет вынуждена идти на поклон к людям. Тут-то я её и возьму, тёпленькую. А тебе, ведьма, — уж не обессудь, — живой отсюда не уйти.