Человек из Скибберина - Ламур Луис. Страница 27

— Я тебя поддержу, если смогу, — пообещал кавалерист. — Мне могут не дать увольнительной. Я еще не знаю точно.

Халлоран ушел. Друзья допили кофе и вышли на улицу. Чуть подальше красовалась палатка под вывеской: «Койки». Крис указал на нее пальцем, Пратт покачал головой.

— Тут есть гостиница. Тебе необходимо хорошенько отдохнуть; а ежели народ режется в карты да в любое время дня и ночи вваливается всякая пьянь, об отдыхе можно забыть. Гостиница, конечно, чуток подороже, да оно того стоит.

Друзья сняли комнату, заплатили пятьдесят центов; у конторки Крис углядел метелочку и, позаимствовав ее на время, тщательно вычистил одежду и котелок. Затем протер сапоги. Потрепались и поцарапались они изрядно, да все еще целехоньки! Ирландец выстирал полосатую рубашку и повесил ее сушиться.

— Ты говорил, что в первом поезде у тебя остался саквояж?

— Остался.

— Дай мне описание и записку, я постараюсь его отыскать. А тем временем отдохни. — Реп окинул взглядом мокрую рубашку. — На улицу ты в ближайшее время не выйдешь.

Реп ушел; Крис растянулся на кровати в нательном белье. Подложил руки под голову и крепко задумался.

Идея подраться с Сэмом Кокинсом напрашивается сама собой. Если он, Крис, победит Кокинса, он получит две сотни долларов и сможет уехать на запад, может быть, даже в Калифорнию, куда направляется семейство Маклинов. Может быть, Бреннан чего подскажет. Карьера профессионального боксера ирландца не прельщала, но и на железной дороге вкалывать не особо хотелось. Вот кабы сбылась давняя мечта: обзавестись собственным участком земли да разводить на нем лошадей — породистых скакунов, к которым он привык в Ирландии.

За недолгую свою жизнь Крис побывал и рыбаком, и моряком, и подручным на ферме. Он резал торф, косил сено, работал киркой и мотыгой, пилой и молотком, и несмотря на то, что инструмент любил, юноше хотелось большего. Земля достается дерзкому, и это — главное.

Юноша вспомнил о Мейри. Небось уже замуж выскочила! За того самого чернорабочего, что ей прочил отец? Хорошо бы вернуться да показать им всем! Крис мечтал возвратиться в родные края богачом, счастливым обладателем земли, скота и лошадей и дюжины новехоньких костюмов, и пройтись гоголем, чтобы все увидели, на что способен Криспин Мэйо!

Но, как бы ему того ни хотелось, ирландец понимал, что мечты это детские. Сперва нужно утвердиться здесь. Этот задира Кокинс сам дал ему, Крису, шанс разбогатеть побыстрее. Мысли юноши обратились к Барде, но она — дочь полковника-американца, на что ей сдался нищий иммигрант-ирландец? Да уж чего там — в Штатах есть места, куда ирландцу вход вообще заказан! Там висят объявления: «Ирландцев просят не обращаться».

Крис поднялся с постели, сделал пятьдесят приседаний, столько же раз отжался, затем заставил себя еще пятьдесят раз лечь-встать. Так он упражнялся уже много лет, по утрам и вечерам, разве что слишком выматывался на работе. Научил его дядюшка, когда Крис был еще совсем мальчишкой.

Глаза закрывались сами собою, юношу клонило в сон. Разбудил его приглушенный гул голосов; Мэйо не сразу понял, откуда доносится это звук и что означает. В комнате царили тишина и полумрак. Дело близилось к ночи. Голоса доносились из-за тонкой перегородки.

— Кокинс его побьет. Впрочем, никого из нас он не видел. Только Мюррея.

— Мюррей жаждет крови. Грозится порешить грязного Мика, да только Парли не желает шума. Позже, говорит. Если Джастину удастся удержать Мюррея до тех пор, считай, что Джастину повезло. В жизни не видывал такого одержимого.

— Да этот мик беднягу едва не ухлопал. Нос перебит, три ребра сломаны, и четырех-пяти зубов как не бывало.

— Мюррей — это тебе не Кокинс. Вот увидишь: старина Сэм побьет мальчишку одной левой. Я видел его в деле пару раз.

Голоса затихли, дверь за соседями закрылась. Крис Мэйо лежал неподвижно, размышляя. В городе — люди Парли. Почему, зачем? Конечно, всякому приятно оказаться в цивилизованном месте и поразвлечься малость, а южанам-ренегатам ничто человеческое не чуждо. Но что значит — «до тех пор»? Чего они ждут? Что-то затевается? Или бандиты просто имели в виду, что Мюррею не дадут воли до того, как поединок состоится? Наверное, так.

Тишина и дремота… Крис снова погрузился в сон. Когда ирландец проснулся, мрак царил непроглядный, Пратта в комнате не было. Но саквояж стоял тут, в дверях. Должно быть, Пратт принес вещи, застал приятеля спящим и снова ушел.

Ирландец поднялся и подошел к саквояжу. Насколько можно судить на первый взгляд, ничего не пропало. Юноша натянул чистую рубашку, свернул высохшую и убрал ее с глаз долой. Мизинец по-прежнему ныл. Мэйо постоянно задевал обо что-нибудь искалеченным пальцем: что за помеха, право!

Крис достал револьвер, разрядил его, затем застегнул на себе пояс и принялся упражняться. Он слышал о том, что револьвер якобы следует выхватывать из-за пояса мгновенно, но сам никогда не пробовал. Сперва получалось неважно, но ирландец настойчиво отрабатывал последовательность движений: вот он хватается за ручку, вот приводит револьвер в боевую готовность. Ловкий и проворный от природы, Мэйо всю жизнь проработал руками, так что овладеть необходимым навыком труда для него не составило.

Крис упражнялся с револьвером около часа; дело ему нравилось. Ирландец никуда не торопился, не убыстрял движений; ему казалось, что он уже понял технологию. По крайней мере, теперь он знал, как этот прием работает.

На улицу его не особо тянуло, так что Крис уселся на кровать, развернул газету Сент-Луиса, забытую кем-то в номере, и прочел ее от корки до корки. О железной дороге говорилось мало; газета пестрела ссылками на торговлю мехами да новостями о людях, о которых Крис в жизни своей не слышал.

В форте Сандерс полковник Маклин восседал за столом рядом с генералом Хейни, железнодорожным инженером Доджем и еще несколькими офицерами.

— Кстати, Маклин, этот молодой человек, что оказал вам услугу, на самом деле — боксер-профессионал.

— Мэйо? — удивился Маклин. — Я понятия об этом не имел.

— Он будет драться с Сэмом Кокинсом. Послезавтра, до победного конца, по правилам Лондонского Призового Ринга.

— Я удивлен, — признался Маклин. — За те несколько минут, что мы с ним поговорили, оказавшись в безопасности, у меня создалось впечатление, что Мэйо — очень приличный юноша.

— Может, так оно и есть. Я знавал немало боксеров, что совсем не походили на головорезов-убийц, какими их принято изображать, даже если круг их знакомств несколько иной, нежели пристал джентльмену. Как бы то ни было, насколько мне известно, вся эта история началась примерно в то время, когда вас похитили. Кокинс, похоже, нелестно отозвался об ирландцах, а этот паренек родом из графства Корк.

— Хотел бы я поглядеть на поединок, — заметил Додж. — Я всегда недолюбливал Кокинса. Дикое животное со всеми вытекающими из этого последствиями.

— Он же убьет мальчика, — предположил кто-то.

— На мою дочь ирландец произвел сильное впечатление, как манерой держаться, так и физической силой, — отозвался Маклин. — Я в него верю. Барда довольно прожила в гарнизонах и в мужчинах хорошо разбирается.

В дверь вошел полковник Сеймур.

— Джентльмены, все улажено. Охота состоится. Бизоны пасутся у реки: несколько сотен, не меньше. У нас очень опытный проводник, парень по имени Холли Барнс. Он видел зверюг своими глазами. Поедут десять человек; мы поохотимся на славу!

— Только не раньше, чем состоится совещание, Сеймур. Генералы желают, чтобы вы представили свои доводы, или, скорее, доводы Дюрранта. Потом мы выслушаем Доджа. Через три дня, а?

Сеймур нахмурился. .

— Бизоны могут уйти. Я ничего не обещаю.

— Если мы и поедем на охоту, так только после совещания, — твердо объявил генерал Хейни. — Никак не раньше.

Сеймур заколебался. Он рассчитывал, что охота окажется успешной и приведет генералов в снисходительное расположение духа, но с последним утверждением Хейни он спорить не смел.