Гимн Непокорности (СИ) - Злобин Михаил. Страница 9

Белокожая дочь Абиссалии лежала на моем плече и горячо дышала в шею. Её острые коготки гуляли по телу, иногда весьма болезненно царапая кожу. Но я не протестовал, ведь уже успел понять, что таким образом кьерры выражают свою симпатию. И ради хороших отношений с Насшафой мне приходилось терпеть.

Недавно у неё состоялся нелегкий разговор с верховным отцом улья. И уж не знаю, чего она ему наобещала, но тот согласился выделить пару рабов для реализации моей задумки. Однако теперь альбиноске предстояло отправиться на охоту. На полноценную, далёкую. К самим границам с человеческими государствами, до которых только путь в одну сторону составлял не меньше седмицы. И вот эти последние мгновения до выхода на поверхность, она проводила со мной.

— Скажи, Риз-з, по-твоему, я красивая? — неожиданно подала голос Насшафа.

— Да, — без раздумий отозвался я. — Мне не встречались в людских государствах девушки прекраснее тебя.

— Ты лж-ж-жешь, мой шаас, — упрекнула меня пленительница. — Говори мне правду.

— Это и есть правда, — не уступил я. — И мне непонятно, как я должен доказывать свои слова.

— Если я вернусь и узнаю, что ты среди слафов нашел себе самку, то я убью её, — пообещала красноглазая.

— Я за это не беспокоюсь. Ведь единственная, кто целиком занимает мои мысли — это ты, Насшафа, — тепло улыбнулся я собеседнице. — Но коли тебя так сильно заботит моя верность, позволь мне отправится с тобой. Это гораздо лучше, чем томиться здесь в одиночестве. Без тебя.

— Не-е-ет, Риз-з, ты никуда не пойдеш-шь, — хмыкнула белокожая. — Тем слаще будет момент нашей встречи.

— Как скажешь, — легко согласился я, понимая, что спорить бессмысленно.

— Я придумала кое-что другое. За тобой присмотрят.

— Кто? Неужели, ты не побоишься доверить меня кому-то из своих родичей? — удивился я.

— Не совс-с-сем…

Насшафа отстранилась и издала пронзительный звук, похожий одновременно и на свист, и на птичий клёкот. И уже через пару секунд шкуры, занавешивающие вход в обжитый отнорок, колыхнулись. Внутрь забралось одно из горбатых чудовищ, исполняющих в улье роль солдат. Вместо передних конечностей, у него были массивные костяные лезвия, загнутые книзу. Оно опиралось на них при ходьбе, но при необходимости очень ловко могло ими орудовать, стоя только на… кхм… ну пусть будет ногах. Такая тварь в одиночку способна оборонять целый тоннель, шинкуя и протыкая нападающих. С учетом того, что в ульях обитают еще тяжеловесы-ишассы, которые сами по себе как живые баррикады, гипотетическим агрессорам мало не покажется. И не стоит забывать о разведчиках-шаксаторах. Это те самые отродья с вытянутыми на манер скорпионьих хвостов позвоночниками. Они и вовсе могут перебегать по потолку и спрыгивать прямиком на головы вторженцев. Или заходить в тыл.

— Этот асшатари будет сопровождать тебя, куда бы ты ни пошел, — поделилась альбиноска.

— А без него никак? — неприязненно поморщился я. — Признаюсь, эти ваши создания меня пугают.

— Ты смееш-ш-шся, Риз-з? — подняла брови кьерр. — Как их можно бояться? Они же прекрас-сны! Воля верховного отца делает ваш-ши необыкновенные тела еще более с-с-совершенными! Это обретение второй ж-ж-жизни! Ах, как же люди бывают глупы, ес-сли не понимают этого…

Н-да… насколько ж у нас с подземными жителями разнятся представления о прекрасном. Я бы с таким монстром и гадить в одном поле не сел. А они, поди ж ты, восхищаются этими уродцами. Уроженцы Абиссалии вообще очень странные ребята. Они одержимы маниакальным влечением к человеческой плоти. И не обязательно цельной. Однако же эта их извращенная любовь не мешает употреблять останки людей в пищу…

— Если это так необходимо, Насшафа, то пусть сторожит меня, — кисло выдавил я.

— Не печалься, мой прекрасный шаас, скоро ты привыкнешь к нравам наш-шего народа, — уверенно заявила пленительница. — Кроме того, тебе нужна охрана. Ты пахнешь слишком притягательно. Остальные мои родич-чи не будут с тобой такими добрыми, как я. В первую очередь, забоч-чусь о твоем благе. Как же мне не х-х-хочется покидать тебя…

Альбиноска снова прижалась ко мне, больно впиваясь коготками, и горестно заскулила, словно обиженный щенок. Да-а, Сашок, ну и влип же ты в переплёт. Кому расскажешь — не поверят! Но где наша не пропадала…

Глава 7

Асшатари неспешно брел позади меня, глухо постукивая костяными лезвиями по полу тоннеля. Сегодня я впервые шел по подземным лабиринтам улья без сопровождения Насшафы. И не скажу, что мне это доставляло большое удовольствие. Лучше уж с красноглазой бестией, с коей мы достигли хоть и шаткого, но взаимопонимания, чем с тварью, у которой непонятно какие мысли кипят в уродливой черепушке.

Несколько раз мне встречались кьерры, провожающие меня долгими изучающими взглядами. Но никто не спешил доставлять мне проблем. Хотя я буквально кожей чувствовал исходящие от них недобрые намерения. Ну до чего же скверное местечко…

Вскоре переплетения путанных коридоров привели меня в выгрызенный в каменной породе зал, от которого за версту смердело нечистотами. Помнится, я раньше ругал за вонь родной городок Ризанта? Боги, как я ошибался! Если мне будет суждено отсюда вырваться, то я по возвращению в Клесден кинусь целовать его загаженные улицы. По сравнению с этими пенатами, он просто образец чистоты и стерильности.

В общем, запах первым подсказал мне, что я приближаюсь к инкубаторию. Центральному узлу всего улья, от которого расходились десятки и десятки ходов. Здесь «вызревали» отродья, создаваемые верховным отцом. Они висели в коконах, сшитых из лошадиных и коровьих шкур. А целая орава рабочих-чаранов обслуживала здешнюю кунсткамеру, шурша своими многочисленными лапками.

На моих глазах одна такая сколопендра приникла к емкостям с густой мутной кашицей, пахнущей настоявшимся тухляком, и с омерзительным хлюпающим звуком стала хлебать оттуда. Мой несчастный желудок подскочил к горлу, и мне стоило больших усилий, чтобы подавить рвотный позыв.

Затем рабочий улья, напившись тошнотворной жижи так, что раздулись бока, резво засеменил к одному из коконов. Раздвинув складки наверху, он просунул внутрь изуродованную голову и принялся выташнивать туда всё, что в себя вобрал. От подобного зрелища мое лицо приобрело бледно-зеленый оттенок, а ноги как-то предательски ослабли.

Нет, я никогда к этой жести не привыкну! Сколько раз тут не проходил, а мозг с каждым новым визитом подмечает все больше и больше отвратительных деталей. Словно собственный разум надо мной издевается!

Закрывая рот и нос рукавом, я поспешил вперед, чтобы поскорее миновать наполненный смрадом вертеп. Вокруг меня что-то непрестанно чавкало, хрипело и булькало. Нерожденные твари вяло шевелились и постанывали, то ли требуя к себе внимания, то ли мечтая вырваться из тесных объятий искусственного лона. А я уже почти бежал, сдерживая ослепляющее желание утопить тут всё в огне.

Несколько раз я спотыкался об некстати подворачивающихся под ноги чаранов. Они раздраженно шипели на меня и огрызались, злобно клацая зубами. А один и вовсе вцепился в мою щиколотку обеими руками, угрожающе рыча. Но тут проявил себя асшатари, приставленный моей пленительницей. Он с удивительным для своих размеров проворством подскочил к нам, да как огрел костяным отростком обнаглевшего рабочего. Тот пронзительно взвизгнул и быстренько ретировался на двух дюжинах тоненьких лапок. Причем, движения его стали неверными и вялыми, как у наполовину раздавленного таракана.

Уф, мамочка, роди меня обратно… Теперь мне ясно, почему Насшафа старалась не отпускать меня в одиночку бродить по её «гостеприимному» дому. Будь моя воля, я бы в эти подземелья перекачал пару-тройку озёр с поверхности. Желательно кислотных. Да вот сколько еще таких ульев вырыто на бескрайних просторах Абиссалии? Уверен, что найдутся среди них и побольше, размерами с полноценный город.

Долго ли, коротко ли, но мне-таки удалось преодолеть эту вонючую юдоль. Теперь я оказался на развилке тоннелей, ведущих в три разные стороны. Причем, правый, как мне почудилось, шел под уклоном вверх. Уж не к свободе ли?