Невеста Братвы (ЛП) - Магуайр Т. Дж.. Страница 2

Голова Мистера вскинулась, и он начал отступать, его руки взлетели вверх в знак капитуляции.

— Что, блять, происходит? — закричал он, продолжая отступать. Его ноги уперлись в край кровати, и Александр положил руку ему на плечо, заставляя сесть.

Не раздумывая, Александр достал из-под пиджака пистолет и прицелился Сексуальным Глазкам прямо между его глаз.

Из Мистера вырвался четкий умф, прежде чем он упал обратно на кровать без сознания.

— Я отнесу его в яму, и мы разберемся с ним позже, — начал Александр, подхватывая обмякшее тело и перекидывая его через плечо. — Тебе нужно поторопиться и собраться, или ты забыла, что отец созвал собрание сегодня утром?

— Ой, блять! — крикнула я, подбегая к шкафу.

— Ой, блять, это уж точно, — пробормотал Александр, выходя за дверь.

Не обращая на него внимания, я быстро собрала наряд — простые черные джинсы и майку — и побежала в свою ванную комнату. Быстро приняв пятиминутный душ, я оделась и спустилась вниз.

Наш дом (хотя люди говорят, что это скорее особняк) стоит на нескольких сотнях акров земли. Вся территория огорожена и охраняется людьми моего отца двадцать четыре часа в сутки. Все здесь настолько роскошно, как и полагается главарю Братвы.

Трехэтажный дом, построенный в викторианскую эпоху, по праву заслуживает этого названия. Наш дом с башенками, турелями, открытой верандой, декоративными перилами и каменной отделкой — это всё, о чем мечтала моя мама.

Спускаясь по большой круговой лестнице, я пыталась собраться с мыслями. Вчера отец сказал нам всем, что хочет встретиться сегодня утром, чтобы обсудить кое-что важное. Конечно, я почти не обратила на это внимания, потому что мысленно готовилась к тому, что этой ночью я напьюсь.

Теперь я расплачивалась за это.

Я понятия не имею, о чем эта встреча, и молю Бога, чтобы он не сказал нам об этом вчера. В противном случае я буду следующей, кто проведет с ним несколько раундов на ринге.

В детстве мы с братьями часто ссорились и дрались. От криков до настоящих ударов, мы спорили из-за самых мелких пустяков. Не говоря уже о том, что мы постоянно подшучивали друг над другом, и наши шалости иногда выходили из-под контроля.

Однажды мы с Лукьяном решили, что Александру нужно немного расслабиться, и подмешали ему в водку рогипнол, широко известный как Руфи. Когда он отключился, мы связали его задницу и оставили голым в одном из наших стриптиз-клубов с поцелуями помады по всему телу от одной из стриптизерш.

Очнулся он взбешенным и дезориентированным, без малейшего представления о том, как он попал в стрип-клуб, с простой запиской, приклеенной к груди, «S lyubov’u, Lukyan & Ilyana.».

Когда он вернулся домой, с запиской в руках, он был готов к войне. Но вместо этого мы решили все как обычно — на ринге. Когда наш отец понял, что не может сдерживать нашу привычку устраивать драки друг с другом, он решил, что всё разногласия будут решаться на боксерском ринге в нашем личном спортзале. Он также использовал его как форму наказания. Если мы проваливали работу или проявляли неуважение к нему, нам приходилось проводить несколько раундов с ним, самим дьяволом, а Отец никогда не давал спуску на ринге. И неважно, даже если ты его собственная плоть и кровь, он повалит тебя, чтобы указать тебе твоё место.

Дойдя до конца лестницы, я повернула налево и направилась по длинному коридору к кабинету отца. Остановившись перед большой деревянной дверью, я подняла руку и дважды постучала.

— Входи, — раздался изнутри комнаты голос отца.

Я опустила руку на ручку и тут же открыла дверь.

Запах дыма и алкоголя сразу же ударил мне в ноздри. Неудивительно даже для девяти часов утра. Мой отец сидел за своим большим письменным столом из красного дерева в центре комнаты. В своем фирменном костюме-тройке от Armani он выглядел так, словно был моделью для GQ, а не хладнокровным русским мафиози.

Его черные волосы были аккуратно уложены, лишь несколько седых волосков начали появляться. На его лице застыло обычное нейтральное выражение, создавая впечатление человека, которому нет до всего на свете дела. Его ярко-голубые глаза остановились на мне, как только я переступила порог комнаты.

Отец поднялся с кресла и, обойдя свой стол, направился ко мне.

— S dnem rozhdeniya, printsessa, — сказал он по-русски, заключая меня в объятия. Поцеловав меня в лоб, он быстро сжал меня, прежде чем отпустить. Потянувшись в пиджак, он достал конверт и протянул его мне.

Идеальный подарок — деньги. Каждый год я могу рассчитывать на то, что дорогой папочка не прогадает.

Поднявшись на носочки, я поцеловала его в щеку и прошептала: — Spasibo, otets.

Он выпрямился, поправил галстук и провел руками по костюму. Явный признак того, что ему не по себе. Мой отец любит меня, в этом нет никаких сомнений, но он не очень-то умеет это показывать. Не умеет показывать эмоции и чувства вообще.

Его воспитывали в духе жесткости. Не показывать слабости. Быть безжалостным убийцей, каким и должен быть Pakhan. Такое воспитание закрепило за ним статус родителя с суровой любовью, а не лелеющего.

Он вернулся к своему столу и сел в большое кожаное кресло, наливая себе, как я полагаю, вторую или третью рюмку водки. Когда я вошла, то спрятала конверт в задний карман и осмотрелась.

Лукьян сидел в кресле перед отцовским столом, откинувшись назад, положив лодыжку на левое колено. Изо рта у него торчала толстая коричневая сигара, а в руке был стакан, наполовину наполненный водкой.

Он был самым младшим мальчиком и вел себя соответствующе. Он был беззаботным, с повадками «мне похуй на всё», которые исходили от него, как дурной запах. Он всегда был первым, кто пытался высветить плохую ситуацию с помощью мрачного юмора и дерьмовых шуток, никогда не воспринимал ничего слишком серьезно и всегда был просто засранцем. Нас разделяло всего несколько лет. Он был старше, но по его ребяческому поведению этого не скажешь. Он сводил меня с ума большую часть времени.

Покрутив стакан, он поднес его к губам и выпил остаток. Поставив его на стол отца, он быстро встал и направился ко мне.

Он был так же высок, как и Александр, но вместо того, чтобы быть сложенным, как кирпичный дом, Лукьян был более стройным. Его темные волосы были завязаны на затылке, а несколько прядей спадали на лицо. Его карие глаза встретились с моими, а губы изогнулись в улыбке.

— С днем рождения, сестренка, — сказал он, и его сильным русский акцент прозвучал ясно как день. Сколько бы мы ни прожили в Лас-Вегасе, его акцент никогда не менялся, его истинное происхождение всегда было налицо.

— Спасибо, брат, — ответила я, обхватив его за талию.

Николай вышел из тени за отцовским столом, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не вздрогнуть от неожиданности. Отец был бы в ярости, узнав, что я не обращаю внимания на окружающую обстановку.

Николай подошел и оттолкнул Лукьяна в сторону. Он обхватил меня своими большими, мускулистыми руками и уперся подбородком в макушку. При росте метр девяносто восемь это было для него легко.

— С днем рождения, — прошептал он, отпустил меня и вернулся на свое обычное место у стены.

Если Лукьян был сумасшедшим идиотом в семье, то Николай был его полярной противоположностью. Тихий. Умный. Целеустремленный. Николай был мозгом, а Лукьян — головной болью, той, что сводила всех нас с ума. Николай был не только невероятно умен, но и невероятно силен. Мы всегда делали ставки, кто победит в драке между ним и Александром. И я имею в виду настоящий бой, а не просто дружеский спарринг. Он был не только нашим техническим руководителем, но и главой службы безопасности, отвечая за все вопросы, связанные с наблюдением. Он посвящал Братве все свое время, никогда ничего не делая для себя. Братва была его жизнью, он был тем, кем он был. Он жил и дышал для Братвы.

Поблагодарив их обоих, я села в кресло рядом с тем, которое только что занимал Лукьян. Отец налил в рюмку еще одну порцию водки и протянул её мне. Я взял ей и, не задумываясь, выпила. Жжение жидкости в горле было успокаивающим и знакомым.