Через пустыню - Ламур Луис. Страница 14

— Я не ищу работу. Я ищу тридцать фунтов украденного у меня золота, а когда найду, возвращусь в Аризону. Более того, — я смотрел прямо на Доринду, — у меня есть идея, кого надо спросить.

О, он сразу все понял. От Старика Бена мало что укрывалось. Он поглядел на нее, потом на меня.

— Ты не прав, мой друг, она все время была со мной.

Он указал на кресло.

— Садись, немного поговорим о кораблях, саблях, береге Каролины пятьдесят лет назад, а может, и больше. Ч о говорил тебе дед?

Он повернулся к женщине.

— Доринда, принеси нам бутылку вина — очень хорошего вина, которое навевает воспоминания.

Потом мы сидели молча, слушая, как удаляются ее шаги. Судя по звукам ее шагов, вино хранилось в другом конце дома.

— Ты помог ей в пустыне, Сэкетт, за это я благодарю тебя.

Тут уж я удивился, потому что думал, что он ничего не знал о том, что она уезжала из города.

— Я пошел за водой, и, пока возвращался, бандиты схватили ее. Когда один из них стрелял в меня, я споткнулся и меня сочли убитым,

— А ты лежал не шевелясь? Она не догадывается, что я знаю.

Он закурил длинную черную сигарету, затем проницательно взглянул на меня.

— Она украла у тебя золото?

— Этого я не могу сказать, но думаю, она знает, где оно. По-моему, — я постарался сформулировать так, чтобы он не обиделся, — у нее нюх на золото, если можно так выразиться.

В этот момент Доринда появилась на веранде, направляясь к нам. Она несла бутылку мадеры того сорта, который называют «дождевой водой», хотя я ни разу не попадал под такой дождик.

— Я бы предпочел ямайский ром, — сказал Бен, — но в Калифорнии его трудно найти.

Мы попробовали вино. Оно было очень хорошим. Бен Мандрин показался мне неплохим стариком, но вину я доверял больше, чем Старику Бену, а ему — чуть больше, чем черноглазой колдунье. Мне становилось его жалко при мысли, что он скоро все потеряет.

Пока мы ехали из города на ранчо Грека Джорджа, Родриго рассказал мне еще кое-что. Тэрнер, человек из банка, доверил Доринде уговорить Старого Бена подписать бумаги, а Тэрнер должен получить деньги от Дейтона и его приятелей, когда те затребуют вексель и завладеют ранчо. Они могли получить ранчо даже без векселя, потому что старик был разорен, у него почти не осталось денег.

Засуха уничтожила урожай и пастбища, Старику Бену ничего больше не оставалось, кроме как отдать ранчо, но что он будет тогда делать, искалеченный старик?

Вино согрело ему кровь, он стал рассказывать о минувшем, о набегах, о поединке с моим дедом. Пока мы разговаривали, он подолгу смотрел на меня или отводил взгляд, прислушиваясь к моему голосу, когда мне удавалось вставить несколько слов. Мне показалось, что он что-то задумал, затаил в своей темной душе какую-то мысль.

Доринда слушала, иногда выходила из комнаты и возвращалась. Я заметил, что она не пила… Намеренно? Иногда у нее прорывалось нетерпение, она хотела, чтобы я уехал, потому что не видела смысла в нашем разговоре.

Я тоже подумывал уехать, когда старый Бен вдруг сказал:

— Ты должен переночевать здесь, Сэкетт, у нас хватит места. У тебя еще достаточно времени на охоту за золотом. Утро вечера мудренее.

Он пристально посмотрел на меня и поставил стакан на стол.

— Родриго сказал, что ты хотел купить лошадей или мулов и припасы для продажи в шахтерских городах. Твои планы еще не изменились?

— Нет, но я буду покупать, когда найду свое золото.

Бен жестом указал на равнины, окружавшие дом.

— Они хотят отнять все это, но у меня есть достаточно мулов, и я отдам их тебе… за небольшую цену. Я прикажу, чтобы их пригнали для тебя.

Он вдруг схватил палку, словно собираясь встать, затем посмотрел на Доринду.

— Скажи, чтобы за мной пришли, и проводи мистера Сэкетта в его комнату.

Бен Мандрин помолчал.

— В комнату Пио, — добавил он.

Она удивилась, но вышла и вернулась с двумя вакеро. Они подняли Старого Бена вместе с креслом и вынесли из комнаты. Когда они вышли, я допил вино и поставил стакан.

— Я никогда не видела его таким, — удивленно сказала встревоженная Доринда. — Он никогда так долго не разговаривал с незнакомыми людьми.

— Это оттого, что он вспомнил прошлое. Я упомянул битву при Гаттерасе, и ему на память пришли добрые старые времена.

Ее удивление, казалось, прошло.

— Да, да, должно быть, из-за этого.

Доринда была очень красивой женщиной, но я стал замечать в ней холодность, на которую раньше не обращал внимания, хотя с самого начала относился к ней с настороженностью.

— В комнату Пио! — продолжала она. — Он никогда никого не пускал в эту комнату, кроме старого губернатора.

— Пио Пико?

— Они были друзьями… по-моему, дружат и до сих пор, хотя сейчас он редко выходит из дома.

И больше она ничего не говорила.

Ужинали мы вчетвером: Старый Бен, Родриго, Доринда и я, но теперь Старый Бен молчал. Только однажды он сказал:

— Недалеко от Моры в Нью-Мексико случилась перестрелка, в которой участвовали какие-то Сэкетты. Один из них женился на мексиканке.

— Это мои братья, — сказал я.

Он ел с аппетитом, но вина больше не пил — только несколько чашечек крепчайшего кофе. Я на своем веку выпил немало кофе и привык к тому, какое готовят в горах ковбои: такому крепкому и густому, что в нем даже подкова увязнет.

Я устал и хотел спать. К счастью, после ужина мы совсем недолго сидели за столом.

В предназначенной мне комнате стояла огромная роскошная кровать, а на столике с мраморной столешницей — таз и кувшин с водой. Каменный пол покрывал ковер с длинным ворсом, и стояло кресло. В комнате было еще одно окно и еще одна дверь, которая, наверное, вела в спальню Старого Бена.

Сидя на краю постели, я обдумал ситуацию, и она мне не понравилась. Я хотел лишь получить свое золото и отправиться обратно в горы, на шахты, но вместо этого попал на старинную испанскую гасиенду в гости к бывшему пирату.

Да, я вернул своих лошадей, но приобрел массу врагов, и не по своей вине, а только пытаясь помочь девушке, которая, оказывается, тесно связана с моими врагами… приобретенными благодаря ей.

Устав строить догадки и обозвав себя дураком, я стянул сапоги, умылся и начал раздеваться.

И вдруг дверь в комнату Старого Бена Мандрина отворилась, и он встал в проеме, опираясь на костыли и глядя на меня с дьявольским огоньком в глазах.

Старый пират проковылял в комнату и опустился в кресло.

— Мне нужна помощь, мой мальчик. Мне нужна твоя помощь.

Я так и остался стоять, глядя на него с открытым ртом. На нем была одежда для верховой езды. Некогда она была ему впору, но сейчас не очень-то ему подходила.

— Нам придется проехать до рассвета почти двадцать миль, — сказал он. — Надевай-ка сапоги.

— А вы сможете проехать двадцать миль верхом? — сказал я.

— Нет… но проеду. Предоставь это мне.

Я все глядел на него.

— Почему я? У вас есть люди. У вас есть Родриго. И у вас есть Доринда. — Тут я усмехнулся.

Он отмахнулся.

— Причуда старика. Послушай, сынок, ты молод, ты силен, у тебя будет много женщин, но для меня она последняя. Я не буду говорить, что она моя, потому что это неправда, к тому же я уверен — у нее и мысли такой нет. Она выглядит как страстная женщина, но это не так. Можешь мне поверить: ни одна великая куртизанка прошлого — а Доринда во многом похожа на них — HP была страстной, любящей женщиной. Все они холодны и расчетливы. Они использовали эмоции мужчин в своих целях, они — всего лишь фасад, всего лишь обещание. Страстная женщина слишком эмоциональна, чтобы думать о своей выгоде. Доринда — другая. О своей выгоде она думает день и ночь.

— Тогда почему бы не избавиться от нее?

— Как я уже говорил, она — последняя красавица, которая живет рядом со мной. Большинство из нас так или иначе платят за любовь, а я заплатил за ее внимание, подписав ту бумагу.

В его жестких стариковских глазах появился волчий блеск.