Плохая девочка. 2 в 1 (СИ) - Сокол Елена. Страница 55

С каждым толчком поцелуи становятся более жадными, а стоны более громкими. Мне хочется сказать ему о том, как мне хорошо, но вместо слов изо рта вырываются нечленораздельные звуки. Я не властна над собственным голосом. И над телом – им теперь безраздельно владеет Кай.

– Кай! – Я выкрикиваю его имя, когда он входит еще глубже и сильнее.

И, дрожа всем телом, целую его. Кай наращивает темп. Я стону. Он стонет еще громче. Между нами будто происходит соревнование – кто ярче выразит свои ощущения и эмоции. Кай рычит, а у меня перехватывает дыхание. Мое тело сотрясает дрожь. И я закрываю глаза, утыкаясь лицом ему в шею и покусывая его кожу.

Кай притягивает меня к себе и шумно выдыхает. А затем ослабляет хватку. Я глажу его спину, а он зарывается лицом в мои волосы.

Это блаженство.

Никаким другим словом не описать то, что я сейчас чувствую.

– Пойду, принесу нам попить. – Говорит Кай через минуту.

Целует меня, поднимается с кровати и идет к выходу.

– Халат. – Кричу я ему вслед, указывая на разбросанные по комнате вещи. – Или хочешь, чтобы твоя мать вернулась и застала тебя голого?

– Точно.

Он, смеясь, подбирает с пола купальный халат, неохотно натягивает на себя и выходит.

Я лежу, глядя со счастливой улыбкой в потолок, пока вдруг не слышу доносящиеся снизу приглушенные голоса. «Неужели, Рита вернулась? Боже, надеюсь, она не слышала, как мы занимались сексом!» Наверное, стоило вести себя тише.

Я встаю с кровати, накидываю халат и осторожно выхожу из комнаты. На цыпочках подбираюсь к лестнице. Оттуда видно Маргариту, стоящую посреди гостиной с моим купальником в руке.

– И что это? – Спрашивает она у сына, брезгливо морщась. – Что ты тут устроил? Черт, я так и знала, что этим все и закончится!

– Лучше следи за своим прихвостнем, – понизив голос, угрожает Кай, – какого рожна он напялил сегодня костюм Харри?!

Наклонившись, я вижу стоящего в сторонке Лео, почесывающего затылок.

– А что ему было делать? Идти в театр в своем рванье? Харри этот костюм уже без надобности!

– Ты хотя бы послушай себя, ма…

– Это ты послушай сюда, сопляк. – Краснея от злости, рычит женщина. – Если уж эта курица тебе нравится, то давай, остепенись! Хватит спать со всеми подряд! Пусть деньги останутся в семье!

– Я сам решу, как поступить с этой курицей. – Четко выделяя слова, отвечает Кай.

– Не забывай, для чего мы здесь, сын. – Уже более мягко и примирительно говорит Рита, приближаясь к нему. – Я все еще раскапываю финансы Харри, и меня беспокоят некоторые бумаги, которые я нашла в его сейфе.

Кай

– Ты слишком много на себя берешь, – предупреждаю я мать, взволнованно понижая голос.

На моей коже все еще горят поцелуи Марианы, и я не хочу, чтобы эта чудесная девушка стала свидетелем грязного диалога.

– Если б ты пожил с мое, – рычит мать, оглядывая меня разочарованно, – если бы только познал все лишения, которые я терпела, то ответственнее относился бы к возложенной на тебя роли.

– Роли? – Я подхожу ближе. – Какой еще роли?

Мои пальцы сжимаются в кулаки.

– Мы должны получить то, что нам причитается. – Взгляд матери делается безумным. Она глядит на меня снизу вверх, но, очевидно, мой рост и моя сила не слишком-то пугают ее. – Плюс моральный ущерб!

– Я уже сомневаюсь в правомерности твоих претензий на имущество моего отца. – Замечаю я, качнув головой.

– С чего бы это? – Хищно прищуривается она. – Ах, ну да! Тебе же не понять, каково это – остаться одной, с ребенком на руках и без каких-либо средств к существованию! – Мать крутит в руках купальник Марианы, а затем брезгливо морщится и отбрасывает его в сторону. – Все верно, ты ведь только развлекаешься всю свою жизнь, Кай. Куда уж тебе!

– Лучше скажи прямо. – Прошу я, нависая над ее лицом. – Харри платил тебе алименты?

– Что? – Она несколько раз удивленно моргает.

Я вижу, как мать сглатывает.

– Я спрашиваю, присылал ли мой отец деньги на мое содержание?

– Жалкие копейки! – Подумав с пару секунд, выпаливает мать. – Разве на такое проживешь?

Внутри у меня все переворачивается.

– И почему ты никогда не говорила мне об этом?

– О чем? – Паника заставляет ее до последнего играть в несознанку.

– О том, что мой отец платил алименты. – Устало повторяю я. – Почему ты мне врала?

– Я? – Таращится на меня мать. – Я никогда не говорила, что он отказывался платить… Но разве эти жалкие подачки назовешь деньгами? – Она принимается ходить по комнате туда-сюда. – Харри сорил деньгами налево и направо, а нам высылал копейки! Да мне стыдно было вообще говорить о том, сколько я получаю на содержание сына!

Никогда не видел ее такой. Дерганной, отчаянно жестикулирующей, нервной. Загнанной в угол неприятными вопросами.

– Так, значит, деньги он присылал?

Мать останавливается, дергает плечами.

– Я уже ответила. – Она отводит взгляд и тут же взрывается на Лео, попавшегося под руку: – А ты чего встал? Разве я не велела тебе переодеться и приготовить мне ванну?!

– И куда ты тратила эти деньги? – Спрашиваю я у ее спины.

Мать резко, точно фурия, оборачивается.

– Да как ты смеешь?! – Разъяренно взвизгивает она. – И это мне?! Ты мне, собственной матери, задаешь подобные вопросы?! Да если бы ты знал, сколько стоит поднять ребенка: одеть, накормить, дать образование! – Подлетев ко мне, мать всплескивает руками. – Неблагодарный щенок! – Ее губы дрожат. – Твой отец тебя бросил. Бросил! А что теперь? Ты собираешься возвести его в ранг святых? И что будет со мной? С человеком, который положил на тебя жизнь?

Она трясется, точно в лихорадке. Из ее глаз текут настоящие слезы. Но, несмотря на это, я вижу лишь бывшую артистку, решившую вспомнить былое и дать еще один последний концерт на публику. Просто королева драмы, не иначе.

– Мам…

Мне хочется быть жестче, но я застываю в нерешительности, поняв, что стоит додавить ее, и она разыграет какой-нибудь приступ. Виновником окажусь я, и мне же придется потом извиняться и разгребать последствия.

– Ты видишь, что он со мной делает, Лео? – Жалобно скулит мать, падая на диван. – Как можно было ждать благодарности от этого эгоиста?

Лео, купившись, бросается к ней.

– Что с тобой, дорогая? Тебе плохо?

Она картинно заламывает руки, нервно расстегивает верхние пуговицы на воротнике блузы.

– Мне не хватает воздуха…

Он принимается бегать вокруг, обмахивая ее театральной программкой, а я отступаю назад, качая головой.

– Дать тебе успокоительного? – Бормочет Лео.

– Да, скорее… – Хрипит мать.

Метнув в меня осуждающий взгляд, он роется в ее сумочке в поисках таблеток. Лучше б сразу плеснул ей коньяка – лучше него мою матушку ничего не успокаивает.

«Как же мне все это надоело…»

– Посмотри, до чего ты меня довел! – Задыхаясь, крякает она, когда я разворачиваюсь и иду к лестнице. – Вот так просто возьмешь и уйдешь? Бросишь мать?

Но мне не хочется отвечать ей. Только не сегодня.

Во-первых, я окончательно разочарован. Во-вторых, не хочу, чтобы Мариана услышала крики и стала свидетелем нашей перепалки. Хватит с нее и того, что моя мать считает ее дойной коровой, с которой можно неплохо поиметь, если постараться.

– Кай! Мой мальчик! – Вопит мать мне в спину, взвинчивая уровень драмы до предела.

Я лишь ускоряю шаг вверх по ступеням. Нельзя позволить ей продолжать в том же духе. Нужно придумать, как ее остановить.

Мариана

«Я сам решу, как поступить с этой курицей».

«Курицей», – эхом отдается в моей голове.

Если бы я не слышала голос Кая, не видела, как его губы произносят эти слова, то никогда не поверила бы в то, что он их сказал. Ни одно из его прежних оскорблений не ранило меня так сильно, как это.

Будто кто-то вонзил ржавый нож в сердце и проворачивает. Медленно и болезненно. И это ощущение ломает меня окончательно.