Чэнси - Ламур Луис. Страница 21

Коттон сделал мне знак рукой, и я направился в его сторону. Еще одна туша, некогда превосходная верховая лошадь, валялась на бизоньем лежбище, — вся земля вокруг нее была растоптана. На поверхности виднелись углубления, оставленные носками ботинок человека, который, лежа на животе, стрелял. И уж он стрелял так стрелял. Коттон насчитал сорок две гильзы. Похоже, кто-то держал здесь круговую оборону.

Сверху на все это наложились следы подкованной лошади или нескольких лошадей. Одну гильзу копыто втоптало в землю.

— Кто бы он ни был, ему удалось уйти, — сказал я Мэддену. — По крайней мере, в тот момент. Должно быть, он удерживал их до темноты, а потом смылся. Отпечатки копыт оставили, когда они прискакали и убедились, что его уже нет.

Мы объехали место действия, изучая следы. Собирались тучи, ветер трепал поля наших шляп, поднимал пыль.

— Будет дождь, — заметил Коттон. — Хотел бы я знать, что стало с Корбином.

Мне нечего было ему ответить.

На след мы наткнулись совершенно случайно. Уже собрались уезжать, чтобы осмотреть местность к востоку, когда я заметил темное пятно на земле, возле кустов шалфея.

— Гляди-ка, — позвал я Коттона.

— Будь я проклят! — воскликнул он, рассмотрев отпечаток. — Какой умный парень… Снял сапоги. Теперь идет в одних носках.

Отпечаток был неотчетливым, но теперь мы знали, чего искать, и вскоре нашли. Чуть поодаль обнаружился другой, более четкий след. Тот, кто его оставил, поторопился, но его противники так далеко не заглядывали, и к тому же они искали отпечатки сапог.

Целый час мы упорно шли по следу, иногда теряя его, потом находя снова, надеясь в конце концов выйти и на самого человека, который, возможно, ранен. Нам помогал случай и Божий промысел.

Сбившись со следа еще раз, мы прекратили поиск и стали обдумывать ситуацию. Куда мог направиться путник, который отчаянно нуждался в укрытии?

Мы осмотрелись. Над ближайшим хребтом торчали деревья и скалы, а западнее раскинулась низкая, пересеченная местность, покрытая редким кустарником.

— Ставлю на низину, — заявил я. — Это смышленый парень. Он догадается, что они станут искать его вон там.

— Думаю, что ты прав, — согласился Коттон. — Но все равно съезжу наверх.

В низине я обнаружил место, где он остановился и натянул сапоги, дальше шел обутым. К тому времени он, должно быть, уже здорово натер ноги.

Низина представляла собой старые лежбища с небольшими канавами, по которым дождевая вода стекала в ручей. По овражку, глубины которого едва хватило, чтобы кое-как скрыть человека, он спустился к ручью.

Сам по себе ручей был небольшим. Ныне пересохший, в дождливую пору он бежал стремительным потоком. До сих пор на дне сохранились остатки влаги. Вероятно, вода накопилась здесь незадолго до того, как мимо прошел наш герой. Возможно, ему даже удалось напиться.

Мы осмотрели ручей в обе стороны и нашли его следы, ведущие вверх по течению. Он часто останавливался, чтобы передохнуть.

— Должно быть, ранен, — предположил Коттон.

— Или городской житель, не привычный к тяжелым переходам.

— Ты думаешь, это Тарлтон?

— Может, и он, — согласился я.

Сверху упало несколько капель. Порывшись в тюках, мы достали плащи и надели их. Дождь становился сильнее, видимость ухудшилась. Жестокий ветер хлестал нас по лицам полями наших шляп. Он пригнал с собой холодный ливень.

— Все следы смоет, — забеспокоился Коттон.

— Он никуда не уйдет от русла. Здесь вероятней всего найти воду… какую-нибудь лужу или даже родник.

И мы таки нашли прерывистый след, хотя под дождем отпечатки уже почти потеряли форму. Несмотря на то, что этот человек устал и, возможно, был ранен, он продолжал путь.

— Да уж, крепкий парень, — похвалил Коттон, — что есть, то есть.

Дождь стоял стеной. Наши лошади брели через лужи, наполняющиеся прямо на глазах. По руслу ручья устремился поток. Мы искали какое-нибудь укрытие, даже самое простое, или хотя бы место, где он мог бы выбраться из оврага. Наконец мы сами выехали на берег и осмотрели окрестности. Местность сама по себе была слаборельефной, но кое-где встречались утесы и крутые холмы, лишенные почти всего, за исключением простейшей растительности.

На берегу впереди возвышалась скала, в дождливый сезон из года в год подтачиваемая потоком. Кто-то подкатил туда обломки скал, подтащил валежник, соорудив примитивное укрытие.

— Как насчет кофе? — предложил Коттон.

Наши лошади нуждались в отдыхе даже больше, чем мы, и под нависшей скалой им как раз хватало места.

— Удивительно, что он здесь не остался, — заметил Коттон. — Я сварю кофе, а ты, если хочешь, посмотри кругом.

Мы спустились на землю и завели лошадей под скалу. Там скопилось полно дров, и Коттон развел костер. Стряхнув воду со шляпы, я огляделся.

В этом месте наш беглец мог бы остановиться. Но не остановился, подумал, что такое укрытие известно многим? Впрочем, это еще требовалось выяснить.

— Недавно здесь горел костер, — сообщил Коттон. — Взгляни на угли. Они хорошо сохранились. А уголь очень быстро разрушается от дождя и ветра.

— Дождь-то сюда не попадает… хотя ты прав, Коттон. Но пока подождем делать выводы.

Дождь уже не лил как из ведра. Я побродил вокруг. Вскоре до меня донесся запах кофе, а потом и бекона. Я уже собрался обратно и случайно бросил взгляд через плечо.

На берегу над руслом ручья росло огромное, старое дерево. Его ветви свисали вниз, образуя что-то вроде естественного шалаша. Моросящий дождь, сумеречность, которую создавали низкие тучи, и тень от самого дерева настолько затруднили видимость, что мне пришлось посмотреть туда снова, чтобы удостовериться в своей правоте. Среди ветвей стояла стреноженная лошадь, понуро свесив голову.

Это место находилось несколько позади укрытия, в котором Коттон готовил кофе. Оно располагалось возле излучины ручья, в небольшом овражке, который проходил как бы по касательной к руслу, и взгляд естественным образом скользил мимо, вверх по течению.

С винтовкой наготове я осторожно двинулся вперед, осматривая ближайшие скалы и само дерево на предмет возможной засады. Но ничего не обнаружил. Приблизившись, опознал лошадь — она тоже принадлежала Гейтсу Потом заметил тело.

Человек в пестрой рубашке лежал лицом вниз перед лошадью. Его рука сжимала наполовину вынутый из кобуры револьвер. Он был убит с близкого расстояния выстрелом в голову в тот момент, когда схватился за револьвер.

Когда-то там же побывала еще одна лошадь и еще один человек. Он ли убил этого парня? Или в деле поучаствовал некто, незаметно подкравшийся?

Я постоял минуту, глядя на убитого, не в силах чем-либо помочь и лишь размышляя о том, как он мог прийти к такому концу. Убитый имел обычную наружность. При других обстоятельствах обзавелся бы постоянной работой, обеспечивал бы себя. Нечего и говорить о том, кем он мог бы стать.

А вот кто убил его? Неужели Тарлтон? Или кто-то из его команды? В конце концов я не знал из них никого, так как Тарлтон нанял их после моего отъезда на Запад. Достоверным оставалось то, что человек, ездивший на лошади Гейтса, бандит, потому что лошадь его краденая. Неоспоримо также, что два человека остановились под ветвями дерева. Один убил другого и ускакал. Или кто-то еще из засады убил этого человека и уехал, оставив лошадь другому. Из чего следовало, что этот третий мог быть где-то поблизости. Но лошадь оставалась стреноженной не один день, из чего возникал новый вопрос.

Взявшись за узду, я отвел коня к ручью. Он пил долго и жадно, а пока пил, я обшаривал местность глазами. Если бандит где-то рядом, я предпочел бы увидеть его до того, как он увидит меня.

Коттон вышел из укрытия окликнуть меня. Увидев незнакомую лошадь, поглядел на клеймо — первое, что делает всякий пастух. Я тем временем отвел коня и привязал вместе с нашими, потом обо всем рассказал Коттону.

— Ты все еще думаешь, что Тарлтон где-то поблизости? — спросил Коттон.