Твоя кровь, мои кости (СИ) - Эндрю Келли. Страница 44

— Откуда мне знать, что это ты? — требовательно спросила она. — Откуда мне знать, что ты не разожмешь челюсти и не проглотишь меня целиком, как только я потеряю бдительность?

Он нахмурился еще сильнее. На мгновение она подумала, что Питер сейчас скажет что-нибудь едкое. Вместо этого он сунул руку под рубашку и расстегнул замшевое ожерелье. Пуговица Кабби на шее подмигнула ей, когда он стянул ее через голову и протянул в качестве подарка.

— Это единственный случай.

Поколебавшись, она приняла его. Это было большее доказательство, чем ей требовалось. Безмятежный серый цвет его глаз был до боли знакомым. В их глубине не было ничего злобного. Ничего странного. Это был Питер, именно такой, каким она его запомнила. Серьезный, молчаливый, уверенный. Дрожащими руками она стянула шнурок через голову. Пуговица выскользнула из-под рубашки.

Питер выдохнул.

— Ты мне веришь?

— Может быть, — сказала она. Затем, уже мягче, добавила: — Да.

— Хорошо. Иди сюда. — Схватив ее за воротник, Питер притянул ее к себе. Они вместе прислонились к широкому стволу сосны. Прижавшись к его теплу, она прислушивалась к ровному ритму его дыхания. Биение сердца Питера отдавалось в ней, заглушая потрескивание в ее венах.

Первым звуком, который она издала, была икота. Резкий судорожный вздох, который был на полпути к хихиканью. Это было не смешно. Ничего смешного в этом не было. И все же следующим звуком, вырвавшимся у нее, был безошибочный смешок. Питер, находившийся под ней, застыл как вкопанный. Его тревога показалась ей истеричной. Она согнулась пополам от смеха и тут же пожалела об этом, так как из-за гноящихся швов она распрямила спину. Макушкой она ударила Питера по подбородку, и он тоже засмеялся.

— Ой. — Она потерла голову, прижимаясь к нему. Он обхватил ее рукой за талию, поддерживая. На мгновение им снова стало по тринадцать лет, а лето тянулось бесконечно долго.

В конце концов, смех перешел в тихое, прерывистое дыхание. Слезы медленно катились по ее щекам. Она даже не заметила, как начала плакать. Уайатт смахнула слезы, наблюдая, как сонная голубоглазая трава у подножия дерева приоткрывает веки. Она не знала, как долго они так просидели — распускающиеся цветы и Питер, водящий большим пальцем круги по ее спине, — прежде чем у нее зазвонил телефон. Звук раздался в тишине, заставив ее сердце бешено колотиться. Она резко выпрямилась, вытаскивая телефон из кармана.

— Алло?

Голос ее кузины на другом конце провода был едва слышен.

— Мы в десяти минутах езды, — сказала Маккензи, и у Уайатт скрутило живот. Ей следовало бы прийти в восторг, но все, о чем она могла думать, — то, как мимикрирующий подражал голосу ее матери, о том, как сгущается темнота. Она закрыла глаза.

— Скажи что-нибудь, что знаешь только ты.

— Хорошо. О, вот что: на пятом курсе нашей школы Святой Аделаиды я нашла твой дневник, засунутый под матрас, и он был полон любовных писем, которые ты писала тому мальчику с фермы твоего отца.

Большой палец Питера замер у основания ее позвоночника. Ее охватило чувство унижения.

— Маккензи.

— Это правда, я помню. — Ее кузина щелкнула пальцами. — Как его звали?

— Маккензи.

— Нет, подожди, это был Питер, — торжествующе воскликнула кузина. — Ха! Я знала, что вспомню. Я прошла твой тест?

— Да, просто блестяще. — Ее голос дрогнул. — Спасибо.

— Оставайся на месте, — проинструктировала Маккензи, расстроенная плохой связью. — Мы скоро будем. Э, Уайатт?

— Да?

— Ты не поверишь тому, что мы тебе расскажем.

ЧАСТЬ 3: Солнцестояние

Ты убил два тела и одно сердце,

и два сердца в одном теле, и две души ты потерял.

Смерть Артура, Томас Мэлори

23 Питер

Прошел почти час, прежде чем кто-то из них заговорил.

— Его здесь нет. — У девушки на переднем пассажирском сиденье был неподражаемый акцент, а мелодичность ее голоса напоминала звук падающего дождя. Она явно нервничала, возясь с пультом дистанционного управления, ее светлые волосы падали ей на подбородок. — Я его не чувствую.

Маккензи Беккет, сидевшая за рулем, только поправила зеркало заднего вида. В нем были отчетливо видны ее карие глаза рода Беккет, взгляд, полный подозрения, за стеклами солнцезащитных очков в форме кошачьих глаз.

Питер уже однажды встречался с кузиной Уайатт. Им было по девять лет, когда мать Уайатт неохотно согласилась провести выходные с ночевкой. Маккензи и Джеймс оказались неразлучны — и это было катастрофой, — так что ее первый визит в Уиллоу-Хит оказался и последним. Все эти годы спустя она выглядела точно такой, какой ее запомнил Питер: рыжие, как пламя, кудри и нос в веснушках. Будто почувствовав, что он смотрит на нее, она подняла на него глаза. Это был предупреждающий взгляд, быстрый, как мгновение.

Он знал, что это значит. Более того, он знал, как это выглядит. Рядом с Питером сидела Уайатт, прислонившись виском к окну, ее лицо было перепачкано грязью. Она смотрела, как мимо проносится ржавый обломок ограждения, а на стекле под ней подсыхает пятнышко крови костяного стража. Стоя на коленях, она почти до крови содрала кутикулу.

С тех пор как села в машину, она не произнесла ни слова. Ни ему, ни кому-либо еще.

— Просто в этом нет никакого смысла, — сказала девушка, сидевшая впереди. Радио переключало станции, в машине шипели помехи. — Как он мог быть там минуту назад, а в следующую исчезнуть?

Маккензи прибавила скорость на повороте дороги.

— У меня такое чувство, что у нас есть более насущные проблемы, чем твой новый приятель-призрак.

Девушка выглянула из-за подголовника, внимательно разглядывая Питера и Уайатт прищуренными зелеными глазами.

— Он должен быть здесь. — Она откинулась на спинку сиденья, защелкнув ремень безопасности. — Он сказал, что будет ждать.

Маккензи включила поворотник, перестраиваясь в другой ряд.

— Странно говорить такие вещи людям, не имеющим никакого отношения к происходящему, Лейн.

— Она вся в крови, — пробормотала девушка. — Думаю, можно с уверенностью сказать, что у них уже был странный день до нашего приезда.

Треск радио продолжался снова. Рок. Поп. Инструментальный. Помехи. Помехи. Помехи.

Питер искоса взглянул на Уайатт. Она смотрела на далекие горы с расстояния в тысячу ярдов, кровь запеклась на ее лице, свитер от грязи потрескался и стал жестким. Один из ее пальцев начал кровоточить. Она продолжала теребить его, не обращая внимания на алые капли, которые капали ей на колени. Потянувшись к ней, он сжал ее пальцы в своих. Она немедленно напряглась, как заяц, но не отстранилась.

Глядя на дорогу впереди, Питер заметил, что Маккензи снова оценивающе смотрит на него.

— Что ты с ней сделал?

— Ничего, — сказал он.

Взгляд Маккензи на мгновение скользнул по Уайатт, а затем вернулся к дороге. — Чья это кровь у нее на лице?

— Не её.

— Где другой? Невыносимый. Джеймс, верно?

— Не разговаривайте с ним, — сказала Уайатт, удивив всех. Последовало напряженное молчание, во время которого единственным звуком в машине была слабая пульсация электронной танцевальной музыки. Уайатт ровным голосом спросила: — Ты можешь отвезти нас к своей маме?

Подозрения Маккензи становились все более явными.

— Тетя Дора убьет нас обоих, если мы придем в магазин в таком виде.

— Мы можем заехать к Колтону, — предложила Лейн. — Это его не побеспокоит.

— Незваные гости всегда беспокоят Прайса, — выпалила Маккензи в ответ, резко поворачиваясь.

Уайатт взглянула на окровавленный край своего свитера.

— Как ты собираешься все это объяснить?

— О, это ерунда. — Маккензи отмахнулась. — Думаешь, немного крови расстроит кого-нибудь из нас? Лейн встречается со своим демоном, страдающим сонным параличом. Мы не задаем вопросов.