Твоя кровь, мои кости (СИ) - Эндрю Келли. Страница 45

— А может, стоит, — сказала Лейн, останавливая радио на канале, полном помех. Она прибавила громкости, и машину заполнил белый шум. — Двери больше не должны быть открыты. Если то, что он мне сказал, правда… — Она замолчала, переключившись на другую станцию. Казалось, она к чему-то прислушивается, но Питер не знал к чему.

— Итак, — подстраховалась Маккензи, когда тишину нарушило соло на электрогитаре, — твоя мама была в шоке. Я имею в виду, не то чтобы никто не знал, где ты… мы все предполагали, что ты отправилась на ферму. Она подумала, что ты, возможно, захочешь проветриться после… ну, ты понимаешь. Сначала она подумала, что ты, возможно, нарочно выключила телефон. Но она начала паниковать, когда прошло несколько дней, а она все еще не могла с тобой связаться.

— Плохое качество связи, — сказала Уайатт.

— Верно. — Маккензи и Лейн переглянулись. — Был ли там с вами кто-то еще? Ну, кроме тебя и Питера?

Под рукой Питера Уайатт снова начала дергаться. Он усилил хватку, останавливая ее.

— Нет, — сказала она. — Мы были одни.

Это была ложь, наглая и очевидная. Питер знал, что она думает о Джеймсе, о его опустошенном теле, о том, что в его костях поселилось что-то паразитическое. Чудовище из самого черного ада. Что-то холодное скользнуло по костям Питера.

— Почему ты спрашиваешь?

Лейн огляделась по сторонам.

— Ну, потому что…

— Потому что вы двое никогда никуда не ходили без этого британского отродья сатаны, — перебила ее Маккензи. — Хотя я все еще не могу понять почему.

В машине снова воцарилось неловкое молчание. В конце концов, держа Уайатт за руку, Питер стал смотреть в окно. Ему и раньше доводилось ездить на машине — отец Уайатт обычно разъезжал на старом синем форде по участку с пакетом соленых семечек в подстаканнике, а на сиденье лежали только что отобранные растения из теплицы.

Иногда, когда Уайатт и Джеймс были в школе, а на ферме было тихо, он позволял Питеру покататься с ним. Они ехали молча, слушая классический рок и выплевывая семечки в открытые окна, а расшатанные стойки грузовика дребезжали, как старые кости.

Здесь было совсем не так.

Забавно, но Уиллоу-Хит всегда казался ему огромным, как королевство. Теперь, когда он оказался за его пределами, то понял, насколько тесен был его мир. Дорога бесконечно петляла перед ними, исчезая из виду, уходя к далеким горам с голубыми вершинами. Не было ничего зеленого. Ничего цветущего. Мир был полон красок, холода и бетона.

Это было похоже на фильмы Джеймса, на картины Спилберга и Кубрика. По другую сторону окна были вещи, которые он видел только на экране — высокие придорожные рекламные конструкции и ржавые заправочные станции, ярко-зеленые дорожные знаки и помятые ограждения. Огромный полуприцеп с визгом выехал на полосу движения прямо перед ними, выпуская клубы дыма, и Питер с бешено колотящимся сердцем потянулся к ремню безопасности.

Он почувствовал, как рука Уайатт медленно повернулась. Она переплела свои пальцы с его. Он бросил взгляд в ее сторону и обнаружил, что Уайатт наблюдает за ним, белки ее глаз ярко выделялись на фоне окровавленного лица.

— Я в порядке, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Она не ответила, но и не отпустила его. Питер запрокинул голову и смотрел, как мир проносится мимо, чувствуя себя так, словно его только что разбудили после многовекового сна.

В конце концов шоссе сменилось многолюдным городским пейзажем. Маккензи резко затормозила на мигающий красный свет и опустила стекло, чтобы обругать водителя соседней машины. Загорелся зеленый. Лейн переключилась с одной станции, заедаемой помехами, на другую.

Маккензи, сидевшая на переднем сиденье за рулем, начала составлять список дел.

— Вы можете принять душ у Прайса. Уверена, что у Лейна есть чистая одежда, которую можно одолжить. И щетка. Нам понадобится щетка. Может быть, вычешешь немного сосновых иголок из волос.

Уайатт все это время молчала, в тесном салоне машины потрескивали помехи, пальцы её были переплетены с пальцами Питера.

Прошло почти четыре долгих часа, прежде чем они добрались до места назначения. К тому времени он уже чувствовал, что из кожи вон лезет. Машина свернула на длинную узкую дорогу и остановилась у ряда домов с острыми крышами. Несколько чрезмерно ухоженных деревьев вырастали из бетона, цепляясь когтями за затянутое тучами небо.

Питер выбрался из машины, чувствуя, как у него сводит живот. Он подумал, что, возможно, что-то внутри него неправильно сложилось. Он потратил столько жизней на поиски выхода, и вот он здесь. Чудовище исчезло… он видел, как оно было уничтожено. Впервые за долгое время голос в его голове затих. Уиллоу-Хит был за много миль отсюда, спрятанный в горах штата Мэн.

Он должен был быть счастлив. И все же все казалось неправильным.

— Думаю, мы должны что-то сказать, — услышал он шепот Лейн.

— Позже, — сказала Маккензи. Затем, увлекая Уайатт вверх по лестнице ближайшего дома, она поманила Питера, как собаку. — Пойдем, голубоглазый. Внутрь.

Но Питер не захотел заходить. Теперь, когда они были здесь, входная дверь распахнулась, и он увидел, что внутри дома темно. Тени, холодные и материальные, проникли туда, куда им не следовало проникать. Мимо пронеслась машина с опущенными стеклами и громкой музыкой. Он последовал за Уайатт вверх по лестнице, не желая выпускать ее из виду.

В фойе сгустилась темнота. В ней было что-то тяжелое. Что-то холодное. Это напомнило ему о том, как он смотрел на зверя, пойманного в безветренное перекрестье этого серного взгляда. Сам того не желая, он придвинулся к Уайатт и прижался к ней. Лейн исчезла, растворившись в непроглядной тьме дома. Осталась только Маккензи, которая стояла, прислонившись к шкафу с одеждой, и разглядывала их обоих поверх своих солнечных очков.

— Она едва ли произнесла два слова.

Питер встретил ее сердитый взгляд в полумраке.

— Она в шоке.

— Это до боли очевидно. Ты собираешься объяснить мне почему?

— Нет, — сказала Уайатт, прежде чем Питер успел придумать ответ.

Лейн появилась снова, зависнув под освещенными солнцем призмами люстры.

— Колтон внизу, в спортзале, — сказала она. — Скорее всего, он не поднимется. Ты же знаешь, каким он бывает.

— К сожалению, да. — Маккензи сдвинула солнцезащитные очки на лоб и оглядела пустой холл. — Где здесь ванная?

— На втором этаже, — сказала Лейн. — В дальнем конце коридора. Вода, как правило, холодная, так что дай ей минутку нагреться.

Питер толкнул Уайатт в плечо.

— Тебе нужна помощь?

— У нее есть помощники, — сказала Маккензи с немалой долей злобы. Подтолкнув Уайатт к лестнице, она уговорила ее подняться по ступенькам, и они скрылись из виду, прежде чем та смогла ответить Питеру тем или иным образом. Лейн последовала за ними, на ходу включая свет.

— Тогда я просто постою здесь, — сухо сказал Питер, шаркая ботинком по коврику. Лейн остановилась на полпути и посмотрела на него сверху вниз, будто только что вспомнила, что он здесь.

— Ваш друг, о котором упоминала Маккензи, — начала она, с сомнением произнося каждое слово, — носит ли он пять черных повязок на пальцах?

У Питера скрутило живот.

— Да. Почему ты спрашиваешь?

Но Лейн уже возобновила подъем, и ее голос разносился вниз по ступенькам позади нее.

— Мы можем задержаться. Ты можешь пройти в гостиную, если хочешь. Или приготовь себе что-нибудь на кухне.

— Я справлюсь, — сказал Питер, но она уже ушла.

Он не знал, как долго простоял там, слушая, как где-то вне поля зрения тяжело тикают часы, а темнота наползает на него и проникает сквозь. Ему здесь не нравилось, с тенями, густыми, как пленка, и запахом серы в воздухе. Ощущение было такое, словно стоишь у открытой пасти ада. Наверху он услышал скрежет старых труб и журчание воды. Женские голоса сливались в бессловесный шепот.

В конце концов, он почувствовал чье-то присутствие в дальнем конце фойе. Он обернулся и увидел мужчину, стоявшего в тишине холла. Тот был высок и погружен в тень, его футболка потемнела от пота, а лицо частично скрывала бейсболка. Глубокий шрам на лице превратил неулыбчивую линию рта в тревожную усмешку. Как Питер предположил, это был Прайс.