Трое шведских горных мужчин (ЛП) - Голд Лили. Страница 17

Я, блять, срываюсь. Я делаю шаг вперед и хватаю парня за воротник, толкая его назад.

— Еще раз подойдешь к ней, и я вызову полицию. Ты сексуально домогаешься к женщине средь бела дня. Есть много свидетелей.

Он отшатывается назад.

— Полиции будет все равно, — бормочет он, а затем рыгает. — Я просто говорю правду. Она шлюха.

— Отвали.

Ворча себе под нос, он поворачивается и, пошатываясь, уходит по снегу, направляясь обратно в паб. Я делаю пару вдохов, пытаясь успокоиться. Защитный инстинкт, пронизывающий меня, настолько силен, что меня это удивляет. Я не был так зол, сколько себя помню. Я зажмуриваю глаза, делаю вдох через нос, затем поворачиваюсь к Дэйзи. Она стоит как вкопанная, крепко скрестив руки на груди, как будто пытается спрятаться от него.

— С тобой все в порядке? — Я вышел из себя.

— Что он там говорил?

Мои губы кривятся.

— Неприятные вещи.

— О. — Она увядает. — Я так и думала. Но я не знала наверняка, поэтому не знала, что делать. Я не хотела бить его по яйцам, если он был просто странным стариком. Но потом он схватил меня. — Она прикусывает губу. — Что именно он говорил?

— Ты не захочешь этого знать.

Ее лицо каменеет.

— Ривен. Я серьезно. Что. Он. Говорил?

Я вздыхаю.

— Просто куча сексистского дерьма. Не обращай на него внимания.

— Скажи мне, — настаивает она.

— Ты действительно хочешь, чтобы я перевел? — Она кивает, широко раскрыв карие глаза. Я потираю лицо. Я даже не хочу этого говорить. — Он назвал тебя… шлюхой. Шлюха. Проститутка. Он сказал, что ты, э-э… — я пытаюсь сформулировать это красиво, — наслаждаешься анальным сексом. — Ее лицо белеет, когда вся кровь отливает от ее щек. — Он просто пьян и несет чушь, — уверяю я ее. — Он, наверное, говорит это каждой хорошенькой девушке, которую видит. — Она смотрит вниз, тяжело сглатывая. Ее плечи трясутся. На какую-то ужасную секунду мне кажется, что она сейчас заплачет. Я положил руку ей на спину. — Эй. Ты в порядке.

Когда она встречается со мной взглядом, ее глаза сухи. Ее рот сжат в твердую линию.

— Конечно, я в порядке, — яростно говорит она. — У меня бывало гораздо, гораздо хуже.

Мой желудок скручивает.

— Хочешь верь, хочешь нет, — медленно говорю я, — но мне от этого не легче.

— Я не пыталась заставить тебя чувствовать себя лучше. — Она скрещивает руки на груди и смотрит через улицу, поджимая губы в форме маленького розового сердечка. Меня охватывает внезапное, дикое желание наклониться и поцеловать ее.

Я качаю головой. Что, черт возьми, со мной не так? Я не хочу связываться с этой девушкой. Да, она красива, но у нее есть секреты. Я думаю, достаточно много. Она слишком рискованна.

Но даже в этом случае я не могу оставить ее одну в таком состоянии. Я не оставлю ее одну бродить по чужому городу после того, как она только что подверглась сексуальным домогательствам.

— Ты голодна? — внезапно спрашиваю я.

Она моргает, затем осторожно кивает.

— Наверное?

— Хочешь пойти перекусить?

— Я… ладно.

— Давай. — Не дожидаясь ее, я начинаю шагать через дорогу. Я привык ходить с Коулом и Илаем, но она изо всех сил старается не отставать, быстро передвигая свои короткие ноги. Ее нога попадает на кусок льда, и она скользит. Я хватаю ее, прежде чем она успевает упасть на землю, обнимая рукой за талию. Оглядываясь по сторонам, я вижу, что на нас бросают довольно много любопытных взглядов. Большинство людей в деревне знают меня. Я уверен, что котел сплетен уже бурлит. Отлично.

— Пошли, — говорю я снова, немного более грубо, ведя ее через площадь.

ГЛАВА 12

ДЭЙЗИ

Ривен ведет меня в небольшой, традиционный паб с деревянной вывеской, раскачивающейся перед дверью. Внутри тепло и много золотого света. Стены украшены оленьими рогами и мерцающими газовыми лампами. Раскаленный огонь потрескивает в большом каменном камине.

К нам подбегает сияющая женщина средних лет с розовыми щеками и ведет к столику в дальнем конце зала. Вокруг сидят еще несколько групп, в основном мужчины, которые слишком громко смеются, потягивая пиво, но есть и пара семей.

Я подпрыгиваю, когда чувствую руки на своих плечах. Ривен осторожно снимает с меня пальто и вешает его на крючок, вбитый в стену.

— Спасибо.

Он наклоняет голову, отодвигая мой стул.

— Как ты относишься к употреблению оленины? Если говорить о ней, то это самое экологически чистое мясо. Коренные жители используют все части животного. Это огромная часть саамской культуры. — Он улыбается женщине. — К тому же это фирменное блюдо Шарлотты.

Я пожимаю плечами.

— Нужно попробовать все в жизни.

Он что-то говорит Шарлотте, которая ухмыляется и убегает обратно на кухню, чтобы сделать заказ. Ривен наливает нам в оба стакана воды из-под крана на барной стойке, затем откидывается на спинку стула как раз в тот момент, когда приносят еду. Он заказал две большие миски дымящегося рагу с картофелем, мясом и морковью. Я вдруг понимаю, как я голодна. Я беру ложку и принимаюсь за еду. Рагу получилось густым, наваристым и пикантным.

— Это восхитительно!

— Я рад, что тебе понравилось. — Он кладет кусочек хлеба на край моей тарелки. — Ешь.

— Спасибо.

Я немного нервничаю. Я не общалась с Ривеном один на один. С самого первого дня он был вежлив, но ясно дал понять, что на самом деле не хочет видеть меня здесь. Он мало говорит, пока мы едим, в основном уткнувшись в свой телефон. Я использую эту возможность, чтобы рассмотреть его, наблюдая, как свет огня играет на его острых скулах и темно-коричневой коже. Он действительно необычайно красив. Под пальто на нем дорогой черный свитер, плотно прилегающий к телу и немного подчеркивающий его широкие плечи и бицепсы. Его очки в толстой оправе отражают свет от экрана телефона, когда он склоняет голову. Все вместе — стопроцентно сексуальный доктор.

Через несколько столиков группа подвыпивших мужчин вдруг начинает петь, их голоса разносятся по залу. Люди за другими столиками присоединяются к ним, смеются и поднимают свои стаканы. Ривен слабо улыбается, но не поднимает взгляд от своего телефона.

— Что они поют? — спрашиваю я. Кажется, все знают эту песню. Даже маленькая девочка за соседним столиком радостно подпевает.

— Ja, må han lever. Это что-то вроде поздравления с Днем Рождения.

— О! — Я хлопаю вместе со всеми, когда они заканчивают. — Она больше похожа на застольную песню.

— По-моему, изначально она ею и была. — Он хмурится, прокручивая экран. Между его темными бровями пролегла морщинка. Мне приходится бороться с внезапным желанием протянуть руку и погладить ее, пока она не исчезнет.

— Ривен, что-то не так?

Он поднимает взгляд.

— Хм? Ах, нет. — Он кладет телефон в карман. — Извини, я веду себя грубо.

— Вовсе нет! Я могу занять себя. Я просто подумала… ты выглядел немного расстроенным. — Я наклоняю голову, изучая его лицо. — С тобой все в порядке?

Его губы приоткрываются. Он делает на мгновение паузу, будто пытается решить, говорить мне или нет.

— Мои родители продолжают писать мне, — говорит он в конце концов. — Моя мама пытается уговорить меня приехать домой на лето. — Его лицо искажается. — Теперь она даже решила предложить мне деньги.

Я разрезаю клецку пополам.

— Ух ты. Должно быть, она действительно хочет, чтобы ты вернулся. Она живет где-нибудь поблизости?

Он качает головой.

— Америка. Мои родители эмигрировали туда, когда я был подростком. Мама думает, что если ей удастся уговорить меня навестить ее, я буду так поражен бассейном, ее яхтой и особняком, что никогда не захочу уезжать. Она убеждена, что со мной должно быть что-то не так, раз я хочу жить здесь, в холоде, вдали от всех торговых центров.

— Ты не похож на человека, которого бы интересовали магазины.

Его губы кривятся.

— Все верно.

Я беру еще одну ложку тушеного мяса.