К далеким голубым горам - Ламур Луис. Страница 39

Саким с Пимом зашли выпить со мной кофе, и я поделился с ними своими мыслями:

— Как странно думать, что все наше знание, все наши умения могут представляться никчемными и ничего не стоящими для людей, непривычных к ним!

Саким пожал плечами:

— Так было всегда. Давным-давно находился я на корабле, плывущем к Молуккским островам, и мы остановились у одного островка поторговать. Там не знали ни стали, ни каких-либо иных металлов вообще. Инструменты, топоры, ножи — все было из камня. Был там один нож, красиво отделанный, и мне захотелось привезти его домой на память, и я предложил хозяину стальной тесак в обмен на этот его нож. Он оглядел мой тесак, повертел в руках, попробовал и был изумлен, увидев, как он легко режет, — а потом отдал мне обратно, а свой забрал. Он не хотел меняться. Он хотел иметь вещь известную и знакомую, а не этот странный инструмент, о свойствах которого он не знал ничего.

Саким отпил кофе.

— Неплох, — заметил он, — но на мой вкус слабоват. Надо когда-нибудь показать вам, как его готовят в моей стране.

Он поставил кружку на стол.

— Надо будет прийти к вам сегодня вечером поговорить об этом.

— О твоей стране? Мой отец знал о ней немного — но совсем немного. Питер что-то рассказывал о странах Востока, но я запомнил совсем мало — только, что оттуда привозят пряности, и золото, и чай с кофе, и многое другое.

Саким усмехнулся и принялся вертеть свою кружку на столе.

— И в самом деле, многое другое.

Он посмотрел на меня, в глазах у него были искорки веселья и, я думаю, какое-то сомнение.

— Этот молодой человек, о котором ты рассказываешь, Нагуска… Я сам очень похож на него в том, что учился многому такому, что может вызвать презрение, как и его познания.

— Как это? Я вовсе не презираю учения, Саким. Ты ведь знаешь.

— Возможно, друг мой, и именно по этой причине я решился рассказать тебе то, о чем не говорил ни одному человеку с тех пор, как впервые попал в плен к европейцам. Проще было позволить им считать меня мавром, ведь все понимают, что такое мавр, а попробовать объяснить, кто я на самом деле… это было бы бесполезно и вызвало бы смущение.

Люди не любят загадок, Барнабас. Они предпочитают категории. Куда легче сунуть какое-то новое известие на знакомую полочку, чем ломать голову над неведомым.

— Значит, ты не мавр? Но ты ведь мусульманин?

— Многие из тех, кто следуют учению Мухаммеда, не мавры и даже не арабы. Они были воинственными людьми, те арабы, что вышли из своих пустынь после смерти Мухаммеда, они несли огонь и меч во многие страны, включая Персию, одну из древнейших, а я, ныне зовущий себя Сакимом, происхожу из отдаленного места, известного под названием Хорасан, из города Нишапур.

Там был родной дом моего отца, и отца моего отца тоже, и кто знает, скольких еще других предков… Мы были учеными, иногда изучали законы, часто медицину и всегда — философию.

В изучении медицины мы продвинулись далеко вперед, ибо разве не были мы наследниками Греции? Но мы черпали знания в равной мере и из Индии, и из Катая. Только в одном Багдаде у нас в одно время было шестьдесят пять больниц, разделенных на отдельные палаты для лечения раздельными способами разных болезней и слабостей, с проточной водой в каждом помещении… и так было в восьмом веке… Восемьсот лет назад!

— Так куда ж оно все девалось? — спросил скептически Берк. — Я не видал никакой такой великой медицины.

— Пришел Чингис-хан… слышали о нем? А примерно через сотню лет — Тимур Хромой. Это тот, которого на Западе называют Тамерланом.

Вы полагаете, что видели войну… Тимур складывал пирамиды из черепов, улицы были словно красные реки от крови… несколько раз по сотне тысяч людей были преданы мечу. Истинно никто не знает, сколько именно, но он убивал всех… поначалу.

Позже, когда он стал мудрее, он старался сберечь людей искусства и науки, но слишком многие уже погибли. Больницы были разрушены, книги сожжены, учителя убиты.

Эти два завоевателя отбросили цивилизацию назад на пять сотен лет, друзья мои, и лишь немногим удалось сохранить жизнь. Среди них было несколько моих предков, которые бежали в скрытые твердыни Памира, а другие — в далекую пустыню, Такла-Макан.

Они лечили больных, они обучали своих сыновей и внуков, а со временем вернулись в Нишапур, Марв [23] и Мешхед.

Я в свое время учился в Нишапуре и Марве, потом в Исфахане и Константинополе, но затем мною овладело неодолимое желание совершить путешествие на запад, и я отплыл из Константинополя в Триполи. Наш корабль захватили пираты… я оказался в рабстве, был захвачен другими пиратами, потом освобожден, а когда мы с тобой встретились, я был моряком и мечтал лишь об одном — вернуться домой.

— А теперь ты здесь, — сказала Абигейл.

— А теперь я здесь, — просто согласился он, — здесь я и умру, эта страна меня перемелет. Мое искусство ржавеет. Сначала я думал вообще ничего не говорить, но когда принесли Уа-га-су, собрался сказать, только не решался.

— У нас мало лекарств, — вздохнул я.

— Существуют травы и минералы. Я могу сам делать лекарства. Недавно я видел в болотах и на склонах холмов травы, похожие на те, которые мне известны.

— Так собирай их! — воскликнул я. — Собирай свои травы, ищи свои минералы. Какая помощь тебе ни потребуется, мы любую предоставим. Судя по нынешнему дню, нам еще много раз понадобится человек, понимающий в медицине.

Я поднялся.

— На дворе яркий день, а нам еще очень много надо сделать. Будь осторожен, Саким. Вокруг индейцы. А я тебе дам и еще одну нелегкую работу… — я показал на Лилу. — Обучи ее всему, чему сможешь. Она много знает о травах. Она будет тебе помогать.

Когда мы вышли во двор, Пим спросил:

— Тебе не кажется, что он врет?

— Нет… Я ему верю. Людям приходилось прожить еще более странные жизни. Нам повезло, Пим. У нас есть лекарь, настоящий врач! Не сомневаюсь, кое-кому из нас он сохранит жизнь. Даже если одного-единственного он спасет, и то будет хорошо. Мы с Сакимом плавали вместе раньше, и он проявил себя хорошо. Надежный человек. И верный.

Теперь каждый день был наполнен трудом, и Уа-га-су быстро понял, как мало мы знаем и как много нам нужно узнать. Он водил нас в такие места, где можно найти орехи, ягоды и съедобные коренья.

В нескольких местах по берегам ручьев мы нашли заросли ежевики, смородины и хурмы. Мы собирали ягоды до тех пор, пока не заполнили все возможные вместилища. То здесь, то там попадались орехи, хотя сезон для них еще не наступил и потому их было немного.

Уа-га-су начертил для нас на песке карту своей страны, обширной территории, воды с которой стекают в реку Катоба, а лежит тот край между двумя другими реками. Страна эта раскинулась в самом дальнем месте, прямо у подножия гор, а может, и в самих горах. Этого мы толком не поняли.

Он показал нам, как можно добавлять муку из земляных орехов в суп или мясную похлебку, чтоб были гуще, как использовать пекановые орехи, каштаны или грецкие орехи, как искать по берегам съедобных моллюсков.

Однажды Джон Тилли, который был старшим на «Абигейл», отправился на шлюпке собирать моллюсков и ловить рыбу в проливе и вдоль песчаных берегов.

Через некоторое время ко мне вдруг прибежал Уоткинс.

— Барнабас! — он говорил негромко, чтобы не встревожить остальных. — Тилли возвращается. Он здорово торопится.

Мы поспешили к реке и увидели, что Тилли сразу отправился на «Абигейл» и высадил на корабль двоих матросов. Мы подождали, и он вернулся к берегу с двумя остальными.

— Корабль в море, — коротко сказал он. — Я рассмотрел его в подзорную трубу. Это «Веселый Джек», пришел из Лондона.

Ник Бардл…

Мой старый враг снова вернулся. Однажды он меня похитил, несколько раз пытался убить — и убил Брайана Темпани, отца Абигейл.