Эволюция всего - Ридли Мэтт. Страница 36

Крик так и не смог ответить на этот вопрос. Перед смертью в 2004 г. он правил статью, посвященную анализу структуры мозга, называемой оградой (клауструмом), с которой очень сложно проводить эксперименты, поскольку она чрезвычайно тонкая, но подключена к очень большому числу других структур мозга. Но, возможно, даже Крик придерживался «нисходящего» способа мышления. Возможно, сознание столь сильно распределено между нейронами, что его нельзя нащупать. Ранее Крик обратил внимание на случай с больной женщиной с повреждением в 24-м поле Бродмана, расположенном около поясной борозды мозга. Женщина стала необщительной, так как утратила потребность в общении. Поскольку так называемый синдром чужой руки, когда одна или обе руки начинают действовать как бы сами по себе, тоже связан с этой областью мозга, казалось бы, этот участок может быть вместилищем воли. Правда, что абулия – отсутствие мотивации – связана с повреждением этой области. Но даже если данная зона отвечает за мотивацию и при ее повреждении человек не может принимать волевые решения, это не решает философской проблемы. Ваше «решение» пошевелить рукой – это причина движения руки, но само оно является следствием влияния на мозг. Другими словами, 24-е поле включается после проявления активности многих других участков мозга. Что-то подает ему сигнал к действию.

Захватывающие эксперименты в сфере нейробиологии были проделаны 25 лет назад группой ученых под руководством Бенджамина Либета. В экспериментах участвовали добровольцы с закрепленными на головах электродами. Их просили нажимать на кнопку и регистрировать положение стрелки осциллоскопа в тот момент, когда они решаются нажать на кнопку. Хотя испытуемые утверждали, что принимали решение за 200 миллисекунд до того, как совершали действие, электроды Либета фиксировали мозговую активность людей за 500 мс до начала действия. Либет пришел к выводу, что действие планировалось мозгом за 300 мс до того, как человек принимал осознанное решение его совершить. Более поздние исследования подтвердили это наблюдение. Если бы мы умели следить за активностью головного мозга человека, собирающегося нажать на кнопку клавиатуры компьютера, можно было бы понять, что человек собирается делать, еще до совершения действия. Джон Дилан Хайнс и его коллеги из Института Макса Планка в Лейпциге анализировали электрическую активность мозга с помощью МРТ и обнаружили, что активность двух отделов мозга (передней префронтальной коры и предклинья) воспроизводимо предсказывала нажатие на кнопку за 10 секунд до того, как сам человек считал, что принимает соответствующее решение.

Скептики могут возразить, что все дело в том, что люди с опозданием регистрируют принятие решения, но в этом-то и дело: осознание решения происходит после того, как в головном мозге уже что-то произошло. «Ты» и «Твое “я”» не всегда одно и то же. Писатель и философ Сэм Харрис заметил: «Могу ли я изменить мой разум? Конечно же, нет. Я могу только изменить самого себя».

Означает ли это, что свободы воли не существует? Многие ученые, включая Газзанигу, называют ее иллюзией, хотя и устойчивой и даже полезной. Решение нажать на кнопку является результатом действия всевозможных определяющих сил – от инструкций экспериментатора до укоренившихся с детства привычек. Какие еще факторы могут на него повлиять? Случайность? Это исключает свободу. Заменяя «свободу сделать что-то» «свободой от чего-то», Газзанига задается вопросом:

«От чего мы хотим освободиться? Мы не хотим освободиться от своего жизненного опыта, он нужен нам для принятия решений. Мы не хотим освободиться от своего темперамента, поскольку он тоже влияет на наши решения. На самом деле, мы не хотим освободиться и от принципа причинности, поскольку он позволяет нам прогнозировать будущее».

Сэм Харрис приходит к такому же выводу. Он считает, что свобода воли – иллюзия. Поскольку «мысли и намерения возникают из фоновых причин, о которых мы даже не подозреваем и которые не можем сознательно контролировать». Кроме того, даже если бы между сознательным и бессознательным действием не было отсрочки, так что вы не смогли бы решить, о чем вы думаете, пока не подумаете об этом, в чем же здесь свобода воли? Даже если существует демократический выбор очередности реализации импульсов, в чем здесь свобода воли?

Биолог Энтони Кэшмор тоже считает, что любое действие, каким бы свободным оно ни казалось, «просто отражает генетическое строение организма и историю среды за несколько долей микросекунды до совершаемого действия». Что еще может повлиять на ваши действия, кроме всех внутренних и внешних воздействий на ваш организм? Он утверждает, что вера в свободу воли сродни религиозной вере или витализму – давно изжившей себя идее о том, что материя, из которой состоят живые существа, принципиальным образом отличается от материи другого рода. Тем не менее Кэшмор признает, что идея свободы воли не подвергается столь жесткой критике со стороны ученых, как Бог и витализм. Она остается удобным вымыслом, «небесным крюком», на котором, среди прочего, держится система уголовного права. Возможно, как считает Кэшмор, вера в свободу воли передается по наследству.

Ученые и писатели, которых я упомянул, стоят на позициях детерминизма, восходящего еще к Спинозе. Но им удается ускользнуть от обвинения в фатализме, с которым часто связывают де терминизм. Вспомните уроки теории хаоса: едва заметные различия в начальных условиях впоследствии могут стать причиной чрезвычайно больших различий. Все футбольные матчи начинаются с участием одинакового числа игроков на поле более или менее стандартного размера, с одинаковыми мячами и правилами игры. Не удивляет ли вас, что каждый конкретный матч совершенно уникален? Человеческая жизнь со всеми использованными и упущенными возможностями предсказуема в гораздо меньшей степени. Даже однояйцовые близнецы, выросшие в одном и том же доме и обучавшиеся в одной и той же школе, различаются между собой. Весь прошлый опыт не гарантирует какого-то совершенно определенного развития событий в будущем.

Харрис, Газзанига, Крик, Худ и Кэшмор призывают оставить предрассудки и согласиться с тем, что мы – не более чем сигналы нейронов нашего мозга, реагирующих на множество различных воздействий. Слава богу, на эго можно воздействовать, иначе мы не могли бы попросить шофера такси доставить нас в гостиницу в незнакомом городе: поведение шофера и его опыт отчасти зависят от нас. Детерминисты хотят только, чтобы мы усвоили, что у любого действия есть причина.

Но, хотя эти мыслители и опровергли популярную дуалистическую версию идеи свободы воли, несовместимую с детерминизмом, большинство философов отказываются признавать, что свободы воли не существует. Сторонники идеи «совместимости» указывают, что возникающая в организме неосознанная свобода сама является источником воли, а это вполне совместимо с детерминизмом. Харрис указывает, что это совсем не то, что принято называть свободой воли, под которой обычно понимают осознанный выбор, не зависящий от каких-либо воздействий на наш организм: разве есть свобода в том, чтобы быть вне собственной истории? Для Харриса идея «совместимости» является аргументом в пользу того, что одни воздействия являются для нас более предпочтительными, чем другие: «Марионетка свободна до тех пор, пока довольна своими веревочками». «Совместимость» с точки зрения Харриса – это «небесный крюк»: «Эта идея напоминает теологию больше, чем результаты любого другого направления академической философии». Учитывая, что самым активным сторонником идеи «совместимости» является Дэниел Деннет – друг Харриса и всадник атеистического апокалипсиса, – Харрис подложил Деннету хорошую свинью. Харрис действительно соглашается, что нашел пример, когда Деннет, бичующий «небесные крюки» (именно он впервые использовал эту метафору), не продвинулся достаточно далеко.

Ясное дело, Деннет не согласен с этой точкой зрения. Он отдает должное Харрису за блестящие аргументы против дуалистической концепции свободы воли, но при этом возражает: «Как только вы понимаете, что представляет собой свобода воли на самом деле (и должна представлять, чтобы поддерживать наше ощущение моральной ответственности), вы убеждаетесь, что она вполне может уживаться с детерминизмом – если это детерминизм в научном понимании слова». Как говорит Деннет, Харрис является автором своей книги, так почему же он не может быть автором своего характера? «В какой степени следует применять критику Харриса в отношении его же собственных заявлений?» Деннет даже обвиняет Харриса в картезианском дуализме за то, что тот сжимает «я» до безразмерной точки, когда говорит, что «я как сознательный свидетель собственного опыта способен инициировать процессы в префронтальной коре моего головного мозга не в большей степени, чем заставить биться мое сердце». Но совершенно неправильно сказать, что мозг Харриса не инициирует события в префронтальной коре. Деннет утверждает, что Харрис до сих пор не продвинулся достаточно далеко в понимании того, что свобода воли – развивающееся свойство мозга.