Верхний ярус - Пауэрс Ричард. Страница 49

— Нет, — говорит Дуглас. — Не может быть.

— О, может-может. Ты сажаешь детишек, чтобы они вырубали дедов. И даже когда твои саженцы вырастут, это будут монокультурные пустышки, друг. Дорожные закусочные для довольных короедов.

— Так. Заткнись на хрен, будь добр. — Дуглас хватается за кий, потом за голову. — Ты выиграл, друг. Партия закончена.

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ МИМИ НЕ ИГРАЕТ В ПОКЕР. Обедает на свежем воздухе, под соснами.

— Ну посидеть-то у тебя можно? — спрашивает залетный из Кадров.

— Кабинет весь ваш. Угощайтесь.

Она сидит спиной к рыжим стволам. Смотрит на вспышки света, прорезающиеся через полотна иголок. Подражает архату — ждет, дышит. Так было у индийского царевича Сиддхартхи, когда его оставила жизнь и ушли удовольствия. Он сел под величественным фикусом — баньяном, Ficus religiosa, — и поклялся не вставать, пока не поймет, чего жизни от него надо. Прошел месяц, другой. Потом он очнулся из сна человечества. Истины полыхали в разуме — такие простые, скрытые среди бела дня. И тогда дерево над новым Буддой — чьи чубуки по сей день растут по всей планете — буйно расцвело, а цветы превратились в сочные лиловые фиги.

Мими не ждет для себя и сотой доли той грандиозности. На самом деле она вообще ничего не ждет — ведь даже ничего достаточно, чтобы в нем затеряться. Этот невыразимый аромат — большего ей и не надо. Эта роща. Этот запах возрастом в двести миллионов лет. Ее семья в своем свободнейшем виде, родной народ. Мими снова рыбачит рядом с единственным человеком, который ее знал, в течении реки, что не ушла в небытие.

На скамейке рядом присаживается женщина с двойной коляской, где сидят близнецы.

— Хороший тенек, — говорит Мими. — Вы знали, что город хочет их срубить?

Ударилась в политику. Агитирует. Она ненавидит агитаторов — как они всегда лезут с тем, что тебя никак не касается. Теперь она рассказывает перепуганной молодой матери о собрании в мэрии двадцать третьего. И недалеко стоит призрак ее отца, под соснами, улыбается.

ДУГЛАС ПАВЛИЧЕК ПРОСЫПАЕТСЯ, когда Мими наполняет легкие в последний раз и возвращается в царство климат-контроля. Еще одна короткая вечность — и он наконец соображает, что лежит в номере мотеля, куда заселился, когда раздал двести долларов на пиво и проиграл еще сотню в бильярд. Он даже не морщится. Сегодня куда важнее ужас наяву. Все его тревоги сосредоточились на годичной лесосеке, на том, не зря ли он потратил последние четыре года своей жизни.

Он на четыре часа опоздал на бесплатный континентальный завтрак. Но портье продает ему апельсин, шоколадку и чашку кофе — три бесценных дара деревьев, что помогают добраться до библиотеки. Там он находит библиотекаря в помощь своим исследованиям. Тот достает с полок несколько томиков о политике и законах, и они ищут вместе. Ответ не радует. Штучка Два, эта шумная сволочь, не ошибся. Саженцы не дают ничего, они только помогают одобрить еще более колоссальные лесосеки. К ужину Дугги смиряется с этим фактом без малейших сомнений. Весь день он не ел ничего, кроме трех лесных сокровищ. Но его мутит от одной мысли, что когда-нибудь еще придется есть.

Нужно пройтись. Идти: единственное, что осталось разумного. На самом деле ему хочется бежать на оголенный склон и вернуть будущее в землю. Ничего другого его мышцы не знают, особенно самая большая — душа. Лопата и заплечный мешок, полный зеленых новобранцев. Их он до сегодняшнего дня считал надеждой.

Он ходит весь вечер, останавливаясь только для компромисса с телом: бургер, что так и проносится мимо вкусовых рецепторов. Ночь мягкая, а воздух такой светлый, что на полмили он забывает о своем ужасном свободном падении. Но вопросы никуда не денешь: «Что мне делать следующие сорок лет? Какую работу эффективность единого человечества не нарубит в чистое удобрение?»

Он идет часами и милями, обходит центр Портленда и попадает в мирный разнородный район, привлеченный запахом, которому не знает названия. Останавливается в продуктовом на углу, чтобы купить бутылку зеленоватого сока, выпивает, читая объявления на доске у входа. «Пропала высокоинтеллигентная кошка». «Восстановление равновесия ци». «Дешевые звонки по межгороду». И тут:

Какое-то безумное наследие в мозге вида homo sapiens плохо сочетается с другими его частями. Он спрашивает парня за кассой, где тот парк, о котором идет речь. Парень смотрит так, будто крыса укусила его за нос.

— Пешком далеко.

— Проверим?

Оказывается, Дугги его уже прошел. Он возвращается по своему маршруту. Чует скверик раньше, чем видит, — как дольку торта на день рождении Бога. У деревьев, назначенных под снос, по три иголки в пучке, большая оранжевая чешуя. Старые друзья. Он разбивает лагерь на скамейке под соснами. Позволяет им себя успокоить. Темно, но район вроде безопасный. Безопаснее транспортников над Камбоджей. Безопаснее большинства баров, где он уже дрых. Так бы тут и уснул. На хрен практичность и все ее связывающие обязательства. Дайте человеку ночь на природе, где нет ничего между голой головой и дождем из семян. Двадцать третье, вдруг понимает он, — собрание в мэрии — всего через четыре дня.

Сон, когда тот приходит, самый яркий за годы. На этот раз самолет падает в кхмерские джунгли. Капитана Страуба протыкает какой-то зловещий куст, которого Дуглас не видит. Левин и Брагг приземляются поблизости, но дойти к ним не получается, и через какое-то время они перестают отвечать на его крики. Он снова один — как понимает, в альтернативном Портленде, сожранным единственным баньяном. Просыпается под шум вертолетов, прочесывающих лесной полог, ищущих прожекторами его.

Сегодня вертолеты превращаются в грузовики. Из них высыпают мужчины с инструментами. Сперва они похожи на пехоту, пришли спалить деревню Дугги в последней перестрелке. Потом он наконец приходит в себя и видит у них цепные пилы. Смотрит на часы: чуть позже полуночи. Сперва думает, что заснул на четыре дня. Переходит в вертикальное положение и выходит на разведку.

— Эй! — Он подходит к высадке. — Привет! — Каски отшатываются, как от ненормального. — Вы же не рубить приехали?

Они продолжают работать, заправляют технику. Огораживают по периметру лентой загон. Ставят грузовик с краном, похожий на динозавра, закрепляют выносные опоры.

— Вы что-то перепутали. Собрание только через несколько дней. Почитайте объявление.

К нему подходит какой-то бригадир. Не то чтобы с угрозой. Лучше сказать — с полным правом.

— Сэр, мы вынуждены просить вас уйти перед вырубкой.

— Вы вырубаете? Так ведь темень кромешная.

Только, конечно, уже нет. Не когда выкатывают двухрядные прожекторы. Уже никакой темени. Затем наконец происходит гражданское озарение.

— Так, секундочку.

— Решение мэрии, — говорит бригадир. — Вам придется выйти за ленту.

— Решение мэрии? Это еще что значит?

— Это значит — уходите. За ленту.

Дуглас срывается с места к обреченным деревьям. Это всех ошарашивает. Каски не сразу бросаются в погоню. Догоняют в паре футов от ствола. Хватают за ноги. Кто-то прикладывает его длинными телескопическими ножницами. Он шлепается на землю, приземлившись на хромую ногу.

— Не делайте этого! Вы что, охренели?!

Двое лесорубов прижимают его к земле, пока не приезжает полиция. Час ночи. Просто очередное преступление против общественной собственности под покровом ночи. В этот раз его обвиняют в нарушении общественного порядка, препятствовании официальной работе и сопротивлении аресту.

— Думаешь, это смешно? — спрашивает полицейский, защелкивающий наручники.

— Уж поверьте, вы бы тоже так думали.

В отделении на Второй улице спрашивают его имя. «Заключенный 571». Только силой вырвав кошелек из джинсов, они узнают настоящее имя арестованного. И приходится его изолировать, чтобы он не подначил остальных преступников на бунт.