Дикое искушение (ЛП) - Амарал Стефани. Страница 84
Как только он закончил фразу, словно прямо в очереди, двойные двери из красного дерева в его кабинет бесцеремонно распахнулись. Франческа вошла, высоко подняв подбородок и уверенно расправив плечи. Мы с Мэттом встали, обернувшись и увидев, как она с важным видом входит, толстые каблуки ее ботинок ревели при каждом уверенном шаге, который она делала к нам.
Она не удостоила нас ни единого взгляда, подошла прямо к тому месту, где сидел дон Амато, и поцеловала его в лоб, прежде чем приветствовать нас.
— Джентльмены, — ничего, кроме короткого кивка и сухого приветствия. Если бы я не знал ничего лучшего, я бы назвал ее заносчивой испорченной девчонкой, но ее поведение должно было показать нам, что в ее глазах мы не желанные гости. — Ты звонил мне, дядя?
— Да, дорогая. Ты познакомилась с Лиамом и Мэтью Баттальей. Они пришли поговорить с тобой.
Ее взгляд был обращен на нас, раздраженная бровь протестующе приподнялась, ожидая, пока кто-нибудь из нас перейдет к делу.
Мэтт поставил свой стакан на стол, встал, чтобы как следует поприветствовать Франческу, взял ее руку в свою и поцеловал ее кожу.
— Мисс Амато, приятно видеть вас снова.
— Мистер Батталья, — поприветствовала она его в ответ, улыбка на ее лице была вызвана манерами и ничем иным. — Чем я обязана удовольствию от вашего визита?
— Мы пришли поговорить с тобой о предстоящей свадьбе.
— О верно. Слушаю, — она вырвала руку у Мэтта и скрестила руки перед собой, защищаясь.
— Да, это. План претерпел некоторые корректировки. Ты больше не выйдешь замуж за Лиама.
— Это замечательные новости! Итак, все кончено. Я свободна? — ее лицо полностью изменилось. Глаза ее ярко блестели от волнения, в искренней улыбке, озарившей ее лицо, читалось облегчение.
— Не совсем. Я пришел сюда, чтобы подарить тебе это кольцо как символ твоей помолвки со мной, — Мэтт вытащил маленькую черную коробочку и протянул ей ее.
Лицо Франчески побледнело, ее улыбка полностью исчезла, а ее грудь застряла в вдохе, который не хотел выпускать воздух обратно. Она застряла, переводя взгляд с коробки на лицо Мэтта, застыв на своем месте. Ее челюсти крепко сжались, и она быстро повернулась, чтобы встретиться взглядом с Энцо, ища подтверждения.
— Ты не можешь быть серьезным.
— Это правда, дорогая. Ты выйдешь замуж за Мэтта, а не за Лиама. В конце концов, он для тебя лучше, — слова дона Амато хотели обезоружить, но они подействовали, как бензин на уже бушующее пламя.
— Вы, мужчины, чертовски неправдоподобны.
— Язык, Франческа.
— Нет. Я не буду следить за своей речью и тоном, когда ты швыряешь меня, как будто я чертова игрушка. Я не та вещь, которую ты можешь передавать друг другу, если это соответствует вашим интересам. Это фигня.
Франческа не только разозлилась, ей было больно. Она имела на это полное право, но это все равно ни черта не изменило бы. — А ты? Это все твоя вина, не так ли? — она продолжила, тыкая пальцем в грудь Мэтта, как будто это было оружие, в то время как его единственным ответом была злая ухмылка, которая скрывала больше, чем он пытался показать.
— Достаточно! — взревел дон Амато, вставая со своего места. — Решено. Комиссия согласилась на это изменение, и церемония состоится, как было запланировано ранее, — он повернул ее к себе и крепко схватил за плечи. — Во-первых, вы женитесь не по любви. Ты никогда не женилась по любви. Так какая разница, если вместо Лиама будет Мэтт? Не груби, Франческа, и просто прими подарок. Мы не хотим оскорблять Батталья.
Франческа выхватила коробку из рук Мэтта и выбежала из кабинета, мой брат пошел по ее следу.
Я смотрел, как они исчезают, и не мог сдержать растущего во мне веселья. Моему большому плохому брату предстояла поездка всей его жизни, и почему-то казалось, что он хотел оказаться в этой карете, какой бы бурной она ни была.
Вскоре мои мысли уступили место ощущению, будто пара глаз сверлит мой череп. Я обернулся и увидел, что дон Амато смотрит на меня, в его глазах не было ничего, кроме презрения.
— Дон Амато… — начал я, надеясь, наконец, рассказать ему в лицо, что произошло той ночью, поскольку у меня не было такой возможности.
— Я знаю, что ты ее не убивал, — он прервал меня.
— Я этого не сделал. Я держал ее на руках, пытался остановить кровотечение, но шансов у меня не было. Я не выразил вам своих соболезнований, и если это вас утешит, то каждый из этих ублюдков поплатился жизнью за то, что они сделали.
— Я знаю. Ты добрался до них раньше меня, — я посмотрел на него озадаченно. Почему он все еще настаивал на этом союзе, если знал, что мы не имеем никакого отношения к несчастной смерти его дочери?
— Откуда вы знаете?
— Я говорил с женой владельца. Бедная женщина пришла в ужас, когда увидела, как вы подарили ее мужу новый блестящий колумбийский галстук. Не совсем наша подпись, не так ли?
— Он получил то, что заслужил. С таким же успехом можно свалить это на Картель, — я холодно ответил, помня, что ничто из этого не принесло мне утешения, которое я искал. Я не чувствовал вины за ублюдков, которых отправил на шесть футов под землю. Я чувствовал вину за частички моей души, которые умерли вместе с ними.
— Действительно. Она рассказала мне об инсценированном ограблении, но было уже слишком поздно. К тому времени этот вопрос находился в руках комиссии, так что теперь мы придерживаемся договоренности, как было установлено.
В этот момент Мэтт вернулся в офис, его лицо было покрыто яростью. Что бы Франческа ни делала и ни говорила, ей удалось залезть ему под кожу и искусно засунуть его в самую глубь. Я никогда не видел, чтобы мой всегда сдержанный брат прятал свои эмоции так, как сейчас.
— Все готово, — он практически проворчал: — Увидимся в Нью-Йорке на свадьбе.
Пока мы выходили, Мэтт все еще пыхтел от гнева, его челюсти стиснуты, а мышцы почти неуместны. Мне пришлось смеяться. Видеть, как он расстроился из-за женщины, было просто смешно.
Мэтт взял телефон, сердито пролистывая его, прежде чем, наконец, выбрать номер и приложить его к уху.
— Кому ты звонишь?
— Маме.
— Ой, бежишь к маме, чтобы она поцеловала твою тупую башку? Не слишком ли ты стар и преступник для этого? — поддразнил я, наслаждаясь тем, как мой большой плохой брат-мафиози корчится из-за женщины.
— Заткнись, мудак. Я звоню ей, чтобы узнать, как быстро она сможет спланировать чертову свадьбу.
Глава 40
Лиам
К большому разочарованию Франчески, моя мать прекрасно умела организовывать вечеринки. Она преуспела под давлением и превзошла все ожидания. Никакого уведомления не хватило для Терезы Баттальи, чтобы осуществить событие проклятого века.
По указанию Мэтта, на расходах не жалели, а это означало, что у мамы не было бюджета, чтобы сделать это как можно быстрее. Что бы Франческа ни сказала или ни сделала в тот день, когда Мэтт подарил ей обручальное кольцо, он был одержим идеей заключить сделку. Было ли это извращенным наказанием или средством гарантировать, что его план не будет сорван, мы никогда не узнаем. Одно можно было сказать наверняка: это был эмоциональный отклик, и это было первое, что он услышал.
Всего через неделю после поездки в Детройт все было готово к большому дню моего брата. На неделю раньше запланированного срока, и на лице Франчески отразилось то, что ее свободу лишили.
Для Мэтта это было гораздо больше, чем просто свадьба. Это был первый шаг к превращению того, что когда-то было обещанием мечты, в реальность.
Он станет доном нью-йоркской мафии.
Мэтью Батталья был настоящим мафиози. В отличие от меня, он приветствовал тьму как часть себя и носил ее как чертов знак почета. Он жил по кодексу, дышал силой и излучал власть. В конечном итоге в этом и заключалась цель его брака — наконец-то заявить права на то, что висело перед ним, как морковка, поскольку свое первое убийство он совершил всего в двенадцать лет.