Жестокая болезнь (ЛП) - Вольф Триша. Страница 40

Первое сообщение было неважным. У Джеффри Ломакса — адвоката по бракоразводным процессам, к которому я обращаюсь за рекомендациями, — был клиент для меня. Второе голосовое сообщение было от Рошель. Она, хихикая, поблагодарила меня за то, что я уничтожила эту «маленькую пизденку» и ее бренд. И последнее, от моего босса с работы «Люси». Меня уволили за неявки. Я не была удивлена.

Вот и все. Никаких отчаянных, пытающихся найти меня. Никаких обеспокоенных голосов, призывающих меня связаться с ними.

Обычно подобные вещи меня бы не беспокоили. Именно так я прожила свою жизнь. Одна. И я предпочитала, чтобы так и было. Мне нравилось одиночество, и я не нуждалась в близких связях с друзьями или семьей. Я всегда считала их помехой.

И все же, что, если бы я умерла во время пыток Алекса? Что, если бы я никогда не вернулась? Сколько времени прошло бы, прежде чем кто-нибудь заметил… и забеспокоился?

Я попыталась отмахнуться от беспокойства и сконцентрироваться на следующих шагах, которые мне нужно было предпринять, чтобы восстановить свою жизнь, но мысль продолжала всплывать на поверхность, проявляясь в физическом симптоме, подобном чему-то сродни тоске по дому. Тошнотворное чувство, о котором я слышала от других, но никогда не испытывала сама.

Итак, я пошла навестить Ванессу.

Моя просьба остаться на несколько дней с мамой была встречена ошеломленным взглядом. Хотя, справедливости ради, ботокс не позволяет ее лицевым мышцам демонстрировать различные выражения. Но она словами довольно ясно передала все, что нужно.

— Ты ни разу за всю свою жизнь ни о чем меня не попросила, Блейкли. Ты заболела? Давай, я запишу тебя на прием к доктору Уэстфилду?

— Я не заболела, — сказала я ей. По крайней мере, не физически. — Я просто… хочу ненадолго вернуться домой, — я возилась с ниткой на кофте, и она порвалась. — Ты не скучала по мне… вообще?

Еще одно застывшее выражение. Затем:

— Я не знаю, как на это ответить, честно, — она потянулась за своей сумкой от «Prada». — Тебе нужны деньги?

Когда поступило предложение денег, я сделала выражение лица жестче, подражая дочери, которую она всегда знала, чтобы облегчить ее замешательство. Затем ушла. Деньги — это ответ моей матери на все, поэтому я взяла за правило никогда их не принимать. Семейные деньги приходят с обязательствами, ожиданиями.

После неудачной попытки связаться с матерью я обратилась к психологу в надежде, что, вкратце описав свои обстоятельства, она сможет помочь починить всякую хрень, которую Алекс проделал с моим мозгом.

Было много вопросов о чувствах, которые, как выясняется, должны доставлять дискомфорт. Я отменила следующий сеанс.

Я подумала, не стоит ли мне обратиться в полицию. Написать заявление на Алекса. Но на самом деле я не чувствовала себя травмированной. Я жертва? У меня что-то не так с мозгом, меня пытали, но я сбежала, и где-то там лежит труп, который вызовет больше вопросов, чем я была готова ответить.

Бесполезно.

Я бесцельно бродила по городу, сбитая с толку, и начинала злиться. У меня всегда была стратегия. Всегда была цель. Я была более чем довольна своей жизнью, а теперь подвергала сомнению все свое существование.

Еще появились сны. Или, скорее, кошмары. Я просыпалась промокшая насквозь, сердце колотилось так сильно, я боялась, что у меня сердечный приступ. Иногда я просыпалась, засунув пальцы в волосы в попытке сорвать электроды с головы.

Но кошмары — это не то, что пугает меня больше всего.

Я просыпаюсь от воспоминаний о прикосновениях Алекса. Его напряженных бледно-голубых глаза, когда он пристально смотрел на меня, как будто видел ту часть меня, о существовании которой я и не подозревала. Тяжесть его тела на моем ощущалась так успокаивающе. И когда он сказал, что любит… меня это так сильно задело, рассеяло тьму.

Я боюсь его. Боюсь себя. Боюсь эмоций, которые он навязал мне, и даже боюсь их потерять.

То, что я пережила под этим водопадом, настигает меня каждую ночь, и моя ненависть к Алексу связана с теми неопределимыми чувствами, которые я испытываю к нему. Алекс — пятно на моей душе.

Попытка стереть это темное, отвратительное пятно оставила только дыру. Теперь там пустота, похожая на пещеру, где меня разорвали пополам, и я потеряла какую-то жизненно важную часть себя в той хижине.

Я боюсь, что никогда больше не испытаю этих чувств ни с кем другим.

Боже, безумие этих мыслей невыносимо. Сокрушительная агония вместе с глубиной этой жгучей любви, этой невыносимой тоски, мучает меня больше, чем любая физическая боль.

Я разбиваюсь вдребезги… прямо как те гребаные часы.

Надо все это прекратить, пока не сошла с ума. Я полна решимости собрать все кусочки воедино.

Итак, в попытке исправить ущерб и вернуть свою жизнь обратно, я решаю вернуться к работе. Записываюсь на прием к парикмахеру, чтобы подкрасить корни, покупаю совершенно новую одежду, затем звоню Леноре.

— Я думала, ты умерла, — говорит она с горечью в голосе. Которая, на мой взгляд, полностью противоречит ее словам.

Я внутренне ругаю себя за то, что меня волнует, что думает клиент, и прочищаю горло.

— Ленора, послушай. Были некие обстоятельства, но уверяю, я всегда довожу работу до конца. Я этим занимаюсь.

— Не знаю, Люси. Просто было интересно, почему ты отложила работу. Может быть, мне следует вести себя как-то по-другому с ним.

Она не может пойти на попятную. Мне нужно закончить эту работу. В отчаянии я пытаюсь представить, как старая Блейкли Вон отнеслась бы к этому разговору.

— Я абсолютно все понимаю, Ленора. Поскольку возврат денег невозможен, на этом наше совместное дело будет завершено.

— Подожди…

Деньгам всегда уделяется должное внимание и уважение. Я роюсь в своей сумке и достаю черный блокнот и ручку. Пока Ленора перечисляет свои новые проблемы, я заверяю ее, что ошибок не будет. Спрашиваю о недавних действиях Эриксона и делаю заметки.

— Все произойдет на этой неделе, — говорю я и заканчиваю разговор.

Чувство спокойствия накрывает меня, как теплое одеяло, и это привычное утешение.

Мне нужно вернуться к нормальной жизни. Мне нужно снова обрести себя. И если единственный способ добиться этого — наказать Эриксона Дейвернса, тогда я буду его расплатой.

После того, как выполню работу, прошедший месяц начнет стираться из памяти, и Алекс Чемберс будет существовать только в темном уголке моего сознания.

Реализация плана вернула меня в свою стихию, как будто я надела любимое маленькое черное платье. Посадка идеальная. Сосредоточенность на цели была тем отвлечением, в котором нуждался мой разум.

По большей части я придерживалась простого плана. Любое учреждение всегда находится в поиске сотрудников. Итак, я начала со службы временного найма. После подтверждения того, что фирма Эриксона ищет несколько специалистов, я создала электронное письмо от своего выдуманного агентства по трудоустройству и отправила несколько резюме.

Эйвери Лоуренс была нанята два дня назад в качестве офисного ассистента. У нее есть все необходимые навыки, и она работает на тринадцатом этаже. Не в том же отделе, что и Эриксон, но достаточно близко к его офисам, чтобы наблюдать.

День первый: я изучила распорядок дня Эриксона. Внесла какие-то коррективы в его прошлое расписание, а затем последовала за ним на его новое местечко. По словам Леноры, недавние списания средств с кредитной карты показывают, что Эриксон посещает «счастливый час²⁶» в «Сейдж Хаус», шикарном коктейль-баре, расположенном в уголке модного района Трайбека.

Понаблюдав за ним в течение двух часов в баре, я проверила свой доступ на тринадцатый этаж. Офицера службы безопасности пришлось немного уговорить, но я его достаточно легко убедила, что просто жажду поработать внеурочно, дабы произвести хорошее впечатление на своих новых боссов.

Я точно определила три камеры, которые мне нужно отключить. К счастью, система безопасности работает по Wi-Fi. Один глушитель, установленный на полу, дает мне пятнадцать минут до того, как поднимутся какие-либо тревожные сигналы.