Конагер - Ламур Луис. Страница 19

Кон подъехал к ней и, обследовав по привычке каждый куст, наше две записки.

Первую, неразборчивую, написали, должно быть, несколько месяцев назад.

«В детстве я мечтала о сказочном рыцаре, который приедет за мною на белом коне.

Где же, о где же ты, мой Белый Рыцарь? Я жду, я так долго жду!»

Судя по свежести чернил и состоянию бумаги, второе письмо отправили гораздо позже.

«Прошлой ночью я вышла взглянуть на звезды. Я хотела бы знать их имена».

Не осознавая того, Конагер начал рисовать себе образ девушки, которая писала эти странные записки. В его мечтах она предстала юной, стройной, белокурой и такой же одинокой, как он сам. С ней можно было говорить обо всем на свете.

Работа продолжалась. Джонни помогал управляться со скотом, и они смогли расширить охраняемую территорию. Банда Парнелла не давала о себе знать, хотя Тайла Кокера видели в Плазе. В Черном Каньоне, недалеко к западу, какие-то подонки ограбили дилижанс. Никого из четверых грабителей не удалось узнать в лицо. Пятый держал лошадей.

Около недели Конагер оставался на ранчо. Он починил ворота корраля, объездил двух мустангов, спилил рога драчливому быку и заготовлял дрова перед грядущими холодами.

В конце недели выпал снег — первая пороша исчезла под лучами нежаркого уже солнца; но в течение следующей недели снег укрыл всю степь. Установилась тихая, морозная погода, ковбоям прибавилось хлопот: разбивать лед в поилках и проверять состояние скота. Конагеру приходилось спешиваться по пять-шесть раз в день и бежать за конем, чтобы хоть чуть-чуть согреть ноги.

Однажды, вернувшись на ранчо, он застал в бараке Чипа Юстона.

— Ну как, беда миновала? — спросил охотник, протягивая руку.

— Она может нагрянуть в любой день. Держи ружье под рукой, а ушки на макушке.

Понемногу Конагер взял на себя все управление делами на ранчо, и никто не возражал. Сиборн Тэй молчал, подолгу отдыхал, и у Кона закралось подозрение, что босса подводит сердце.

Как-то утром Кон собирался сделать небольшой объезд. Однако за седлом все же привязал свернутое одеяло — так, на всякий случай, чтобы быть готовым к холодной ночевке, если буран застанет в пути.

Отъехав мили четыре, увидел следы небольшого стада — голов двадцать. Животные шли плотно, и вели их три всадника на крупных, судя по ширине шага, конях.

Выложив из камней небольшую пирамидку, чтобы пометить направление, Конагер поехал на север.

След стада тянулся в одном направлении, и всадники, очевидно, нимало не заботились о конспирации. Скорее всего ловушка, решил ковбой. И едва он так подумал, как холодный пальчик коснулся его щеки, потом лба — пошел снег. Воры, возможно, на это и рассчитывали: через час все следы исчезнут.

Тем не менее Конагер продолжал преследование. У него в сумке лежала дюжина замерзших галет, кусок бекона, немного вяленой говядины и кофе. Он должен попытаться. Но к трем часам дня след окончательно исчез, засыпанный снегом. Ветер усилился.

Конагер заехал в рощицу кустарникового дуба вперемежку с пиниями и разжег костер.

Глава 11

Эви Тил повязала голову шарфом и выглянула в окно. Медленный полет снежинок был сказочно прекрасен, но от этого зрелища сердце в груди ее екнуло. Вот пришла долгая зима. Для обогрева хижины потребуется огромное количество топлива. Судя по первым морозным неделям, дров, которые они заготовили, никак не хватит до теплых дней.

Лабан ежедневно мотался по холмам в поисках топлива. Руфь и сама Эви ходили далеко, собирая хворост в груды, которые надеялись потом перетащить к дому.

Ранчо требовало сильных мужских рук, и Эви видела, что Чарли Мак-Клауд тревожится за них. Иногда в свободное время он приезжал и чем-то помогал. Вместе с Лабаном соорудил волокушу для перевозки дров.

Теперь, с помощью лошади, они притаскивали сразу несколько больших бревен. В лесу их за долгие годы скопилось множество.

Дилижанс уже останавливался на станции, расположенной в нескольких милях в стороне. Так что основной источник дохода для семьи иссяк. Теперь Эви могла рассчитывать только на себя и на то, что может дать окрестная земля. Эви бережно хранила несколько заработанных долларов, чтобы при случае съездить в Плазу и купить теплую одежду.

Выйдя во двор, Эви обратила внимание, что снег пошел гуще, поднялся холодный ветер. Руфь собирала щепки там, где Лабан недавно рубил дрова. Эви взяла лопату и принялась окапывать хижину.

Она наваливала глину вокруг фундамента. Чтобы защититься от ветра и сохранить в доме тепло, так делали все жители на Востоке. Каждый год обычно занимался этим и ее отец.

Когда занывшая спина попросила передышки, Эви разогнулась и огляделась. Дальние холмы исчезли. Падающий снег закрыл их как занавесом. Она снова взялась за работу. О Джейкобе вспоминала редко, ее мысли постоянно занимали повседневные заботы и труды. Иногда она говорила о нем с детьми, но его образ стирался со временем. Этот жесткий, несгибаемый человек по-своему очень любил своих детей, но никогда не демонстрировал нежных чувств. Эви сомневалась даже, что ему вообще приходило когда-нибудь в голову показывать свою любовь.

Их маленькое стадо увеличилось на две головы. Корова отелилась, а кроме того, еще одна отбившаяся от стада рогатая тварь вышла однажды к их роднику и осталась у них. Клейма на ней не оказалось.

Внезапно Эви услышала долгий крик и подобное выстрелу щелканье кнута — дилижанс, запряженный четверкой лошадей, мчался мимо. Сегодня правил Бен Логан, и он на ходу приветствовал ее. Кто-то, сидевший рядом с ним, тоже помахал ей рукой. В одно мгновение повозка скрылась за падающим снегом.

Эви на минуту вошла в хижину, чтобы подбросить дров в очаг — комната не должна остывать, пока они работают снаружи. Выглянув в окно, увидела сквозь снежную пелену едва проступивший темный силуэт — лошадь тянула волокушу, высоко нагруженную хворостом. Рядом шел Лабан. Добравшись до хижины, он привязал лошадь и сразу окликнул Эви:

— Мама, в лесу какие-то люди. Несколько всадников гонят скот.

— Они не видели тебя?

— Думаю, что нет. Шел сильный снег. Я выкапывал здоровый чурбан, когда отряд укрылся от ветра в рощице в нескольких ярдах от меня. Я видел только одного человека, и даже не разглядел, индеец он или белый, но вроде бы он сидел в седле. Они сильно шумели, значит, наверное, их много… Но я не стал разбираться, а сразу поехал домой.

— Я рада, что ты так поступил. — Эви повернулась. — Руфь! Давай-ка домой. Как только Лабан расседлает лошадь, будем читать сказку и есть пончики.

Что же это за всадники? На индейцев непохоже — те не станут разъезжать в такую метель без самой крайней нужды. Они мудро предпочитают оставаться в своих вигвамах.

Бандиты? Более вероятно. Их путь вел в безлюдные, дикие места. Может, они идут к заброшенной лесной хижине?

Два месяца назад, еще до первого снега, Эви отправилась в горы, описывая широкий полукруг, чтобы посмотреть, где можно еще собрать топливо.

Очарованная тишиной и красотой окрестных холмов, она проехала шесть-семь миль и в лесу наткнулась на небольшое урочище. Под деревьями тек ручей, а на противоположном берегу стояла хижина-землянка, вырытая в склоне холма. Из трубы не шел дымок, и вообще хижина выглядела давно покинутой.

Эви не стала подходить ближе, но объехала урочище кругом и обнаружила старую тропу. Свежих отпечатков на ней не было, но остались старые следы коров и лошадей и их засохший помет.

Те, кто гнали скот, должно быть, знали про это место.

Дети уселись у очага, быстро расправляясь с пончиками, а Эви стала рассказывать им историю своего детства, проведенного в Огайо и Западной Пенсильвании. Когда она снова выглянула в окно, в белой круговерти исчез даже загон. После обеда она усадила ребят за уроки, которые сама им задавала.

Подвинувшись поближе к огню, Эви пыталась составить планы на ближайшие недели. Прежде всего, нужно все время занимать работой детей, равно как и придумывать им развлечения. Зима прибавила и того и другого. Теперь каждое утро надо расчищать дорожки к загону и сараю, носить дрова. Лабан кормил скот. Хуже всего то, что они мало заготовили сена. Часть зимы скотине придется пастись самой, выкапывая корм из-под снега. Лошади-то, пожалуй, справятся, а вот телят придется подкармливать.