Заноза для хирурга (СИ) - Варшевская Анна. Страница 28

Заканчиваю писать очередные протоколы и несколько минут смотрю на сумрачное осеннее небо. Наступает самое нелюбимое и тяжёлое для меня время года – переход от осени к зиме, пока не выпадет и не ляжет снег.

Встряхнувшись, решаю пойти к Никите. Надо подписать документы и попробовать поговорить ещё раз. Собираю папки в стопку, но не успеваю выйти из ординаторской, как слышу обрывок разговора, который заставляет меня остановиться.

Рядом пост медсестёр, и я узнаю голос Марины, а второй – вроде бы новая девочка, недавно перевелась к нам на место Веры.

– …ну а почему бы и нет, – новенькая явно продолжает какую-то фразу, – такой красавчик, заведующий.

– Да не нужна она ему, – вступает Марина, – Ты просто недавно работаешь, вот и не знаешь.

– Ну может быть, – тянет… кажется, её зовут Лиза, – Маргарита Владимировна вон какая симпатичная, сразу видно, за собой следит, да и…

– Так, трещотки, – я вздрагиваю, услышав голос Надежды, – вам заняться нечем?

Девочки моментально замолкают, старшая медсестра раздаёт указания и заглядывает в ординаторскую.

– Анют, ты чего? – смотрит на меня удивлённо.

– Задумалась, – выдавливаю из себя. – Не знаешь, Добрынин у себя? Подписать надо, – показываю ей папки с протоколами.

– Да, у него сейчас Маргарита, – Надя кивает.

Опять Маргарита.

На секунду чувствую, как из глубины души поднимается что-то противное. Та же ревность, только, как говорится, в лайт-варианте. Но тут же жёстко задавливаю в себе эти эмоции. Доверие либо есть, либо его нет. Во втором случае отношения лучше даже не начинать, всё равно не выйдет. А превращаться в женский вариант того же Никиты, который сам придумал – сам завёлся… Нет, такое развитие событий мне не подходит!

Поэтому поудобнее перехватываю папки и иду к кабинету. Притормаживаю перед дверью, осматривая себя, всё ли в порядке с формой и халатом. За полгода плотного контроля со стороны заведующего это превратилось не просто в привычку – выработался автоматизм. И слышу через неплотно прикрытую створку женский голос.

– Ник, ну ты даёшь! – Маргарита говорит скептически. – Нельзя было найти себе медсестричку какую-нибудь?

– Тебя не спросил, – довольно грубо отрезает хирург. – Не лезь в это. И не трогай Анну!

– Чего вдруг? После всего, что она…

– Сказал, не трогай её! Тебя это не касается.

– Да ладно! Ник, у тебя ведь уже была хорошая правильная девочка, – сарказм в словах Маргариты слышен даже сквозь дверь, – и чем всё закончилось? Сколько раз надо наступать на эти грабли, чтоб уж точно дошло?

– Это не твоё дело!

– Да ты влюбился что ли, Добрынин? – насмешливый голос Маргариты обретает какие-то новые нотки.

Я замираю, ноги прирастают к полу. Секундная пауза и…

– Не говори ерунды, – голос мужчины звучит как-то странно. Он откашливается и продолжает: – Раз уж тебе так интересно, у нас всё было к взаимному удовлетворению. Регулярный минет в обмен на место первого ассистента на операциях? Где бы она ещё набралась такого опыта? Тебе ли не знать, что почти любая пойдёт на такое.

– Что за намёки? – в тоне женщины показное веселье.

Голоса из кабинета продолжают звучать, но мне не удаётся разобрать слова.

Картинка перед глазами начинает плыть, уши закладывает...

Вдох. Ещё один.

С трудом втягиваю воздух в сведённые судорогой боли лёгкие.

За что? Почему он так со мной? Сначала непонятные обвинения, а теперь вот это…

Первое желание – уйти отсюда, из больницы, совсем уйти, никого не видеть и не слышать – никогда. Но потом решаю, что не доставлю им такого удовольствия. Обойдутся! Я уйду, но сначала...

С усилием выпрямляюсь. Натягиваю невозмутимое выражение – когда главный хирург только появился у нас, я столько в этом тренировалась. Не думала, правда, что мне это пригодится в такой ситуации, да и не уверена, что получается хорошо – лица не чувствую, губы онемели, но нужно справиться… Я должна и справлюсь!

Поднимаю руку, уверенно стучу в дверь и тут же захожу, не дожидаясь ответа. Добрынин сидит на краю стола, зав гинекологией расположилась на диване нога на ногу. Увидев меня, оба меняются в лице.

– Никита Сергеевич, требуется ваша подпись, – прохожу вперёд, кладу на его стол заполненные протоколы операций.

– Анна Николаевна, что-то вы плохо выглядите, – вдруг тянет Маргарита. – Совсем не отдыхаете, видимо. Заездил вас наш гениальный хирург? – бросает хитрый взгляд на Добрынина, тот хмурится, но сказать ничего не успевает.

– Ну что вы, Маргарита Владимировна, – отвечаю и сама удивляюсь, как ровно звучит мой голос, – Никита Сергеевич – очень дальновидный руководитель. Понимает, как распределять нагрузки на свой персонал, – смотрю прямо в упор на мужчину и чётко и раздельно произношу: – В конце концов, где ещё я бы набралась такого опыта?

Надо же, как интересно, – думаю отстранённо. Никогда не видела, чтобы человек без повреждений и не на операционном столе так быстро бледнел. С чего бы вдруг, он ведь только что сказал, что я была для «взаимного удовлетворения», а раз изменила – значит, не нужна больше. Может, нарушение венозного кровообращения? Дисциркуляция? Или давление упало? Ну что ж, Маргарита пока не уходит, справится с ним, если что.

Разворачиваюсь и выхожу из кабинета.

На секунду задерживаюсь в безумной надежде, что услышу хлопок двери, что он выйдет за мной, но нет.

Быстро иду в сторону санузла, потом перехожу на бег – хорошо, что в коридоре никого нет – врываюсь в кабинку, и меня выворачивает наизнанку смесью желчи и кофе, который пила недавно. Опускаюсь на колени, ноги не держат, желудок сводит спазмами.

Спустя несколько минут, отдышавшись, с трудом поднимаюсь, умываюсь в раковине, плещу в лицо водой. Смотрю на себя в зеркало – кожа белая до синевы, губы обескровлены, зрачок во весь глаз. Чёрт, а если?..

Хватаюсь за живот. Когда я в последний раз делала противозачаточную инъекцию? Судорожно вспоминаю. Два месяца назад, а срок действия укола – три. Для успокоения подсчитываю дни цикла, но тут же облегчённо выдыхаю. Нет, не беременность, просто стресс.

Просто стресс. Просто…

Сухо всхлипываю, но слёз нет. Дышу, концентрируясь на вдохах и выдохах. Не медитация, но близко. Постепенно эмоции уходят, им на смену приходит какое-то тупое равнодушие. Видимо, организм сам включает защитный механизм. Долго так я явно не протяну, но смогу спокойно закончить рабочий день и уйти.

Выпрямляюсь, отхожу от раковины. Последний раз смотрю в глаза измученной девушке в зеркале и толкаю дверь.

Глава 17

В коридоре никого нет, только со стороны выхода на лестницу доносятся чьи-то удаляющиеся шаги. Смотрю на свои подрагивающие пальцы. Надо что-то съесть… при мысли о еде к горлу опять поднимается тошнота.

– Аня? – в размышления врывается знакомый голос, я перевожу взгляд на незаметно подошедшую старшую медсестру, которая тут же обеспокоенно хмурится. – Аня, на тебе лица нет! Что случилось?

– Плохо стало, Надюш, – тру лоб ладонью, прислоняюсь к стене. – Похоже, давление скакануло.

– А ну-ка, пойдём в процедурку, – Надя подхватывает меня под руку, обнимает за талию. – Довела себя чёрт знает до чего, – ворчит женщина, – ещё не хватало, чтобы ты тут мне в обморок грохнулась. Ну, давай, моя хорошая, вот так, не торопясь…

Подчиняюсь крепким ласковым рукам, мы медленно идём в сторону процедурного кабинета. Внутри никого нет, Надя усаживает меня на стул, быстро измеряет давление.

– Пониженное немного, – качает головой, – но в целом нормально. Глюкозу с аскорбинкой по вене тебе уколю.

Киваю и засучиваю рукав халата, Надежда быстро делает всё, что надо. Сгибаю руку в локте, прижимая ватку.

– Посиди! И, Аня, надо за собой следить! В первую очередь нормально питаться, – старшая медсестра сочувственно гладит меня по плечу. – Ты же врач, не маленькая – сама всё знаешь, что я тебе тут буду говорить.

– Да, Надюш, знаю, – прислоняюсь головой к стене, закрываю глаза.