Набоков в Америке. По дороге к «Лолите» - Роупер Роберт. Страница 53
– Что это? Бархатная акулья кожа? – воскликнул мальчик, глядя на ладонь Ахава и щупая ее пальцами. – Ах, если бы бедный Пип ощутил такое доброе прикосновение, быть может, он бы не пропал! По-моему, сэр, это похоже на леер, за который могут держаться слабые души. О сэр, пусть придет старый Перт и склепает вместе эти две ладони – черную и белую, потому что я эту руку не отпущу85.
Однако отеческая любовь к Пипу не спасает Ахава, и он разделяет общую участь (которая минует только Измаила). Однако благодаря этим светлым чувствам капитана роман оказывается не таким жестоким. Ахав проложил курс и намерен следовать ему, но все же сатанинское его высокомерие отчасти смягчается. Леденящая душу история насилия над девочкой (методично, три раза в день) далась Набокову нелегко, однако ему блестяще удалось облечь в слова эту жуть. Но даже его гений не в силах скрыть правды. Как и Мелвилл, чья трагедия, похожая на античные, оказалась слишком мрачной и простой, Набоков искренне сопереживает герою, так что история, в особенности ее финал, вызывает у читателя подлинное сочувствие. Мы видим, как любовь преображает чудовище, как нежно Гумберт Гумберт, приехав в Коулмонт, смотрит на семнадцатилетнюю Лолиту “с уже не детскими вспухшими жилами на узких руках”, и мы поневоле верим его сомнительным словам, жалеем его от всего сердца:
Поскольку не доказано мне… что поведение маньяка, лишившего детства североамериканскую малолетнюю девочку, Долорес Гейз, не имеет ни цены ни веса в разрезе вечности – поскольку мне не доказано это (а если можно это доказать, то жизнь – пошлый фарс), я ничего другого не нахожу для смягчения своих страданий, как унылый и очень местный паллиатив словесного искусства86.
Глава 14
Одним из излюбленных мест отдыха Набокова был маленький мормонский городок Афтон в штате Вайоминг на извилистой реке Солт. В 1952 и 1956 годах Владимир и Вера провели здесь несколько недель в недорогом мотеле под названием Corral Log, расположенном на окраине города. К востоку от Афтона возвышается горный хребет Солт-Ривер, часть национального лесного заповедника. В непринужденной по стилю энтомологической статье под названием “Охота на бабочек в Вайоминге, 1952 год”1 Набоков вспоминал, что “почти весь август ловил бабочек в окрестностях очаровательного городка под названием Афтон”, куда вела мощеная дорога, проходившая возле границы со штатом Айдахо.
У Набоковых был отдельный домик с ванной. Домики, расставленные вокруг центральной площадки, точно крытые конные фургоны первых поселенцев2, представляли собой тесаные срубы с угловыми шиповыми соединениями типа “ласточкин хвост” (при котором конец каждого бревна выходит за стык стен). С бревен сдирали кору и покрывали лаком, щели заделывали известковым раствором и обшивали вагонкой.
Corral Log Motel, Афтон, штат Вайоминг
В горах неподалеку от Афтона берут начало несколько ручьев и текут на запад. Набоков шел вверх по течению ручья и ловил бабочек в прибрежных кустах. “В начале августа, – писал он в статье, – лужи на тропинках в лесном заповеднике Бриджер облепляют миллионы N. сalifornica Boisd., садятся стайками по четыре и более сотни и пьют воду, а по каньону ровным потоком носится бесчисленное количество бабочек”3.
В ту пору Набоков уже три года работал над “Лолитой”. В основном это были приготовления, то, что он сам называл “пальпировать в уме”4, разнообразные заметки. Во время весеннего семестра в Гарварде в 1952 году он, вероятно, принялся за черновик5, но летом практически ничего не писал6.
Летом Набоков обычно чувствовал себя хорошо и наслаждался жизнью. Вообще же годы, отданные работе над книгой, отрицательно сказались на его здоровье: печальная эпопея с зубами, межреберная невралгия, которая снова начала его мучить в 1950 году. Набоков рассказывал Уилсону:
Почти две недели я пролежал в больнице. Вою и корчусь в муках с конца марта, когда грипп, который я подцепил на довольно скандальной, хотя и организованной из самых лучших побуждений вечеринке [журнала New Yorker], вызвал чудовищную межреберную невралгию, вследствие чего, страдая от непереносимой, непрекращающейся боли и столь же непереносимого страха, вызванного мнимыми болями в сердце и почках, я очутился в руках докторов… Я и сейчас еще не совсем здоров, сегодня у меня случился небольшой рецидив; я пока в постели, дома7.
Дома он, по крайней мере, мог спокойно писать и ему никто не мешал. Вера подменяла его на лекциях, а прочие досадные обязанности на время отпадали8.
Учеба Дмитрия в Гарварде продвигалась нелучшим образом: первый семестр “начался бурно”9, по словам Набокова, – однако вскоре дела пошли на лад. Он был рассеян, но умел “сосредоточиться на странице и запомнить ее с фотографической точностью”10, как впоследствии писал он сам, так что, к радости родителей, в конце концов получил диплом с отличием. Набоков писал сестре, что Дмитрий “больше всего интересуется, в следующем порядке: альпинизмом, барышнями, музыкой, бегом, теннисом и науками”11. В Гарварде Набоков не только занимался исследованиями, но и присматривал за сыном: Владимир и Вера установили правило, по которому Дмитрий должен был сам зарабатывать себе на карманные расходы, и он выгуливал собак, разносил почту в районе Гарвард-Ярд, “играл в теннис и беседовал по-французски со странным краснолицым холостяком из Бостона”, который забирал его на “ягуаре”12.
Дмитрий вступил в Гарвардский клуб альпинистов. С самого основания в 1924 году члены клуба совершали восхождения на наиболее высокие и трудные горы13. В те годы, когда Дмитрий занимался в клубе, тот переживал расцвет. Альпинисты из Гарварда ездили на Аляску, в Перу, Антарктику, Гималаи, в Канадские Скалистые горы и в Западный Китай14. Самые опытные и прославленные американские альпинисты 1950-х годов были из Гарвардского клуба, в том числе Чарльз Хьюстон, руководитель экспедиции 1953 года на Чогори (во время которой погиб Арт Гилки), Эд Картер, редактор American Alpine Journal, самого авторитетного в мире журнала об альпинизме, и Брэд Уошберн: благодаря его аэрофотографиям горы Маккинли (ныне Денали) и прочих пиков удалось составить точные карты местности. Дмитрий в тех восхождениях не участвовал15, но общался с этими людьми и прошел путь от новичка до руководителя группы первопроходцев по определенному маршруту. В 1954 году опубликовал в Alpine Journal статью “Восточные склоны горы Робсон”16, где описал восхождение по восточному склону на наивысшую точку гряды Канадских Скалистых гор, которое заняло два дня, так что ночевали альпинисты в расселине в леднике. Во время той же экспедиции Дмитрий возглавил группу, которая первой поднялась на гору Гибралтар хребта Селкерк17. Группа Дмитрия приехала в Канаду “на стареньком катафалке-«паккарде», у которого мы заботливо перебрали мотор… устроили в салоне спальные места” и поставили шины от колес бомбардировщика “Норт Америкэн В-25 Митчелл”, еще из военных запасов18.
“Вера и я… в постоянной тревоге из-за него – верно, никогда не привыкнем”19, – писал Набоков своей сестре Елене об опасных хобби сына. Несколько альпинистов из Гарвардского клуба погибли20. Не меньше восхождений Дмитрий любил скорость, и к сентябрю 1953 года, по словам отца, “заездил третий автомобиль и собирается купить подержанный аэроплан”21. Летом 1953 года Дмитрий “строил дорогу в Орегоне, орудуя гигантским грузовиком”, а отец с матерью волновались за сына22 и то и дело приезжали навестить.