Даром (СИ) - Каляева Яна. Страница 12

В офисе Катя выглядит обыкновенно: симпатичная женщина — не меньше, но и не больше. Первое время я невольно опасался, что ее Дар прорвется, мужчины превратятся в похотливых кобелей, женщины обозлятся — и прости-прощай, нормальная рабочая атмосфера… Глупости. Разного рода преступники любят оправдывать себя тем, что якобы Дар сработал сам по себе: «Не уиноват я, начальник, оно прорвалось!» Но уже достаточно четко установлено: Дар подконтролен носителю в той же степени, в какой слова и поступки. Если мы вообще управляем собой, то управляем и Даром.

Освободившееся благодаря Кате время я использовал на расширение бизнеса. Вызвонил и убедил заключить договор двоих людей с Даром к поиску пропавших животных: пенсионера и десятиклассницу. Семнадцатое декабря оба они посвятили поиску своих потерявшихся питомцев: он — кота, она — щеночка, и с тех пор у них появилось на такие вещи чутье. Оба они согласились время от времени выполнять для меня заказы.

Теперь я мог спокойно выезжать на консультации в полицию, не хватаясь поминутно за телефон, чтобы не пропустить звонок от потенциального клиента. Это дало возможность подработать побольше на личные расходы — вся прибыль от бизнеса по-прежнему уходила на его развитие. Экспертные выплаты хоть и небольшие, но хорошие отношения с полицией — главное в нашем деле.

Наконец, впервые после Одарения вернулся к боксу; со всей этой чехардой не каждый день успевал дома грушу поколотить, какая уж там секция. А ведь у меня уже было выиграно восемь из десяти боев для второго разряда. Теперь результаты устарели, придется начинать с нуля. Хотя кубки и грамоты мне ни к чему, главное — поддерживать форму.

Единственным, но весьма ощутимым минусом стала теснота в офисе. Даже втроем с Катей и Ниной Львовной мы изрядно друг другу мешали, а если одновременно приходил клиент и хотя бы один сотрудник, то и вовсе все сидели друг у друга на головах. Я заметил, что офис по соседству с нашим уже месяц закрыт, и начал с администрацией здания переговоры об аренде. Удачно, если нам даже не придется переезжать — просто расширимся.

И вот теперь, когда дела наконец пошли на лад, Виталя заявляется в офис смурной и избитый. Может, и хрен бы с ним? Ну какое мне дело? Он клиентов своей физиономией распугает? Так они не за лицезрение его светлого лика платят, а за работу, которую он вполне способен выполнять. Виталя мне не сват и не брат, просто сотрудник, причем хамоватый и не особо дисциплинированный. Хотя, надо отдать ему должное, в последнее время он хотя бы старается. Перегаром от него разит иногда, но не свежим, и вместо спортивных штанов он стал носить на работу пусть не особо чистые, но все-таки джинсы. Для дитя подворотни это уже некоторый прогресс.

Какой ни есть, это мой сотрудник. Раз у него проблемы, лучше мне быть в курсе.

— Ладно, колись давай. Чего у тебя стряслось?

Виталя мрачно смотрит в сторону, жует губу, беззвучно матерится и начинает рассказывать:

— Я там, короче, подхалтуривал на одних… Сначала нормально все шло, я им находил что там они искали — они бабло отстегивали. Ну ты же, эта, не против, Сань?

Киваю. Действительно, до сих пор я не договаривался с сотрудниками о работе эксклюзивно на меня. Понимаю, что пока плачу им мало и они все равно будут левачить — по знакомству или через объявления. Правильный руководитель никогда не отдает распоряжения, если нет уверенности, что оно будет выполнено. План состоит в том, чтобы ребята сами поняли: работать через мою фирму им в конечном итоге выгоднее, потому что удобнее, надежнее и безопаснее.

И похоже, Виталя доказал последний тезис — нагляднее некуда.

— И вот на той неделе звонят — приезжай, мол, мы тут скрипку найти не можем. Типа, не обычная из магаза, а древняя какая-то, кучу бабок стоит. И спудняк в доме где-то. Домина огромный там и постройки еще всякие. Полдня их обходил, каждый угол обнюхал — глухо, нету там этого страдивари, или как его… еврей какой-то вроде. Главное дело, скрипка — не иголка же. Обычно мелкое всякое теряют, а тут дура в мою руку размером. Ну все, говорю, пацаны, звиняйте, нету скрипки вашей ни в доме, ни на участке нигде. Чего там, на нет и суда нет. Поехал домой. Так эта… на другой день, ну, наехал на меня хозяин, в общем. Типа я эту фигулину нашел и как-то ноги приделал ей — больше, мол, посторонних в доме не было. Я в отказ — как бы я ее стибрил, при охране же все было, на шаг от меня не отходили. Поссать и то под присмотром ходил. Говорю, это не по понятиям! А им вообще насрать. Измордовали вон и на бабки поставили по беспределу, теперь счетчик тикает. Или хату продавать, или идти к ним закладочником…

— А кто хозяин-то?

— Да сам Рязанцев.

Присвистываю. Придурок Виталя не нашел ничего лучше, чем войти в контры с одним из самых крутых авторитетов города.

— А ты в самом деле ничего у него не… стибрил?

— Я? Да ты чо, Сашок… — возмущение Витали выглядит совершенно искренним. — Мне чего, жить надоело, что ли? Да и залет это — воровать…

Пожалуй, воровство и правда не в характере нашего Витали. Он наглый, да, но скорее от избытка простодушной честности. Можно, конечно, спросить через «скажи как есть» — для надежности… Но применять Дар на сотрудниках — да хуже только на членах семьи. Зачем я стану вписываться за человека, которому не могу верить?

Тетушка, раздающая листовки у остановки, говорит, что Одарение стало новым витком эволюции человечества; секта у них — «Дети Одарения» или что-то вроде того. Однако далеким от такой высокой духовности обывателям Одарение было дано в ощущениях, как «вторые девяностые». Перебои в работе коммунальных служб, очереди за продуктами, дикие скачки цен, общая растерянность, местами переходящая в панику. Ну и резкий подъем преступности, куда без него. Некоторые люди обнаружили у себя способность убивать, или калечить, или, например, проходить сквозь стены; большинство смогло удержаться на грани, но были и те, кто ударился во все тяжкие — это же волшебство, это даже не карается законом! И тут же подняла голову организованная преступность, в благополучные времена залегшая на дно. Пожилые уже авторитеты былых времен, по виду превратившиеся в благообразных бизнесменов или политиков, вспомнили лихую молодость и собрали вокруг себя вооруженных пацанов. Как грибы после дождя вырастали новые группировки, немедленно вступавшие со старыми авторитетами и друг с другом в борьбу за контроль над территориями. Зимой и в начале весны стрельба на улицах успела стать привычным делом; Дары, связанные с насилием, решающего преимущества в бою обычно не давали, однако вносили элемент непредсказуемости.

Сейчас вроде бы страсти улеглись, и равновесие с грехом пополам восстановлено. Обыватель может выйти в супермаркет без риска угодить в эпицентр разборки уличных банд. Однако, например, ЧОП, которому все арендаторы отстегивают за охрану офиса — наша крыша, и это ни для кого не секрет.

К ЧОПовцу я и иду первым делом — пускай крыша выполняет свои функции. Качок с бычьей шеей слушает меня, кивает и отходит в дежурку позвонить. Возвращается минут через пять:

— Кароч, такое дело. Не наша это территория. Если бы рязанцевские сюда заявились с предъявами, мы бы их по понятиям встретили. А раз твой пацан у них накосячил, пусть сам с ними и разбирается.

Думаю, не звякнуть ли майору Лехе. За меня он вписался бы против кого угодно, базара нет. А вот Виталя ему никто. Конечно, по моей просьбе он поможет. Но не дело это — втягивать полицию в бандитские разборки. Как-то же пацаны с ментами сферы влияния разделили, и я поставлю Леху в сложное положение, если попрошу ради меня зайти на чужую территорию. Был бы вопрос жизни и смерти, а так…

Ясно-понятно, спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

Возвращаюсь в офис. Виталя смотрит на меня исподлобья. Глаза у него — как у побитой собаки. Фингал переливается причудливыми оттенками бирюзы и фуксии. Ну и что с ним, дураком, делать? Если я выгоню на мороз сотрудника из-за того, что у него проблемы, я же сам себя уважать перестану. А наблюдать, как он превращается или в бомжа, или в пушера… не по мне это.