Наследство - Луганцева Татьяна Игоревна. Страница 12

— Как вы, Цветкова? Как чувствуете себя, Снегурочка?

«Откуда он меня знает? — задумалась Яна. — Вот уж поистине Земля круглая! Найти знакомого человека здесь, в Бразилии…»

— Скажите хоть что-нибудь… Вы узнаете меня? Я — Артем Александрович Коновалов, следователь.

Яна разлепила губы, понимая, что глаза у нее, оказывается, уже открыты и смотрит она аккурат на это худое лицо. Полностью сконцентрироваться на лице следователя мешал дикий крик, который давил ей на барабанные перепонки до боли. Яна даже испугалась, пока не поняла, что кричит она сама и кричит совершенно диким голосом. Как только Яна зашевелила губами, губы нестерпимо заболели.

— Тихо-тихо, вы не торопитесь, — сразу же отозвался Артем Александрович. — Губы у вас сильно обморожены. Да еще гример намазала их какой-то синей краской с металлами. Они охладились в морозильной камере, покрылись пленкой. Когда вы закричали, то разодрали их в кровь. Но вы не волнуйтесь, самое страшное позади, сейчас уже все хорошо…

Яна внимательно слушала Артема Александровича, и его голос ее убаюкивал, словно эльф читал сказку маленькой принцессе за далеким полярным кругом. Да, именно за полярным, потому что Яне было дико холодно. Она скосила глаза на себя и, как говорится, себя-то и не увидела, из-за нескольких одеял, которыми была укрыта.

— А вы что тут делаете? — спросила Цветкова. — Кого-то убили?

— В смысле? — не понял Артем Александрович.

— Вы же следователь, а не больничная сиделка, — пояснила Яна, не понимая, почему в большинстве случаев, когда она приходила в себя после каких-то инцидентов, рядом с ней всегда оказывался работник правоохранительных органов.

— Нет, убийство не произошло, — то ли с радостью, то ли с сожалением произнес Артем Александрович. — Правда, была попытка убийства.

— И кого хотели убить? — поинтересовалась Цветкова.

— Догадайтесь с трех раз! — усмехнулся следователь, почесав затылок. — А в итоге мы получили одно обширное охлаждение с обморожением и два инфаркта.

У Яны удивленно взметнулись брови.

— Как два? Когда это я успела?

— Вас в моей речи, Цветкова, касалась фраза «одно обширное охлаждение с обморожением», остальное оставьте другим людям. А то много на себя берете.

— Кто эти «счастливчики», которые стояли со мной в одной очереди за неприятностями? — спросила Яна.

— Ну, во-первых, инфаркт получил ваш коллега — артист ТЮЗа Илюшин Степан Сергеевич.

— Как?! Что с ним? Где он?! — забеспокоилась Яна.

— Спокойно! Лежите и не крутитесь! Не выпускайте тепло, — предостерег ее следователь. — Илюшин в этой же больнице, она у нас в городе одна самая крутая. Степан Сергеевич сейчас находится в кардиореанимации и готовится к операции. Было плохо, сейчас угроза для жизни миновала. Врачи сказали, что все проблемы господина Илюшина от его не совсем здорового образа жизни, он и в больницу был доставлен под спиртовыми парами.

— Так он пил все время, вообще, сколько я его помню с детства, — ответила Яна. — Допился все-таки…

— Как мне удалось выяснить, он закрыл вас в холодильной камере и стоял рядом, отсчитывая секунды. Как такое только могло в голову прийти? «Для достоверности…» — пробормотал следователь. — Бред какой-то! Чтобы актриса больше походила на Снегурочку, запихнуть ее в морозилку! Извините, отвлекся.

Так вот… как Степан Сергеевич запихнул вас в морозильник, так ему сразу же стало плохо и он потерял сознание. Его заметили, отнесли в гримерку, вызвали «скорую», отвезли в больницу. В больнице он тоже далеко не сразу пришел в себя, а как только очнулся, то сразу же стал истерить, что подвел вас, вот закрыл в морозильной камере… что вас надо спасать. К тому времени вы уже лежали в больнице. Если бы вас нашли после того, как об этом рассказал Илюшин, то уже не спасли бы. Степану Сергеевичу можно инкриминировать организацию несчастного случая по неосторожности.

— Не надо ему ничего инкриминировать! — вздохнула Яна. — Вы что, не понимаете? Человек этого не хотел! Такое стечение обстоятельств! Люди творческие вообще странные! Они мир видят по-своему! Ну привиделось ему так, что, припорошенная инеем, я буду смотреться более снегурочной, и что? Мне тоже надо было голову включать. Меня же насильно никто никуда не загонял, я сама пошла, добровольно… — сказала Яна. — И на Степана Сергеевича в жизни жаловаться не буду! Ни так, ни официально!

Следователь наморщил лоб и горько усмехнулся.

— Да я вас и не заставляю жаловаться… Несчастный случай… — Он внимательно всмотрелся в лицо Яны, словно понимая, что в случае с Цветковой один несчастный случай следует за другим.

— Так… — задумалась Цветкова, — обморожение есть, инфаркт есть, но вы сказали — два инфаркта. Кто второй? Или вы преувеличили?

— Да какие тут преувеличения! Второй инфаркт получил помощник режиссера фильма Амадей Грейс, гражданин другой страны. Слава богу, что микроинфаркт, состояние уже стабилизировали.

— А что случилось? — поинтересовалась Яна.

— А что случилось, я могу рассказать, как живой свидетель, — прервал следователя вошедший в палату к Яне высокий темноволосый мужчина с притягательным взглядом то ли карих, то ли темно-зеленых глаз.

Яна сразу же его узнала, хоть и не была с ним знакома. Именно этот мужчина нырнул за ней в бассейн буквально на днях.

— Вы что тут делаете? — удивилась она и тут же обратилась к следователю: — У меня заявление!

— Ого! Все же будете заявлять на попытку убийства?! На господина Илюшина?

— У меня заявление на вот этого господина! — указала Яна пальцем на темноволосого мужчину.

— Чем я вам не угодил? — вдруг расплылся он в улыбке, которая была омерзительно симпатичной.

— Вы преследуете меня! Тогда в бассейне, сейчас в больнице… Что вам от меня надо?

— Так это вы пришли ко мне на кастинг… А тогда в бассейн вызывали девиц легкого поведения, не лично я, были другие желающие… А приехали вы… Я в этом тоже виноват?

Яна покраснела, ощущая дикое покалывание в отмороженных щеках.

— Я ехала Снегурочкой на праздник к детям, я не знала, что там голые мужики, которые много выпили и жаждали развлечений, — ответила Яна. — И при чем тут кастинг?

— Я — Петр Ньиман, я выбирал главную героиню на роль в рождественской сказке, — пояснил он.

У Яны рот открылся.

— Вы и есть Петр? Тот идиот, который со всеми целовался?

Петр на мгновение задумался и ответил, улыбаясь:

— Когда я представляюсь, обычно я не говорю: «Привет, я Петр, тот идиот, который со всеми целуется».

— Извините, это у меня вырвалось непроизвольно, — пробубнила Яна, которая была потрясена тем, что этот странный красавчик и оказался ее потенциальным партнером.

— У вас вся жизнь, похоже, сплошная импровизация, — хмыкнул Петр и посмотрел на следователя. — У нас пробы шли главной героини. Отсняли одну, вторую…

— Губы не распухли от съемок? — съязвила Яна, но Петр пропустил это замечание мимо ушей.

— Обычная рутинная работа, отсняли много материала, разные планы. Ждали последнюю актрису, которая была заявлена местным театром, предоставившим помещение для проб. И вот ждем и ждем, а ее все нет и нет… — Петр медленно перевел взгляд на Цветкову. — Мы бы даже и ждать не стали, но надо было проявить уважение к местным артистам, так радушно нас встретивших.

— А в сауне с проститутками вас тоже радушно встречали? — не сдержалась Яна. — Интересно кто? Местное руководство?

— Как оказалось, проституток не было, были лишь два массовика-затейника, — парировал Петр не моргнув глазом. — Поэтому какие претензии?

— Никаких, — повела плечом Яна.

— Режиссер ругался, конечно. Актрисы, которые приехали из Москвы и из-за границы, на месте! А местной нет! Наверное, ей дальше всех добираться! И вот когда уже слегка притушили свет и решили еще пять минут подождать появления артистки Цветковой… — Петр выдержал жутковатую паузу. — Появилась она… Мы даже не сразу поняли, что происходит. Высокая, худая, как палка, женщина синего цвета, которая еле дышала, что-то хрипела и махала окровавленными руками, а когда она разлепила губы, то ртом пошла кровь. Вот тогда-то нашему помощнику режиссера и поплохело, сейчас лежит здесь с сердечным приступом, я его уже навестил.