Букет незабудок - Мокашь Лили. Страница 7

– Никита приходил к тебе? – голос Кости зло прозвучал, будто я успела провиниться.

– Нет. Конечно, нет! – повторила я громче, чтобы у отца не осталось сомнений. – Да и с чего бы ему?

На дороге по ту сторону шлагбаума показалась фигура высокого человека. Голову незнакомца покрывал наброшенный капюшон, а нижнюю часть лица скрыл объемный вязаный шарф в сине-зеленую полоску. Подойдя вплотную к шлагбауму, мужчина махнул Косте рукой, призывая подъехать ближе. Из кармана незнакомец достал огромную связку ключей и принялся перебирать до тех пор, пока не нашел нужный.

– Ну как, – Костя подъехал ближе к шлагбауму, а незнакомец, как назло, повернулся к нам спиной, и мне не удалось разглядеть лица, – вы же встречались. Любовь-морковь, молодость.

Услышав последнюю фразу, я закатила глаза от возмущения:

– Пап, уже давно никто так не выражается.

– Я выражаюсь, – Костя усмехнулся.

Шлагбаум поднялся, отец медленно проехал вперед и спустя несколько метров притормозил, дожидаясь, пока незнакомец вновь его опустит и закроет замок.

– Не было никакой любви. Ник просто играл моими чувствами, чтобы обманом дать матери отомстить.

– Ты правда так считаешь? – спросил Костя.

И я задумалась.

Что наши отношения с Каримовым были для него только удобной уловкой, я поняла в больнице, прокручивая в голове воспоминания. Владимир объяснял двойственность того, как я помнила события и чем они являлись на самом деле, частью пробуждения семейного наследия. На мой вкус, звучало сомнительно.

Куда приятнее казалась идея, что у меня наконец спали розовые очки и появился здравый взгляд на происходящее. Влюбленность в Ника отравляла, как и яд вампира. Стоило вспомнить его лицо под ярким светом луны в лесу, как саднило место укуса. На коже остался всего лишь выпуклый шрам, однако, едва я начинала забываться, как старая ранка жаром напоминала о себе, будто никогда не заживала. Я верила в то, что, пока Ник держался подальше от меня, связь между нами слабела и открывались новые грани прошлого.

Я никогда не хотела становиться вампиром и, услышав историю Галины, вряд ли однажды согласилась бы. Эта мысль, как якорь, развеяла мои попытки оправдать Ника или смягчить осознание, что Каримов правда манипулировал мной. Я никак не могла принять предложение стать такой, как он. Но я приняла. Помнила, как резко от слов Никиты все во мне неестественно перевернулось. Стоило Нику прикоснуться и нежным голосом сказать о своих чувствах и мыслях, я легко подхватывала его идеи, закрепляя внутри себя. Как марионетка, слушалась движений кукловода даже в момент, когда все нутро кричало, что нужно бежать.

Раскрывать перед отцом внутреннюю бурю разочарования, ненависти и злобы, направленную на одного весьма конкретного человека, я не была готова, а потому пожала плечами и выбрала более подходящее объяснение.

– После того, что доктор Смирнов рассказал о способностях вампиров, поверить достаточно легко. Если бы Ник любил меня на самом деле, то не сбежал бы, трусливо поджав хвост. А раз он сбежал – это почти признание во всем дерьме, что он сотворил.

Костя посмотрел на меня в возмущении широко раскрытыми глазами.

– Это еще что за словечки?

– Прости, – никогда раньше я не говорила при Косте бранных слов. – Само вырвалось.

Костя недовольно цыкнул, но отчитывать не стал. После короткой паузы папа хотел сказать что-то еще, и я мысленно приготовилась к нравоучительной лекции, но задняя дверь машины отворилась, и незнакомец шустро юркнул на сиденье, шмыгая носом после мороза, и внимание Кости переключилось на нового пассажира.

– Денис! – прикрикнул отец, насупив брови. – Снег с улицы кто будет стряхивать? Коврики потом все в воде будут.

– Простите, дядь Кость, – незнакомец опустил капюшон, и я с удивлением увидела, что это был Дроздов. Он поспешил высунуть ноги из машины, чтобы хорошенько обстучать обувь пятками о порог. Когда он закончил, то с видимым удовольствием откинулся на сиденье, будто сильно устал. Заметив, что я за ним наблюдаю, Денис широко улыбнулся, обнажая ровный ряд зубов, которые казались ослепительно-белыми из-за чуть смуглой кожи.

– Привет! Хорошо выглядишь для человека, который только что вернулся из больницы, – Денис игриво подмигнул, и Костя недовольно хмыкнул. Должно быть, увидел через зеркало заднего вида.

– Спасибо, – коротко поблагодарила я и замерла от осознания: Денис всего за месяц вымахал в самого настоящего мужчину. Если бы мы встретились на улице, я бы ни за что его не узнала: он заметно прибавил в размахе широких плеч и росте.

– Ты растешь не по дням, а по часам. Сколько тебе сейчас?

– Двадцать второго исполнилось шестнадцать, – гордо ответил он, и я усмехнулась, подумав, что временно разница между нами сократилась. До конца декабря мне будет все еще семнадцать лет. Сейчас мы могли считаться ровесниками, ведь год – ничтожная разница, в отличие от двух. Во всяком случае, именно так я рассуждала, говоря с мамой об одноклассниках в восьмом классе, а мама в ответ только смеялась, но толком ничего не объясняла. Мария говорила, что мы, девушки, начинаем меняться раньше ребят, но я так и не понимала, в чем заключаются эти изменения. Никто из знакомых мне парней не менялся за месяц, как Денис. Хотя, возможно, мы просто слишком редко виделись, а потому я не успевала присмотреться к точечным переменам по одной, получая в моменте целый букет в подарок. Страшно подумать, каким Денис окажется в следующий раз. Шутки шутками, а с его темпами роста уже через год в рыбацкой лавке навстречу мне будет выходить старик с тростью, в котором распознать знакомые черты у меня получится разве что по улыбке.

Я в красках представила себе, как черные волосы сменяет серебрящаяся в свете луны седина, как в уголках глаз закрадываются морщины. Отчего-то мне казалось, что возраст Денису пришелся бы к лицу, и от этой мысли разлилось приятное тепло. Как странно.

– Я вообще-то жду, пока ты пристегнешься, – голос отца отвлек меня от размышлений.

– Да тут же проехать всего ничего, – запротестовал Денис, но Костя оставался непреклонен.

– Денис, – строго сказал отец, и с заднего ряда до меня донесся характерный щелчок ремня безопасности.

Машина тронулась и медленно покатилась по оставленной другим водителем колее. Снег скрипел под колесами, приминаясь сильнее. Мы въехали на просторную площадку, со всех сторон окруженную пушистыми елками. Их верхушки были засыпаны белым снегом, в то время как пышные юбки ветвей снизу оставались зелеными. По правую сторону от въезда я заметила двухэтажный дом. Облицовка то ли имитировала дерево, то ли на самом деле им была – я никогда не могла понять визуально разницу, а потому приходилось каждый раз предполагать, не зная наверняка. На первом этаже горел свет, и из внутреннего двора через большое окно открывался вид на кухню. Длинный стол из массивного дерева красовался прямо напротив окна, и в голове у меня зазвучал голос Галины. Должно быть, именно отсюда вампирша следила за Ником. Взгляд невольно скользил по стульям. Интересно, за каким из них Никита сидел в тот злополучный день, когда Галина решила ворваться в его жизнь и все испортить? Интересно, если бы она не отыскала Ника тогда, у нас могло бы с ним все сложиться иначе?

Машина свернула, пробираясь все дальше по территории. Дом Каримовых пропал из виду, но печальные мысли, которые он навевал, не рассеялись. Я продолжала играть в худшую из всех возможных игр: представлять, как могла сложиться наша жизнь, если бы одни события стерлись из ткани бытия, а другие, наоборот, встали на их место как идеальные кусочки пазла, что подарили бы другое прочтение цельного полотна. Как сладка была эта иллюзия и как в то же время болезненно мучительна, но я не могла заставить себя остановиться. Прятаться среди мягких облаков воздушного замка, пусть он никогда не станет моим, было намного приятнее, чем окунуться с головой в уродливую реальность, полную разочарования.

– Ася, смотри, – папа коротко коснулся моего плеча, и этого хватило, чтобы я обернулась.