Спасибо моей новенькой фритюрнице за чудесный ужин (СИ) - "Le Baiser Du Dragon и ankh976". Страница 4

А потом я завернул его в полотенце и отнес на постель.

— Очень холодно, — сказал Ясси, глядя на меня своими огромными золотистыми глазами, колени его были беззащитно раздвинуты, а член съежился.

— Скоро я тебя согрею, — пообещал я и погладил пальцем крепко сжатый вход.

Ясси всхлипнул.

Он оказался совсем невинным. И абсолютно холодным: как я ни старался, ни тени страсти мне не удалось пробудить в нем. О, — удивитесь вы, — неужели хаоситам требуется ответное чувство, неужели вас волнует что-то, кроме собственного удовольствия?

Конечно же, волнует! В тот раз я решил, что все еще впереди, мой Ясси скоро привыкнет и станет отвечать мне.

— Хочешь кушать? — спросил я его после соития, и он кивнул и даже робко улыбнулся, а я погладил его по мокрой от слез щеке и снова подхватил на руки.

Он осторожно обнял меня за шею и опустил голову на плечо. Весу в нем было, как в птичке. На кухне я достал из холодильника коробки с готовыми обедами и задумчиво уставился на них, решая, какой выбрать. “Очень вкусная нямка!” — было написано на одном из них. “Нямка! Как из рук твоего папочки”, — зазывал другой. Я усмехнулся: реклама была рассчитана на скучающих по дому одиноких темных, почему-либо вынужденных жить вдали от своего клана. Мой папочка готовил значительно вкуснее того, на что были способны кулинарные цеха изготовителей этих обедов, но я склонялся к “нямке из рук папочки”. В конце концов, у самого меня не хватило бы таланта даже на такую “нямку”.

Ясси тоже подошел ко мне и заглянул в холодильник. И брезгливо сморщил носик, увидев замороженные обеды. Ой, ну надо же, какие мы внезапно привередливые!

— Я могу приготовить что-нибудь, господин, — предложил он, прижимая руки к груди. — Я вкусно готовлю.

— Отлично! — обрадовался я и потрепал его по голове в порыве благодарности.

Потом быстро показал ему, где все лежит, и свалил в гостиную — ждать еды и читать материалы пропущенной сегодня лекции. Казалось, все складывалось просто отлично: я обзавелся ласковым и заботливым милашкой, и теперь он будет создавать уют, а ночью раздвигать передо мной ножки.

========== 5. ==========

— Как дела, Ясси? — улыбнулся я, заводя мотоцикл в гараж.

— Господин, смотрите, — конечно же, Ясси и не подумал ответить или вежливо поприветствовать меня. Вместо этого он протянул чумазые ладошки, в которых шевелилось что-то грязное.

Я с легкой опаской (вдруг костюм испачкает?) пригляделся. Кажется, хищный росток из особо зловредной породы — вонючей.

— Тьма, опять разрослись? Сейчас переоденусь и испепелю. Будет у нас чистый периметр. Сухой и ровный, — я потрепал его по голове.

Волосы у Ясси были мягкие, как птичий пух.

— Нет, господин, не надо, они же живые! — он испуганно прижал поганый росток к груди.

— О боги, — я закатил глаза, проходя в дом, — да не тискай ты это так, еще укусит.

Ясси пошел за мной, что-то лепеча о саде, правильной подпитке растений, зацветшей редкой колючке, пончиках, снова о колючке и саде… Сад! Так Ясси называл поросшую сорняками полосу отчуждения вокруг охранного периметра, вот смехота.

Честно говоря, я особо не прислушивался — мой мозг сам отключался от этого потока сознания, очевидно, принимая его за шумовые помехи. Но мне нравилось, что Ясси встречает меня по вечерам и ходит следом, что-то болтая — как птичка щебечет. Иногда он замолкал, глядя на меня с робкой улыбкой, и в такие моменты я отвлекался от своих мыслей, поднимал голову от книги, если читал, отводил взгляд от чертежей, если работал над курсовой, отрывался от инструментов в мастерской или машины в гараже… И тоже улыбался ему; и говорил что-нибудь типа “хм?” или “вот как?” или “продолжай, глупый”. И Ясси заряжался снова.

С ним вообще оказалось спокойно и легко жить. Он готовил мне вкусную еду (особенно ему удавались пончики), подавал все, что попросишь, украшал дом и наводил там незаметный и мягкий уют.

Он выходил, робко кланяясь, к моим гостям; и бегал в ближайшую лавку, если нам не хватало выпивки. Темные с работы и колледжа одно время повадились ко мне “на огонек”, только успевай выпроваживать. Подозреваю, что им хотелось потаращиться и почесать языки об светлого. Но Ясси, умница, не давал им никакого повода: при любой возможности прятался в своей любимой кладовке с псевдожизнью и не вылезал, пока они не уйдут.

А еще он так старательно ублажал меня в постели, так послушно предоставляя в мое полное распоряжение свою попку и ротик, что его просто невозможно было не любить. И я любил его, каждую ночь, так сильно, что Хаос болезненно ворочался и тянул где-то глубоко в груди, словно стремясь вывернуть меня наружу. А после я лежал в темноте и притворялся спящим, ожидая, когда Ясси начнет ластиться ко мне сам.

В эти минуты, когда он наконец-то молчал и невесомо гладил меня по груди и животу, а потом прижимался лицом к плечу и затихал… Тогда мне казалось, что он тоже хочет меня, что хоть на сотую долю его желание так же сильно, как и мое.

Иногда я засыпал, не дождавшись этих скудных ласк, но позже все равно чувствовал его прикосновения — сквозь сон.

Где-то через месяц мои темные родичи обнаружили неожиданное прибавление в клане — в виде раба.

Хорошо, что это был выходной, когда они решили навестить меня. Нет, не думаю, что они смогли бы пройти без спроса сквозь периметр, но что было бы, если б Ясси, например, вышел из дома и наткнулся на них?

Тогда, почувствовав их приближение, я выставил Ясси из кровати:

— А ну брысь, и чтоб не смел носа высовывать. Сейчас мамочка явится.

Золотые глаза Ясси наполнились слезами, и я прикусил язык, в очередной раз кляня себя за резкий тон. Мой светлый ведь такой трепетный! С ним надо мягко. Обычно, обидев, я загонял его в постель — хоть тот и не пылал никогда страстью, но, отдаваясь, он как будто забывал об обиде, а после обязательно гладил меня по руке, словно примиряясь.

Увы, сейчас на это не было времени — мамочка уже долбилась в периметр. Так что я запер Ясси в кладовке, понаставив у дверей кучу отвращающих щитов — одинаковых (других не умел потому что), но зато многослойных. И пошел встречать родителей.

— Как ты смел завести раба, — заорала на меня мамочка с порога, — опозорил нас на весь город, скотина!

Я выдвинул вперед челюсть и прислонился к стене, приготовившись терпеть. Не прошло и пяти минут, как мое молчание ввело мамочку в истерику, и она принялась носиться по дому, поливая все Тьмой и вопрошая: “Зачем!? Зачем?! Что мы тебе сделали?! Где он?!”

Ту самую кладовку она инстинктивно обходила. Забавно, вот мой дядя (герой войны) по одной концентрации магии догадался бы, где искать, и никакие отвращающие щиты его бы не остановили. А ведь мамочка значительно его сильнее магически. Вот что с людьми ментальная распущенность и расхлябанный образ жизни делают! В который раз я дал себе слово, что не доведу себя до подобного, буду сдерживаться, заниматься медитацией и еще раз сдерживаться.

— Да, Дейнар, как ты мог, что люди скажут? — пробормотал папочка, зябко ежась (от ледяных эманаций моего Хаоса) и дрожа (сгустки маминой Тьмы заставляли его терять контроль и беспричинно бояться).

Я весьма успешно изобразил на лице крайнюю степень эмоциональной тупости и набычился:

— Ну, а что… раб же… круто!

— Ноги моей больше здесь не будет! — рявкнула мамочка, и голос ее загрохотал, отражаясь от всех стен одновременно.

Папочка упал на колени, белея и хватаясь за голову. В этот момент он живо напомнил мне Ясси — тот так же закрывался руками от очищающей волны Хаоса. Я даже стал предупреждать его об уборке, чтобы он мог переждать ее в кладовке со своей псевдожизнью…

Меж тем мамочка схватила папу за руку и потащила к выходу.

— Ну, а что… раб же… круто, — сказал я им вслед, и ответом мне был злобный вой, совсем мало уже походивший на человеческий.

Ну, ничего, это у мамы просто первая реакция. Скоро отойдет и простит. Я снова замкнул периметр и вернулся в дом.