Мухосранские хроники (сборник) - Филенко Евгений Иванович. Страница 19

– Дед никогда прежде не курил, – наконец промолвил Колобов. – И не врал. А теперь врет напропалую. Отчего бы?

– А как он загнал видеопроигрыватель в батарейку? – кивнул Вольф. – Процессор… память… Что-то здесь нечисто.

– Конечно, – согласился Колобов. Он с тоской посмотрел в потемневшее небо. – Кажется, дождь собирается, как говаривал поросенок Пятачок… Жаль, что все так обернулось. Спокойной ночи, Олег Олегович.

– До завтра, – ответил Вольф. Помявшись, добавил: – Заходите как-нибудь… в гости.

– Да? – Колобов изумленно улыбнулся. – И о чем же мы с вами станем беседовать?

– Не знаю, – честно сказал Вольф.

– И я тоже, – проговорил Колобов.

В квартире было сумрачно и пусто. Воняло какой-то кислой дрянью. «Хлев, – подумал Колобов с ненавистью. – Авгиевы конюшни. Как в пьесе у Дюрренматта: действие разворачивается на сцене, заваленной говном. Минуло пол-воскресенья, потом еще столько же, и ничего не изменилось». Принюхиваясь, он прошелся по квартире. Разило из мусорного ведра. Уезжая, Циля настрого наказала освобождать его вовремя. Разумеется, Колобов немедленно забыл об этом.

Он распахнул на кухне окно. Воздух посвежел и наполнился оголодавшим комарьем. «Стервы, спать не дадут. Как все нескладно… Позвонить Бабьеву? Может, дома… Мусорная планета Шушуга», – тут же вспомнил Колобов и едва не плюнул на пол от злости.

В окне болталось и плыло куда-то небо. Пустое, никем не обжитое. Начхать ему было на мелкого муравья Колобова, ни с того ни с сего возжелавшего с ним породниться.

«Плохо мне, – думал Колобов. – На душе пакостно. Была бы на самом деле эта чертова Роллит – наверное, ледником бы накрылась в три слоя. Где же вы, друзья-спасатели? Идеант, Найви, Аморайя? Куда вы все попрятались, что не спешите, едят вас мухи?»

И тут – в кармане – настойчиво и часто – завибрировал телефон.

– Кто? – бестолково закричал Колобов. – Кого нужно?

– Вадька, ты почему трубку не берешь?

– Какую трубку… Циля! – завопил Колобов. – Цилька, ты?!

– Алло, – зазвучал в трубке далекий родной голос. – Вадька, наконец-то я тебя застала. Я звоню уже третий день, почему-то не соединяется, я вся трясусь, совершенно не нахожу себе места. Решила, что если не услышу тебя сегодня, то завтра беру обратный билет. Это какой-то кошмар!

– Циленька, как ты там?

– Все чудесно, и это ерунда. Чем ты питаешься? Ты вовремя ложишься спать? Ты же постоянно не высыпаешься! Как твой обмен веществ? Надеюсь, ты не куришь в постели? А ведро освободил? Мама не звонила? Я имею в виду обеих мам. Как у вас там погода? Ты вытираешь пыль с моего пианино? Я буду тебе звонить каждые два дня, а фото уже отправила по электронке. Ты можешь не отвечать, тут жуткий интернет. Ты не простудился? Кстати, почему ты не в постели?

– Цилька, у нас еще вечер, ты все перепутала!

– Конечно, ты же знаешь, я слабо ориентируюсь в вашем жутком пространстве и в вашем ужасном времени. Как у тебя настроение? Ты там не скис без меня? Как твоя кошмарная тема? Господи, тебе же завтра на работу, а я лезу со своей болтовней!

– Цилька, ты только не молчи, говори что-нибудь…

Галактический объект Колобов сидел на полу, прижав телефон обеими руками к уху. Перед его зажмуренными глазами водили хоровод большие теплые звезды.

– А-а, – сумрачно протянул измятый Медведков. – Вот и хозяин пришел.

Он стоял, привалившись к двери вольфовской квартиры, и грыз потухшую беломорину.

– Вас уже освободили? – с иронией осведомился Вольф.

– Кому я там нужен… Проработали и выпнули домой, до особого распоряжения. Выходного как не бывало. Анка у тебя?

– С чего вы взяли?

– Сердце вещует… Да добрые люди сказывают.

– У меня, – жестко произнес Вольф. – Разрешите пройти.

– Она мне жена, – сказал Медведков и набычился.

– Неважно, – Вольф отодвинул его и надавил пипку звонка.

– Будет тебе «неважно», – пообещал Медведков. – Сейчас она откроет, и я сперва тебя грохну, потом ее, а меня суд оправдает ввиду моего сильного душевного волнения.

– Не хорохорьтесь попусту. Какой из вас убийца, когда вы прирожденный мелкий хулиган?

– Ух, ты! – опешил Медведков, увидев расчерченную зеленой краской спину Вольфа. – Это зачем?

– Неважно, – отмахнулся тот.

Щелкнул замок, дверь отворилась. На площадку, щурясь от света, вышла Ганна Григорьевна в домашнем халате и шлепанцах с помпонами.

– Долгонько вас не было, – сказала она попятившемуся Вольфу. – Я уж и вздремнула в кресле, вас дожидаючи. Принимайте жилье, все лежит нетронутое.

Медведков нырнул в темноту мимо нее и тут же пулей выскочил обратно.

– Где Анка, язви вас? – ошалело спросил он. – Куда спряталась, так вас и эдак?

– А бог ее знает, – охотно ответила незлобивая Ганна Григорьевна. – Попросила меня присмотреть, а сама хвост трубой и умелась куда-то. Так я пойду?

– Да, спасибо вам, – опомнился Вольф. – Э-э… спокойной ночи.

Ганна Григорьевна величественно кивнула и прошествовала в свою квартиру.

– Сбежала, – плачущим голосом сказал Медведков. – Бросила меня! Но и тебе тоже во! – Он скрутил Вольфу под нос нечистый, но выразительный кукиш.

– Уймитесь, – сказал тот, брезгливо отстраняясь. – Может быть, она ушла домой… к вам.

– Стал бы я здесь торчать понапрасну!

– А к подругам? Ах да, у нее здесь нет подруг.

– Нет… – повторил Медведков. – Никогошеньки-то у нее здесь нет, кроме меня.

– Тоже мне пристанище, – грустно съязвил Вольф.

– Молчи, интеллигент, – обиделся Медведков. – Ты не понимаешь ни хрена. Я же люблю ее, лярву. Я же, можно сказать, выкрал ее. Из свадебной «Волги» вынул, вот у такого, как ты, увел.

– Ну и кому от этого стало лучше?

– Верно, никому, – Медведков сник. – Что же мне теперь делать, куда податься? Ты ученый, дай совет!

– Для начала надо найти Анжелику Юрьевну, – сказал Вольф. – Не может же она оставаться на улице в такой поздний час одна. А потом… человек она свободный, брачные узы в вашем случае – всего лишь дань условности. Пусть решает сама, как всем нам быть дальше, – он задумчиво погладил рассеченную бровь. – У нее существует возможность куда-то уехать от вас?

– Уехать? – не понял Медведков. И вдруг хлопнул себя по лбу. – Вокзал! Ну, точно, вокзал. К отцу она поедет, в Гапеевск, или к сестре в Хромель. И как я сразу не допер? Слушай, интеллигент, возьми денег, а я пока на улице тачку захомутаю.

– У меня есть, – промолвил Вольф.

Когда за ними стукнула дверь парадного, из квартиры Ганны Григорьевны вышла Анжелика. И остановилась, держась за перила.

– Твой-то с этим, – сказала Ганна Григорьевна. – На вокзал поехали. Как бы в дороге не разодрались.

– Да нет, – проговорила Анжелика. – Коля спокойный, когда трезвый.

– Ты куда сейчас?

– Не знаю.

– Ой, гляди, девка. Муж какой-никакой, а все ж таки муж. Мало ты его воспитывала, вот что я скажу.

– Разве я нянька ему?

– Тоже правильно. Но ты ж его знаешь, выучила за столько лет. А начинать все сызнова тяжко, даром что молодая. Этот-то… разве он мужик? Встретишься – и не поздоровается. Так, полено с глазами.

– Может быть, никто еще не выстрогал из него Буратино?

Ганна Григорьевна хмыкнула.

– Дело твое, – сказала она. – Нынче воскресенье, чего ж не подурить? А завтра новая неделя, будто старой и не бывало. Решай, стало быть, сама, куда тебе дальше.

– Сейчас решу, – сказала Анжелика.

На далекой планете Роллит, издревле известной во всей цивилизованной вселенной как «Жемчужина Мироздания», все возрождалось к новой жизни. Будет ли она прежней? Кто знает… Роллитяне возвращались в разрушенные города, по дороге расставаясь с пережитыми страхами. С любопытством разглядывали они бронированные башни спасательных звездолетов. И каждый втайне надеялся застать свой дом уцелевшим.

С небес падал слепой дождь, смывая с листьев и травинок серый, ненужный пепел прошлого.