Продажная верность (ЛП) - Боуи Эмили. Страница 44

— Что я могу сделать, чтобы все наладилось?

Я перевожу взгляд на него, не ожидая такого ответа. В его глазах сквозит беспокойство, но обожание, которое я видела этим утром, все еще там. Он обнимает меня и гладит по спине.

— Просто обними меня. Мне так приятно наконец-то поговорить об этом, — мой голос срывается, и то, что Сорен обнимает, губит меня. Всхлип вырывается наружу. За ним вырывается еще один, превращаясь в рыдание. Я задыхаюсь, но не могу остановиться, а Сорен не перестает обнимать меня.

Моя мать ненавидит слезы. Даже на похоронах отца мне не разрешалось «закатывать сцену».

Я вжимаюсь лицом в его грудь, пытаясь спрятаться. В конце концов, мне удается перевести дыхание, и мои рыдания сменяются сопением. Тепло Сорена — единственное, что сдерживает дрожь в моем теле. Вся тяжесть с моих плеч снята. Жаль, что я так и не решилась рассказать ему об этом сразу.

Сорен моя опора. Он никогда не причинит мне боль.

Я вхожу в подвал стриптиз — клуба отца. Я хочу, чтобы это стало напоминанием для всех, включая моего отца, о том, что произойдет, если хоть как-то навредить моей жене.

— Мою машину взрывают, а вы, мальчики, месяцами отказываетесь принять ответные меры. Джиневра получает небольшую царапину, и мы разрываем связи с нашими союзниками, — ворчит отец.

Отец Кариссы сидит, привязанный к стулу, и ждет, когда я начну играть.

— Пожалуйста, не убивай меня, — умоляет он. Ножки стула стучат, когда он пытается освободиться. — Можешь забрать мои грузовые суда, — предлагает он.

— Я и так планирую их забрать.

— Я скажу тебе, где Карисса. Я нашел ее. Она в твоем распоряжении, делай с ней все, что захочешь.

— Что ты предлагаешь мне с ней делать? — спрашиваю я. Я хочу поиграть с ним, как кошка с мышкой.

— Ты можешь убить ее. Или отдать ее нескольким своим парням. Она может работать здесь, — отсутствие моей реакции заставляет его хвататься за соломинку.

— Я не трогаю женщин и детей. К счастью для нее. Она может быть свободной, если больше никогда не ступит на мою территорию, — я чешу затылок, — а что касается тебя… — позволяю словам повиснуть в воздухе.

— Я сделаю все, что ты захочешь, — его стул подпрыгивает и падает назад. Обычно мне не нравится мучить людей, но не в этот раз.

Я стою над ним, держа пистолет наготове, когда говорю: — У тебя есть жена.

Должно быть, он видит что-то в моих глазах, когда я произношу эти слова, потому что его лицо бледнеет, прежде чем успеваю продолжить.

— Я планирую посылать ей тебя по частям, по одной конечности за раз. Начиная с завтрашнего дня, — я собираюсь тянуть с этим так долго, как смогу.

Поднимаюсь по лестнице, моя семья следует за мной. Мы заходим в зал заседаний и занимаем места за столом.

— Конрад Каррингтон в отчаянии и обратился к Джин, чтобы получить информацию о наркобизнесе, в котором замешан Джуд, — ненавижу впутывать Джин в такого рода семейные дела. Я считал ее босса умным человеком. Он никогда раньше не пытался преследовать нас. Я навел на него справки. Ни на чьей зарплате он не состоит. Он чист, не продажный адвокат, как любой другой бездельник в этом городе.

— Джиневра выросла не в нашем мире. Ей нельзя доверять! — кричит отец, стуча кулаком по столу.

Я встаю, упираясь руками в стол и наклоняясь к нему: — Я никому не позволю проявлять неуважение к моей жене. Она верна!

Лицо отца краснеет, и он делает глоток из старого бокала, который ранее оставил на столе. Сейчас в нем в основном растаявший лед.

— Перестань думать своим членом, Сорен. Начни использовать голову. Ты же у нас такой рационально мыслящий.

Я приподнимаю бровь, призывая его продолжать. Он качает головой, ставя бокал на стол, но затыкается.

— Я собираюсь выпить еще, — Алессо встает и выходит за дверь, захлопнув ее за собой.

— Я спрошу только один раз, брат, — говорит Сайрус, — ты уверен, что Джиневра будет верна тебе, а не своему брату? Что, если ее заставят выбирать?

— Она не скажет ни слова. Я гарантирую это своей жизнью.

Сайрус кивает: — Я должен был спросить.

— Я знаю.

Джиневра всегда была преданна своей семье. Мне нравится думать, что я теперь вхожу в этот узкий круг. Так должно быть. У нас есть связь, которую я не могу объяснить. Она держит мое сердце в своей ладони. Конечно, она знает это.

В комнату возвращается Алессо.

— Сегодня вечером мы совершим нападение на Армато, — объявляет он.

Мне не нравится, что он прав. Но нам нужно ускорить процесс.

— Собирайте людей, — соглашается Сайрус, и Аттикус поднимает телефон, чтобы сделать звонок.

ДЖИНЕВРА

Один охранник стоит за дверью, мне сказали, что вокруг нашего дома еще десять. Одно знание того, что они там, служит дополнительным напоминанием о том, что мой муж член мафии, а значит, моя жизнь всегда будет в опасности.

Я помню, как Сиенна рассказывала об опасностях, которые таит в себе мотоклуб, в котором она выросла. Тогда это звучало для меня ужасающе, и я была счастлива, что не живу такой жизнью. Однажды спросила ее, как она относится к браку с представителями организованной преступности. Она ответила, что с того дня, как Макс Манчини посадил ее на Трон своей Одержимости, она никогда не чувствовала себя в большей безопасности. Я все пытаюсь понять, дарит ли мне Сорен чувство безопасности. Его охранники точно нет, и именно поэтому я заперта в этом доме.

Я откладываю книгу, которую держу в руках — не похоже, что читала что-то последние полчаса, — и смотрю на часы. Сорен опаздывает на час. Я спускаю ноги с дивана, снимаю плед с коленей и беру телефон.

Набираю номер мужа. Я даже не задаюсь вопросом, ответит ли он, потому что он всегда отвечает.

— Жена, — приветствует он дружелюбным тоном, но при этом тяжело дыша.

— Я просто хотела узнать, когда ты будешь дома… — я бесцельно хожу по дому, желая, чтобы кто-нибудь был здесь. Мне одиноко.

Скребущий шум ветра заставляет меня на секунду отодвинуть телефон от уха, а затем прислонить его обратно.

— Мне нужно уладить кое-какие дела, я вернусь домой так быстро, как только смогу. Как насчет того, чтобы где-нибудь поужинать вместе?

Я бросаю взгляд на часы, гадая, сколько времени ему еще понадобится.

— С удовольствием, — улыбка расплывается на моих губах, когда на заднем плане раздается выстрел.

— Сорен? — мой голос повышается, а сердце замирает, испугавшись того, что могло только что произойти.

— Скоро увидимся, — он сразу же завершает разговор, оставляя мое сердце рикошетом ударяться о ребра.

Беспокойство сковывает мои внутренности, пока я ошеломленно смотрю на телефон. Лучше бы Сорен вернулся ко мне домой. Что, если он ранен? Мое сердце бешено колотится. Пальцы дрожат, когда нажимаю на повторный набор номера. Но на этот раз он не отвечает.

Я расхаживаю перед диваном, пытаясь решить, кому позвонить. Единственный человек, который приходит мне на ум, — Джуд. Я набираю его номер, и, как и в прошлый раз, звонок попадает на голосовую почту. Я должна была догадаться, что он не возьмет трубку.

Только дойдя до двери, я понимаю, что понятия не имею, куда идти и что, черт возьми, собираюсь делать. Вызвать скорую? Плакать над телом мертвого мужа? Сорен умный человек, он не позволит себя убить. Я прикрываю рот рукой. Боже милостивый, что, если он мертв?

Я часами хожу по нашему дому, ковер, который когда-то ощущался пушистым, теперь кажется жестким и примятым. Я морщу нос от внезапно вспыхнувшей боли, когда на языке появляется металлический привкус. Отдергиваю большой палец ото рта и вижу, что он покраснел от того, что я его прикусила. Отгрызла кутикулу, и на ее месте образовалась уродливая впадинка.