Путь воина - Ламур Луис. Страница 19

Ноэллу увезли в Англию, когда она была еще ребенком, так что мои крайне скудные познания о женщинах были основаны целиком на собственных наблюдениях. Я был знаком с женой брата или супругами моих друзей, что было совсем не то. Женщина, которой уже удалось завладеть желанной добычей, ведет себя совершенно иначе, чем та, что еще сидит в засаде.

Отсутствие знаний о женщинах я с успехом скрывал за показным безразличием. Свои соображения по этому вопросу я держал при себе, так как в большинстве своем они могли быть ошибочны. Меня, наверное, тут же бы опровергли, наберись я смелости высказать их. И нет ничего удивительного в том, что местные парни в некотором смысле опасались Дианы — один только ее взгляд приводил мужчину в замешательство.

Многое в ней заслуживало восхищения. Насколько мне удалось подметить, это была вполне самостоятельная барышня, не склонная поддаваться отчаянию, падать в обмороки или давать волю слезам. Она принимала жизнь такой, как есть, самостоятельно принимала решения, что было также свойственно моей матери и еще в большей степени Лиле.

У девушек из индейских племен, которых мне приходилось видеть в деревнях чероки и катоба, и у белых девушек из Джеймстауна было много общего. Они знали, как им лучше пройти, сесть или нагнуться, чтобы подчеркнуть достоинства своей фигуры, к этому я был привычен. Диана же, фигура которой была лучше, чем у любой из них, вовсе не утруждала себя чем-либо подобным. Или, может, я ошибаюсь? Может быть, ее кокетство было просто не столь явным? Я был взволнован и озадачен. Можно подумать, что она делает все без задней мысли и живет только сегодняшним днем, нисколько не задумываясь о будущем. Это настораживало, и я уже был настроен избегать ее.

Все это было очень глупо с моей стороны. Зачем бы такой девушке прибегать ко всяким хитростям и завлекать такого, как я? Если разобраться, кто я такой? Долговязый молодой охотник из лесной глухомани и к тому же лишенный тех качеств, которые, судя по женским разговорам, очень привлекают их в мужчинах.

Я казался себе слишком серьезным. Янс же, напротив, был весельчак и балагур. К тому же он замечательно танцевал. Кейн О'Хара, тот самый, которому удалось покорить сердце испанки, был непревзойденным рассказчиком, знающим толк в том, как занять барышню беседой, обходительным кавалером с веселым блеском в глазах. Джереми, друг моего отца и муж Лилы, был джентльменом до мозга костей. Он был учтив, галантен и многое знал о мире. Все — и в особенности женщины — слушали его, затаив дыхание.

А что я? Говорил я мало, а во время танцев вечно сидел у стенки, глядя на то, как веселятся другие. Я чувствовал себя куда увереннее в лесу, чем среди людей. Вне всякого сомнения, мне придется доживать свой век в одиночестве. Какая женщина сумеет полюбить меня? Кому захочется влюбиться в долговязого парня с высокими скулами и грубоватыми чертами лица, который только и умеет, что выслеживать диких зверей в лесу?

Я больше никогда не буду думать о Диане.

Глава 9

Когда я наконец вышел к Шомату, дорога привела меня к бухте близ местечка Форт-Хилл. Переправиться на другую сторону мне удалось на каноэ дружелюбно настроенного индейца, который не стал требовать ничего взамен.

— Тут живут хорошие люди, — сказал он, высаживая меня на берегу, где брала свое начало тропа, ведущая к Бикон-Хилл.

Здесь царили тишина и покой; в стороне, за поросшими травой песчаными холмами, виднелись деревья. Передо мной на вершине Бикон-Хилл тоже росли деревья, поначалу я принял их за кедры, хотя потом оказалось, что это вязы. Безмолвие нарушал лишь крик морских птиц, и я шел вперед в своих насквозь промокших мокасинах, разыскивая дом преподобного Блэкстона, который, судя по рассказам, жил где-то поблизости.

Многие считали его чудаком, потому что он жил здесь, в тиши, подальше от суеты и шума, потому что в одиночестве бродил по склонам своего холма, спускался вниз, к морю, и читал книги. «Как здорово, должно быть, жить так, — сказал я себе. — Наверное, просто замечательно».

Тропа вилась по склону, и, несомненно, Блэкстон узнал о моем приходе раньше, чем я оказался у его ворот. В доме была прислуга — женщина из племени пекотов, на Блэкстона также работал еще один человек, который приходил время от времени, чтобы помочь по хозяйству. Дом был сложен из бревен, отесанных сверху и снизу, чтобы они лучше прилегали друг к другу, а крыша покрыта камышом, тростником и осокой, что росли на болотах у подножия холма и на берегу.

Он уже встречал меня на пороге, степенный, но приятный с виду молодой человек, лет тридцати.

— Вы преподобный Блэкстон?

— Я.

— Я Кин Ринг Сэкетт из Каролины. Мы с братом отправились на поиски двух пропавших девочек.

— Я слышал, что их похитили индейцы, по крайней мере, так говорили.

— Индейцев подозревают во многом таком, чего они никогда не совершали, — сказал я. — К данной пропаже они не имеют отношения.

Он колебался, потом предложил мне:

— Может быть, пройдете в дом? У меня здесь редко бывают гости.

— У вас очень мило.

Это действительно было так. Повсюду росли дикие цветы, и от порога открывался замечательный вид на побережье. Поднимаясь сюда, я обратил внимание на изобилие растительности. Голубика, черная смородина, клубника и лозы дикого винограда были здесь повсюду.

— Я вам завидую.

Он, казалось, был польщен. Мы вошли в дом. Здесь было прохладно и тихо. Пол выложен каменными плитами, которые были тщательно подогнаны друг к другу, а у дальней стены — очаг, в котором горел небольшой огонь. Пламени было достаточно, чтобы разогреть немного похлебки.

— Так, говорите, вы из Каролины? — спросил он, в то время как я разглядывал переплеты книг, расставленных на полке. — Это далеко.

— Мы живем на западе, — сказал я, — почти у самой границы. Дальше начинаются земли индейцев, хотя до нас доходили слухи, что в тех местах бродят еще французы и испанцы.

Он взглянул в мою сторону. Я продолжал разглядывать корешки его книг, но вслух ничего не сказал.

— Почему вы пришли ко мне?

Я обернулся.

— Отчасти, чтобы получить совет. И чтобы не привести своих преследователей к дому Самюэля Мэверика.

Позже, приняв из его рук чашку теплого бульона, я рассказал Блэкстону все. Рассказал, как миссис Пенни послала за нами, и как мы с братом тут же бросились на помощь, как нам удалось разыскать девочек, бежавших из плена вместе с чернокожим рабом, который им помог.

— А вот это уже серьезно, — сказал Блэкстон. — Я отнюдь не приветствую рабство, но помощь беглому рабу приравнивается к воровству: ибо вы лишаете человека его собственности.

— Разумеется, только они ему не помогали.

— С вами могут не согласиться. Они белые девочки. И скорее всего дело будет представлено так, что он бежал потому, что они оказали ему содействие.

Какое-то время мы молча попивали бульон, затем он спросил:

— Так значит, они сейчас у Мэверика?

— Надеюсь, что да. В лесу я наткнулся на преследователей и постарался увести их по ложному следу. Их не должны были задержать, потому что с ними шел мой брат Янс.

— Янс? Янс Сэкетт? — Он неожиданно улыбнулся. — Я слышал о нем. Конечно, ничего хорошего о нем не говорили, но я был попросту восхищен. И хотя я принадлежу к духовенству, являясь членом братства, я не всегда соглашаюсь с общим мнением. — Он сделал широкий жест. — Здесь я чувствую себя намного лучше.

Помолчав еще немного, он спросил:

— Но если девочек похитили не индейцы, то кто тогда?

— Там было трое белых, скорее всего они прибыли сюда морем, и с ними двое чернокожих рабов. Один из рабов помог им бежать… замечательный молодой человек.

— А кто белые?

— Работорговцы, — сказал я. — Очевидно, они дожидались прихода невольничьего корабля, который и должен был забрать их. А корабль задерживался.

— Но самого корабля вы не видели?

— Видели один, недалеко от берега. Он как будто направлялся в сторону побережья. Мы в то время были в устье Мерримак, — сказал я и затем добавил: — Это места, куда часто наведываются торговцы, в том числе и торговцы рабами.