Путь воина - Ламур Луис. Страница 20

— Я слышал об этом. Но ведь вы только видели какой-то корабль… Возможно, он направлялся в сторону побережья. Слишком много предположений.

Тут он был прав. Я сидел, обдумывая его слова. Действительно, мы почти ничего не знали наверняка. Даже девчонки о многом лишь догадывались, благодаря рассказам Генри.

— Мы считаем, что Макс Бауэр руководил отрядом, который отправился, чтобы помешать нам, — сказал я.

Он порывисто отставил чашку, поставив ее на камни очага.

— Вы считаете! Если уж вы собираетесь их изобличать, нужно знать наверняка.

Я чувствовал себя уязвленным, но он был прав. Девчонок похитили, они бежали, но что бы мы там себе ни подозревали, доказать нам все равно ничего не удастся. Точно мы ничего не знали, улик у нас не было.

— Одного из тех людей, — робко добавил я, — видели на берегу. Он работал на Джозефа Питтинджела.

Священник снисходительно улыбнулся.

— А вы, оказывается, наивны, — заметил он. — К вашему сведению, Джозеф Питтинджел весьма разносторонний человек. Он много жертвует на нужды церкви. К нему часто обращаются за советом о том, как лучше наладить управление колонией. И боюсь, что лучшее из того, что вы можете сделать — и вы сами, и девчонки, если уж на то пошло, — так это оставить свои соображения при себе.

Он снова наполнил бульоном мою опустевшую чашку.

— Я должен поговорить об этом с Самюэлем, — продолжал он. — Он человек знающий и благоразумный. Боюсь, что из-за этой прелестницы Маклин юной мисс угрожает опасность.

— Это из-за того, что ее считают ведьмой? Надеюсь, хоть вы этому не верите?

— Я в это не поверю, и Мэверик тоже, но ведь найдутся другие, которые поверят. Мы не должны о них забывать. — Неожиданно он пристально поглядел на меня. — Вы разговаривали с ней. Как она вам показалась?

— Прекрасная девушка, — поспешил ответить я. — Душевная, но в то же время рассудительная. У нее острый, проницательный ум. Она толковая не по годам, в хорошем смысле этого слова.

Он внезапно усмехнулся и отчего-то лукаво посмотрел на меня.

— Да уж, не часто услышишь, чтобы мужчина так восторженно отзывался об умственных способностях женщины.

— Можете не сомневаться в том, что ее красота также заслуживает наивысшей похвалы, — сдержанно ответил я. — Но в наших краях в женщине прежде всего ценят ум. Там, на дальних рубежах, муж и жена всегда вместе. Они держатся друг за друга. И чтобы выжить, они должны не только работать на пару, но и вместе думать. Насколько мне известно, в европейских городах дело обстоит иначе.

— И все же вам лучше придержать язык, — посоветовал Блэкстон. — Джозеф Питтинджел умен и опасен, к тому же он знает, как с наибольшей выгодой использовать собственное могущество. Он может устроить так, чтобы вас депортировали отсюда, отправили обратно в Англию.

— Обратно? — Я покачал головой. — Он не может отослать меня обратно. Здесь мой дом, это моя страна.

Он пронзительно взглянул на меня.

— Ваша страна! — Он изумленно покачал головой. — Вы первый человек, от которого я это слышу. «Это моя страна!» Звучит прекрасно, но, знаете ли, большинство из нас так и остались англичанами.

— Я родился здесь. Я никогда не был в Англии. Для меня это просто далекая страна, в которой правит король.

— Кстати, здесь он тоже правит, — напомнил Блэкстон. — И забывать об этом не следует.

— Мой дом далеко-далеко, за горами, — сказал я. — Кроме нас там живут одни индейцы. Не думаю, что король правит там или что его законы имеют там хоть какую-нибудь силу. Там каждый сам себе хозяин, и все делается и решается сообща. Возможно, вы с нами не согласитесь, но, признаться, мы нечасто вспоминаем там о короле.

Он задумался на мгновение, затем улыбнулся.

— Честно говоря, мы здесь тоже нечасто его вспоминаем, и все же забывать о его существовании не следует. Ведь вас могут отправить домой, чтобы судить его судом, бросить в его тюрьму и казнить с помощью его палача.

Покончив с едой, мы сидели в полном молчании, наслаждаясь обществом друг друга. Наконец он кивнул в сторону книжных полок.

— Вы что же, любите читать?

— Да. В нашем доме всегда было много книг, и у меня был очень хороший учитель. — Я посмотрел на него. — Возможно, вы отнесетесь к этому неодобрительно. Он был не нашей веры, мусульманин.

Он пожал плечами.

— Я бы не признался в этом никому, только вам и Сэму Мэверику, но, представьте себе, я и сам читал книги, написанные мусульманином. Должен сказать, что это было совсем неплохо. Он говорил с вами о религии?

— Только о том, что существует множество путей, но все они ведут к одному концу. И еще он советовал мне не спешить обращать в свою веру индейцев, потому что у них есть своя религия, которая до сих пор их вполне устраивала.

— И у вас хватает смелости жить посреди глуши, — сказал Блэкстон. — Море и леса… я люблю их, но я не привык рисковать. Я хожу этими тихими тропами, поднимаюсь на вершины холмов, собираю ягоды и иногда — очень редко — рыбачу. В обмен на какие-нибудь безделушки индеец приносит мне рыбы или мидий. Это неплохая жизнь и достаточно беззаботная, если, конечно, не иметь особых претензий.

— У вас есть ваши книги. Они лучшие друзья и собеседники.

— Да. — Он посмотрел на меня, как мне показалось, с некоторой симпатией. С самого начала Блэкстон произвел на меня впечатление человека сдержанного и даже надменного, и вот: — Не выходя из этой комнаты, я могу говорить с пророками Иудеи, моими собеседниками могут быть Платон и Аристотель. У меня здесь подобралась неплохая компания. — Он поднялся. — Пойдемте к Мэверику. Вы сами все увидите.

По дороге я сказал ему:

— Так что, неужели нет никакого способа, чтобы совладать с работорговцами?

Он обернулся ко мне.

— С какими работорговцами? Кто это будет доказывать? Пока что все ваши обвинения — это только слова и плод вашего не в меру разыгравшегося воображения. Поймите же вы, лично я склонен вам верить. Я, например, тоже считаю Джозефа Питтинджела надменным и коварным и убежден, что он вовсе не так прост, как хочет казаться. Временами я думаю, что он глубоко презирает всех нас без исключения, но, с другой стороны, это может оказаться лишь моей фантазией.

Работорговля не является официальным преступлением, хотя многие и относятся к ней крайне неодобрительно. К тому же, друг мой, это явление существует на протяжении многих тысячелетий.

Да и как обойтись без рабов? Человек, приезжающий в эту страну, мечтает о том, чтобы обзавестись своей землей, и вряд ли он станет наниматься в услужение к кому бы то ни было. Сразу оговорюсь, что я противник угнетения одного человека другим, но все же так было всегда, и поэтому один лишь тот факт, что Джозеф Питтинджел ввозит рабов сюда или же, наоборот, вывозит их в Вест-Индию, сам по себе не может считаться аргументом против него. Ну не будет он больше вхож в одни дома, потеряет уважение в глазах кое-кого из наших людей, но только остальные не обратят на это ровным счетом никакого внимания. Вы должны смотреть правде в глаза, друг мой.

Ну да, конечно же, он был совершенно прав. И все же должен же существовать хоть какой-нибудь выход. И тут мне на ум неожиданно пришла мысль об остальных пропавших девушках.

— Я был знаком лишь с одной из них, — сказал Блэкстон в ответ на мое предположение. — Симпатичная и бойкая была девчонка. — И, немного помолчав, он добавил: — Я боялся за нее. Она была слишком увлекающейся, и, боюсь, — конечно, мне не следовало бы вслух говорить об этом — не слишком добродетельной.

Он взглянул на меня.

— Я пытался заводить с ней разговоры о Боге, и она неизменно давала мне понять, что я лишь обыкновенный человек, и ей это прекрасно известно. Она исчезла внезапно, поговаривали, будто она убежала с кем-то… на каком-то корабле.

Вот вам еще один пример девицы, о которой многие могли сказать: «Слава Богу, отделались». Я бы сказал, что похитители тщательно выбирают свои жертвы. Но они совершили большую ошибку, прихватив заодно и Керри.