Бесстрашный (ЛП) - Луис Тиа. Страница 32

Вчера вечером, после нашей маленькой драмы на балконе, Наташа и Рейни проводили меня домой. Они больше друзья Ханы, появились в гуще событий, когда я была в Коннектикуте с монахинями, и я никогда не чувствовала себя с ними в полной мере комфортно.

Тем не менее, пока что мне приходится играть роль. Я терпела, пока Наташа гладила меня по волосам и сочувствовала, что мужчины могут быть такими бесчувственными. Она спросила, как я себя чувствую после происшествия с Дебби. Все это звучало заботливо, но я чувствовала скрытый подвох.

Рейни просто молода и невежественна. Ей восемнадцать, она достаточно взрослая, чтобы быть в тусовке, посещать бары, принадлежащие парням или находящиеся под их влиянием, но она не очень искушенная. Она ходит за Наташей по пятам, как щенок, пытаясь извлечь свою выгоду.

Я притворялась грустной. Притворялась, что расстроена выходками Ханы. Когда часы пробили два, я притворилась уставшей, и они наконец-то разошлись по домам.

Оставшись одна, я перевела деньги на гребаный счет этого идиота Папи-О. У меня в груди горело от необходимости отправить эти деньги. Разговор с Трипом заставил меня осознать, что я — метка, а эти придурки уверены, что могут угрожать мне чем угодно, если это убережет мою сестру от таблоидов.

Единственное, что меня утешает, — это обещание Хатча, что Дирк сможет вернуть деньги. Я на это рассчитываю.

Сегодня я отсчитывала минуты до встречи с Грегом. Наташа и Рейни — мое связующее звено, так как, похоже, этот засранец уже встречается с Наташей. Дебби еще даже не остыла в земле — или в пепле в мавзолее ее семьи, — а он уже двинулся дальше.

Я мечусь по комнате, когда на моем телефоне загорается сообщение от Наташи.

«Вечером зависаем в «Гибсоне». Увидимся около семи?»

Мое сердце бьется быстрее, и я быстро отвечаю.

«Кто будет?»

«Не знаю. Я встречаюсь с Грегом. Ты со мной?»

Это все, что мне нужно было знать, и я быстро набираю:

«Да.»

Я сильно рискую, встречаясь с ним, но я никогда не была той, кто съеживается от страха. Он наехал не на ту ван Гамильтон.

«Гибсон» — олдскульный сигарный бар, что в наши дни о многом говорит. Курение запрещено во всех барах и ресторанах Нью-Йорка, но в «Гибсоне», с его кожаной мебелью винного цвета, ковровыми покрытиями и тяжелыми бархатными шторами воздух насыщен сигарным дымом. Прилавки уставлены виски, бурбоном и различными крепкими напитками, а атмосфера напоминает об ушедшей эпохе.

Из динамиков тихо звучит «Летний ветер» Фрэнка Синатры, и низкий гул голосов доносится от групп мужчин всех возрастов, одетых в костюмы и собравшихся вдоль деревянной стойки, обитой латунью, или сидящих в круглых кожаных кабинках

Женщины в модных, облегающих коктейльных платьях проносятся по залу с бокалами шампанского. У них идеальные прически, макияж безупречен, и они явно нанятые в эскорте.

— Это как вернуться назад во времени, — хихикает Наташа, держа меня за руку, пока мы спускаемся по лестнице в бар на цокольном этаже.

Бархатный канат ограждает вход со стороны улицы, но народу здесь немного. В «Гибсон» вход только по приглашениям. Вы можете прождать всю ночь на холодном зимнем воздухе, но вас не пустят, если у вас нет знакомых.

Я знаю Грега и хочу найти его. Я планирую сказать ему, чтобы он отстал от Ханы, а потом отправиться домой. Я не ищу конфликта. Я лишь хочу, чтобы Грег оставил нас в покое.

Я вернусь в свою квартиру, смою с волос сигарный дым, соберу вещи и покину этот город. После всего, что произошло, Нью-Йорк больше не кажется мне домом.

Швейцар даже не задает нам вопросов, когда мы входим в задымленный, открытый бар. Он знает, что мы друзья Грега.

Из-за столика в дальнем правом углу раздается смех. Я не могу разглядеть, кто там сидит, но вижу лысого парня в костюме, курящего сигару, и симпатичную брюнетку, которая свешивается через его плечо. Невозможно понять, вместе они или она ищет папика.

— Хочешь мартини? Я закажу нам мартини, — Наташа берет меня за руку и тащит за собой к бару.

Она одета в изумрудно-зеленое бюстье поверх черно-белого платья в широкую полоску с длинными рукавами. Я в простом черном шелковом платье-футляре на тонких бретельках. Мы сбросили наши искусственные меха на входе, и отлично вписываемся в это винтажное заведение и его посетителей.

Прислонившись к барной стойке, я всматриваюсь в толпу, состоящую в основном из белых мужчин, в поисках лица Грега. Все они сливаются воедино, титулованные люди с привилегиями, демонстрирующие свою способность пренебрегать правилами в среде, где может случиться все, что угодно.

Наташа вкладывает мне в руку тонкий бокал для коктейля и присвистывает: «Вот он!», словно только что заметила Элвиса. Или самого Старину Голубоглазого. (прим. Фрэнк Синатра)

Грег спускается по лестнице в строгом бордовом костюме, черной рубашке и галстуке, которые подчеркивают его бледные черты лица и черные глаза. Я допиваю свой мартини, готовая покончить с этим, когда Наташа переплетает наши пальцы и тащит меня туда, где он занимает место в одной из кабинок.

— Привет, красавчик, — Наташа прижимается к нему, и он поднимает руку, позволяя ей приблизиться.

Я сажусь, выпрямив спину, как солдат, у внешней границы, проводя пальцами по ножке моего теперь уже пустого бокала для мартини. Я начинаю чувствовать эффект от выпитого мартини.

— Ты хорошо провела время на гала-концерте, Блейк? — Его ленивый голос доносится до меня из недр кожаного кресла винного цвета.

Моргнув, я встречаюсь с его темным взглядом.

— Я видела свою маму.

Грег изгибает бровь, и ухмыляется Наташе.

— Всегда плюс, я полагаю.

Наташа фыркает в свой бокал, а я прочищаю горло.

— Могу я поговорить с тобой? Наедине?

Не теряя ни секунды, Грег скользит к краю круглой кабинки.

— Я ждал, что ты спросишь.

«Не сомневаюсь», — эта мысль проносится у меня в голове, но я молча следую за ним, пока мы идем к задней части бара, проходим через деревянные двойные двери и попадаем в небольшую черную комнату со скамейками у каждой стены. Похоже, это комната для пип-шоу, если, конечно, в «Гибсоне» есть пип-шоу, о которых я никогда раньше не слышала.

— О чем ты хочешь поговорить? — Грег садится на черную бархатную скамью, широко раскинув руки, словно я собираюсь станцевать ему приватный танец.

— Я слышала, ты ищешь мою сестру.

Вздернув подбородок, он выдыхает смешок.

— Я уже нашел твою сестру.

— Я слышала, что ты разыскиваешь Хану за преступление, которое, по твоему мнению, она совершила.

— Мой дядя пропал. Я просмотрел все его записи, и все они ведут к вашей семье, в частности к твоей сестре. — Я никогда не замечала акцента в голосе Грега, но сейчас я его слышу — восточноевропейский.

— Твой дядя обокрал нас. Он причинил ей боль. Но это не значит, что Хана имеет отношение к тому, что с ним случилось.

Грег наклоняется вперед, опираясь предплечьями на ноги.

— А я думаю, что имеет. И ты пришла ко мне, прекрасно зная, что я ищу.

— Потому что Трип сказал мне.

Снова откидываясь назад, он выдыхает смешок, обнажая слишком много зубов.

— У вас, американцев, болтливые языки и никакой лояльности. Я придерживаюсь старых методов. Мой народ не позволяет нашим братьям погибнуть неотомщенными. Никто не встанет на нашем пути, ни мужчина… ни женщина.

Его черные глаза сверкают, и лед пробегает по моим венам. Старые методы? Его народ? Какого черта? Внезапно я понимаю, что мне нужно убираться отсюда. Немедленно.

— Ты один из них. — Мой голос едва слышен. — Что это? Русская мафия?

— Русской мафии не существует, — он смотрит на меня самыми холодными глазами, и у меня внутри все переворачивается.

Он говорит это, но я не настолько глупа, чтобы в это поверить.

Дрожь пробегает по мне, и я отступаю к двери. Поднимаясь на ноги, он смотрит на меня убийственным взглядом, сокращая расстояние между нами. Грег поднимает руки, и я думаю, что он схватит меня, когда раздвигаются двойные двери, и глубокий голос нарушает момент.