Шалако - Ламур Луис. Страница 28

Прижавшись друг к другу, они ждали. Только Шалако и Фултон наблюдали у кромки котловины за подходами.

Внезапно грохнула винтовка Фултона, звук тут же потонул в реве бури, Шалако выстрелил вслед за ним.

Занимая позицию, фон Хальштат пошатнулся под силой ветра и почувствовал, как что-то рвануло его за одежду. На край котловины взобрался Рой Хардинг, поднял револьвер и, словно отброшенный порывом ветра, скатился на дно котловины.

У него была прострелена голова.

Эдна Даггет с криком забилась в камни, подальше от упавшего. Она продолжала кричать, но крики ее заглушали яростные порывы бури.

Ветер усилился до урагана и обрушился на гору всей своей мощью. Песок словно кусал лицо крошечными зубами, ветер сбивал дыхание, люди почти задыхались.

Запертые в маленькой впадине, они бездействовали, а тем временем апачи под прикрытием бури подбирались все ближе и ближе.

Дважды стрелял Шалако и дважды промахивался из-за сильного ветра и плохой видимости.

Солнце исчезло, котловина и вся пустыня вокруг приобрели странный желтый оттенок.

Граф Анри из последних сил сдерживал испуганных лошадей, Ирина поспешила ему на помощь, успокаивала их словами, гладила, кони присмирели и прижимались к ней, будто искали защиты.

Под завывание ветра песок хлестал по камням и людям с такой силой, что на щеках Эдны Даггет выступила кровь. Прижимаясь к горе, Шалако старался предохранять затвор винчестера от песка и до боли в глазах вглядывался в темноту.

Вдруг в наступившем затишье он услышал, как пуля вошла в тело, мгновением позже раздался выстрел.

Быстро обернувшись, Шалако взглянул на гору, но ничего не обнаружил. Одну сторону горы разрушила непогода, выступы и карнизы тянулись до самой вершины. Наверху кто-то засел.

Татс-а-дас-ай-го… разумеется.

Послышался истерический плач Эдны Даггет. Глянув в низину, Шалако увидел на руках Ирины неподвижное тело графа Анри.

Подбежав к ней, он склонился над графом и сразу понял, что с ним все кончено. Из раны в груди толчками била кровь, и все усилия Ирины остановить ее ни к чему не приводили:

Граф открыл глаза и взглянул на них, он попытался что-то сказать, но слова потонули в реве бури. Вдруг он обмяк, Шалако услышал за спиной плач и грохот выстрелов.

Обернувшись, он увидел, что в низину мчатся десяток апачей. Фултон, привалившись к стене, с убийственной точностью палил из обоих револьверов.

Загнанный в угол, фон Хальштат отбивался прикладом, а Даггет катался по земле в отчаянной схватке с насевшим на него апачем. Еще один апач схватил за волосы Лору и тащил ее наверх, к краю котловины.

Шалако поднял винчестер и занял устойчивое положение. Мгновенно прицелился и выстрелил.

Один из напавших на фон Хальштата индейцев упал. Развернувшись, Шалако вскинул ружье и застрелил еще одного апача на кромке котловины. Тут кто-то навалился ему на плечи.

Перекатившись, он вскочил на ноги, индеец тоже поднялся, и Шалако ударом кулака отправил его под копыта лошадей.

Выхватив кольт, он убил индейца, который тащил за волосы Лору. За спиной оглушительно грохнуло ружье, и он увидел, как падает еще один индеец. Ирина стояла на коленях и стреляла из его винтовки.

Как только в котловину скатилась вторая волна индейцев, Боски Фултон вдруг повернулся и нырнул в камни. На апачей ринулся, орудуя прикладом, фон Хальштат, когда приклад сломался, он выхватил револьвер. Расстреляв все патроны, он отбросил его и схватил ружье Анри.

Разъяренный Шалако кинулся на индейцев, открыл огонь, и тут они внезапно исчезли. Исчезли, словно их и не было. Остались только трупы, ужасный вой ветра и трое уцелевших мужчин.

Эдну Даггет убила шальная пуля. Граф Анри мертв. Лора в шоке. Боски Фултон сбежал.

— Подонок! — сказал фон Хальштат. — Трус!

— Нет, он не трус. Просто себялюбивый скот. — Шалако зарядил кольт и стал собирать оружие. — Он беспокоился только о себе, вот и все.

Спасения не было. Апачи выжидают. А где-то в скалах прячется Татс-а-дас-ай-го.

Над ними ревел ветер, песок хлестал в котловину и стучал о камни. Ирина успокаивала своих лошадей и чалого. Даггет поднял тело жены и перенес его в укромное место за утесом, где ветер был несколько тише.

Фон Хальштат отложил ружье и перетащил туда же труп Анри.

Шалако собрал тела троих убитых апачей и выбросил их из котловины на склон. Ружье оказалось только у одного, он подобрал его и зарядил.

У фон Хальштата был разодран на плече сюртук, рубашка порвана, лицо в крови. То ли от пули, то ли от удара на голове алела огромная ссадина.

Ирина оставила лошадей, наклонилась к Лоре и обняла ее. Оцепенев от пережитого ужаса, Жюли Паж неотрывно смотрела на них. Шалако пошел к лошадям, снял с одной флягу и смочил рот, затем сделал несколько глотков и предал флягу фон Хальштату и девушкам.

Обхватив голову руками, у трупа жены сидел Даггет.

— Ну-ка вставай! — грубо сказал Шалако. — Возьми ружье. Они скоро вернутся.

Даггет уставился на Шалако.

— Мне теперь все равно, — пробормотал он. — Все равно.

Шалако схватил его за плечо и поднял на ноги.

— А мне не все равно, и горе — роскошь, которой ты не можешь себе позволить. Есть и другие женщины, приятель. Вставай, готовься к бою.

— Убитых было больше, — сказал фон Хальштат. — Могу поклясться…

— Они их уносят с собой. Когда стемнеет, подберут и остальных.

— Мы не переживем еще одну ночь, — запротестовал Даггет. — Это невозможно.

— Выдержим, — сказал Шалако. Он оглянулся на фон Хальштата. — Как вы, генерал?

— Хорошо, — ответил Хальштат. — Разумеется, хорошо.

Бешеный рев ветра не прекращался, в диких завихрениях песка они не могли ничего разглядеть, даже друг друга почти не видели. Все закрывала желтая пелена.

Ожидание новой атаки не прекращалось. С покрасневшими, налитыми кровью глазами они лежали вместе со своим оружием у кромки котловины, щурясь в кромешную тьму, и ждали. В горле першило, губы высохли и потрескались до крови, кожа почернела.

Ждали нового штурма.

Около полуночи кончилась вода, хотя они уже давно ее экономили. Жутко завывал ночной ветер, его могучий вал ударялся о гору, неся перед собой кусты, листья и ветки. С горы катились камни. Наконец на заре буря иссякла, ветер утих; они лежали, словно мертвые, глядя перед собой пустыми, остекленевшими глазами.

Лейтенант Холл услышал стрельбу с вершины горы раньше, чем разразилась буря, но не смог определить точное ее направление. Перед бурей ему несколько раз чудились выстрелы, но гора уводила звук в другую сторону.

Когда началась буря, он находился на подветренном склоне Гиллеспи. Слева от него стояла скала, на которую забрались охотники. Не зная о тропе, Холл даже не подозревал, что они могли туда взобраться.

На открытом месте буря уничтожила все следы, и лейтенант думал, что и другие следы тоже пропали. Он не знал, что в пустыне есть места, где следы сохраняются годами. Не имея представления о горном пути, Холл мог только предполагать, что охотники прошли в долину Анимас через перевал.

Буря заставила солдат искать укрытие, и громады Гиллеспи оказалось достаточно, чтобы сломить силу ветра и песка. Спрятавшись в утесах, они устроили «сухой» лагерь.

Холл уснул, но вскоре его разбудил разведчик Джим Хант, полукровка-делавар.

— На горе идет бой, — сказал Хант. — Я слышу выстрелы.

— В такую бурю? Невозможно!

— Там стреляют, — настаивал Хант.

Холл встал и надел сапоги, предварительно вытряхнув из них песок. Он задумался, потом набросал короткую записку.

— Сумеешь добраться до Форсайта? — Двое перепуганных золотоискателей, спешивших убраться из опасной зоны, рассказали о бое в каньоне Лошадиной Подковы, упомянув, что Форсайт остановился там же.

— Еду, — сказал Хант.

Когда он ушел, Холл больше не лег спать. Он встал и отправился к лошадям. Те нервничали и рвались на север.

К лейтенанту подошел Бранниган, стороживший лошадей.