Ошибка Выжившего 2 (СИ) - "Лемор". Страница 51

— Мистер Стивенсон назвал это «Универсальным Ножом». Он очень особенный. Настоящий, хех, «дар океана»! Ты сейчас почувствуешь. Где мой рабочий стол? Ах, вот же он, прямо тут!

На месте шезлонга действительно оказался стол, на котором уже были заготовлены все нужные инструменты для моей пытки: гончарный круг, губка, разные ножи поменьше и, конечно же, глиняный нож в руке самого ублюдка.

Следующий час можно описать очень и очень лаконично: боль.

Каждая моя частичка тела, даже став жидкой глиной, продолжала всё чувствовать, и я не мог абстрагироваться от этой боли. Под весёлые напевания безумца он месил меня, замешивал, отрезал от меня куски и потом вновь смешивал всё. Его действия были удивительно точными, принявшее женскую форму существо казалось удивительно нежным.

Ему нравилось его хобби.

Постепенно моё тело начало приобретать форму. Форму маленькой глиняной скульптуры. Всё лишнее он убирал, отрезая своим ножом. В какой-то момент я понял, куда делись мои подчинённые: их смешивали вместе со мной. Их отдалённые крики иногда доходили до меня, но так, будто мы находились за непроходимой стеной.

В какой-то момент у меня появилось чувство того, словно моё восприятие естественным образом изменилось. Сжалось, перекрутилось, потеряло чёткие границы также, как мир видит Редди. Мне казалось, будто я в любой момент могу дотянуться куда угодно, но это было жестоким обманом: покорёженная глиняная статуэтка не может двигаться. Всё, что я мог — это послушно принимать форму, которую задавал гончар.

К боли невозможно привыкнуть. Боль можно научиться терпеть, можно повысить болевой порог до такого уровня, когда, кажется, любые пытки становятся для тебя лишь несмешной шуткой. Но это нельзя назвать «привыканием». Скорее, принятием. Я всегда ненавидел боль, всегда пытался убить себя как можно более быстрым способом, всегда подсознательно благодарил Мистера Стивенсона, словно та жертва стокгольмского синдрома, когда он убивал меня быстро. Это не страх. Просто естественное желание избежать чего-то неприятного.

Боль помогла мне осознать ошибку. Я должен был быть хоть чуть-чуть терпеливее к самому себе, несмотря на всю ненависть. В конце концов, я не Мистер Стивенсон.

Мы можем иметь одно происхождение, но это совсем не значит, что мы должны быть одинаковыми по сути. Мои желания причинять страдания старому ублюдку не должны были без лишней на то причины причинять страдания другим «я», как бы мне не хотелось обратного.

Нужен был идеальный баланс, про который, кажется, мне с самого начала говорил Мистер Стивенсон.

— А ты удивительно крепкий, — уважительно присвистнул Клейтон, разглядывая меня в руках. — Вижу, ты всё понял. Очень быстро. Крупный осколок? Счастливчик. Скажи, ты видишь сны о былом?

Я не мог ответить. Ни ртом, которого у меня больше не было, ни собственным разумом, потому что всю мою сущность сковали. Этот безумец выжидательно смотрел на меня, думая, будто я действительно смогу ответить.

— Не понимаешь, о чём я говорю, тупица? — пробормотал потерянно другой «я».

Торчок в виде голой женщины ещё какое-то время смотрел на меня, после чего в его глазах мелькнуло осознание.

— Нет, всё же, тупицы мы все. Признаю, моя ошибка, приятель.

Клейтон засмеялся. Его голова взорвалась, а за ней и моё новое «вместилище».

Одновременно во всех трёх вариациях реальность, наконец-то, мигнула.

Я медленно выдохнул, вновь уставившись на Клейтона. К счастью, он вновь принял мужскую форму, видимо, поняв, что я ещё недостаточно обезумел и сношаться с менявшим как перчатки пол существом мне не слишком хотелось, несмотря на всё обещанное удовольствие.

Помотал головой, понимая, что искажённого восприятия мира, сильно похожего на восприятие мира Редди, избежать полностью не удалось. Оно маячило где-то на краю сознания, ещё больше стирая навязанные изначальной природой человека границы.

Кажется, торчок сделал что-то не с моим телом, но сознанием.

Я помотал головой. На миг мне показалось, будто мир обратился в краски. Многоцветные, переливающиеся между тем, что было, тем, чего не было, тем, что есть, тем, чего нет, тем, чего не будет и тем, что будет. Эти краски проходили сквозь все мои вариации, которые, кажется, стали более независимыми.

«Меня» будто стало ещё больше.

Кажется, меня захватило Вдохновение.

Я безумно захихикал, чувствуя, что этот ублюдок совершил большую ошибку. Стоит ли удивляться очередной ошибке?..

Живы?

«…»

Понял.

— Ты говоришь про сны того неудачника? — нахмурился я.

— Значит, видишь, — беззлобно хмыкнул Клейтон. — Да. Про сны Художника. Если ты видишь их, то должен быть крупным осколком.

— И что это даёт?

— В сущности, не так уж и много, — пожал плечами Клейтон. — Чуть больше потенциал, чуть лучше работают мозги, чуть ближе к одному из Старейших. Но это не меняет того, что все мы так или иначе покалеченные, ограниченные, неполноценные ублюдки, так что не слишком задумывайся над этим. Гордиться здесь, хех, точно нечем. Не говоря уже про побочные эффекты, ха-ха!

— Побочные эффекты?

— В древе реальности существует много древних тварей, которые с радостью откроют на тебя охоту. Я осколок поменьше, уже не так интересен. Ты же — особо желанное лакомство.

Я задумался, вспоминая про Вторую Луну и фальшивые звёзды, которые нарисовала Сэнди.

— Ясно. Спасибо, приятель.

— Вот бы ты так вёл себя с самого начала, — захохотал Клейтон. — Честно говоря, я начинаю уставать от тебя, дружище. Предлагаю нам на сегодня потихоньку закругляться. Я отвечу ещё на несколько вопросов и на этом мы закончим. Если ты не хочешь потрахаться, конечно.

Неуловимо тварь вновь приняла женскую форму, видимо, думая, что вновь сможет меня этим спровоцировать.

Я устало вздохнул, чувствуя, что меня и без того, кажется, эмоционально поимели. Должен сказать, я отделался ещё очень и очень легко. В каком-то смысле.

— Какая может быть у Мистера Стивенсона цель? Настоящая, не хобби.

— Настоящая? — поднял взгляд на солнце Клейтон, уставившись на него всё тем же пустым взглядом. — Мне бы знать. Мы грешники, обречённые на вечные муки за грехи, которые когда-то совершил один неудачник. Возможно, Мистер Стивенсон ищет способ как-то исправить это, но я бы на твоём месте не надеялся на это.

Ублюдок перевёл на меня пустой взгляд.

— Отчаяние ещё успеет поглотить тебя, пока ты не преодолеешь его, чтобы оно вновь однажды тебя поглотило. Веселись, пока можешь. Хотя, видя, что тебя преследует…

Клейтон издал короткий смешок.

— Очередные эксперименты Мистера Стивенсона?..

Мне не нужно было отвечать.

Другой «я» в очередной раз поднялся с шезлонга, подойдя к самому берегу, остановившись рядом со мной. Очевидно, оно уже собиралось уходить. Вероятнее всего — в другую ветвь.

— Куда делась вся жизнь на Земле? — наконец спросил я то, что изначально меня интересовало.

Сейчас это уже, конечно, мелочь.

— Не на Земле, — покачал головой Клейтон. — Во всей галактике. Её поглотили. Всю. Остался лишь я. У нас опять не получилось. Чем сильнее мы стараемся — тем сильнее получается откат.

По лицу ублюдка было понятно, что это его совсем не удивило или расстроило. Рутина.

— Что на этот раз? — спросил я.

— «Поглотитель», — безэмоционально произнёс Клейтон. — Не парься по этому поводу, в древе реальностей такого слишком много. Он уже во многих ветвях побывал, та ещё заноза в заднице. Так обидно, приятель. Мы, твари океана, можем быть бесконечно могущественными, все наши желания могут исполниться по щелчку пальца, но при этом мы такие беспомощные и сла…

Торчок потянул в сторону океана руку, что-то попытавшись схватить. Не получилось. Попытался вновь.

Кажется, начал осознавать.

— Что ты со мной сделал?

— Благодаря малышке Сэнди я стал с намного большим удовольствием писать пейзажи, — без лишней скромности похвастался я, закинув удочку на плечо. — Она стала моей музой, которая пробудила во мне желание развиваться и совершенствоваться. Зря ты меня вдохновил. Я отпущу тебя, приятель, но… Ты уж прости, но я тот ещё урод, ты ведь знаешь, да?