Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928 - Измозик Владлен Семенович. Страница 54
Например, в апреле 1924 года перлюстрированное письмо из Ярославля в Ленинград, в котором его автор, А. Л. Евгенов, писал о своих чувствах в связи «с этой вербовкой в члены РКП, которая прошла среди рабочих в связи со смертью Ленина», получило пометку цензора: «Письмо по адресу, меморандум в СОЧ» [611]. В том же месяце было задержано и направлено в ОО письмо крестьянина Екатеринославской губернии Иосифа Золотоноша своему брату Герасиму, курсанту Ленинградского военно-политического института. В скопированной части письма говорилось о тяжелых условиях жизни («Если не выполнил продналогу, то у него берут корову и продают последнюю и овцы продают, лошади продают за продналог») и недовольстве крестьян советской властью («Так говорят граждане, было б пропасть при старом режиме в ярме, чем жить при советской свободе в тюрьме словно») [612].
В Политконтроль обычно направлялись международные письма, в которых высказывались суждения о перлюстрации зарубежной переписки, приводились примеры получения писем с большим запозданием и в испорченном виде и т. п. [613] В губотдел ОГПУ Смоленска был направлен меморандум на письмо крестьянина Н. К. Тихонова, просившего родственников в Ленинграде помочь ему деньгами для уплаты налога, «иначе опись имущества и продажа с аукциона» [614].
В сентябре 1925 года меморандум на письмо демобилизованного красноармейца из Пермской губернии, жаловавшегося на то, что «народ ничего не понимает <…> по-своему барахлит и нет никакой веры и что начнешь говорить, так не только меня, но и нашего вождя Владимира Ильича Ленина посылают к е… м…», был направлен в ОО, а копия — в ГПУ Перми [615].
Следует подчеркнуть, что в 1920‑х годах при перлюстрации копировалось все, что на взгляд цензора и в соответствии с инструкциями представляло интерес для информации о политических настроениях населения. Поэтому амплитуда выписок была весьма широкой: условия повседневной жизни, обстановка на предприятиях, в учебных заведениях, в деревнях и в воинских частях; сообщения о происшествиях (засухи, наводнения, аварии и т. п.) и преступлениях; отношение к властям любого уровня и их деятельности; высказывания об образовании, культуре, религии, политике, национальных отношениях и т. д.
С конца 1925 года на основании данных перлюстрации органы Политконтроля начали составлять аналитические обзоры. По каждому из разделов (международная, внутренняя и красноармейская жизнь) сотрудники Политконтроля выделяли отдельные рубрики: политическое настроение городского населения, работа партийных организаций и их авторитет среди населения, преступность, пьянство, политические настроения студенчества и учительства; сведения, дискредитирующие советскую власть; отзывы о жизни в СССР иностранных делегаций и отдельных иностранцев, приезжающих в страну; отношение к службе в Красной армии, работа парторганов, отношение населения к религии; предупреждения об обысках и негласном наблюдении и т. д. [616]
Органы перлюстрации на местах постоянно получали руководящие указания из Москвы. Циркуляр от 25 февраля 1924 года, подписанный зам. председателя ОГПУ В. Р. Менжинским и начальником Отдела политконтроля И. З. Суртой, требовал перлюстрировать от 10 до 15 % всей корреспонденции из деревни в Красную армию. Предлагалось составлять информационные обзоры, включая в них вопросы деревенского быта, политических настроений, отношения к продналогу, культурно-просветительной работе, религии и иллюстрируя сведения «наиболее яркими выписками. Такие обзоры надо было направлять в Отдел политконтроля два раза в месяц» [617]. Делались попытки сократить бумажную отчетность. Приказ № 56/18/с от 23 марта 1927 года «О контроле почтово-телеграфной корреспонденции» за подписью Г. Г. Ягоды предлагал прекратить высылку в ИНФО и ПК ОГПУ выписок и обзоров городской и деревенской корреспонденции, сохранив предоставление сводок. Относительно красноармейской переписки все органы Политконтроля, кроме ПП ЛВО, Украины и Белорусской ССР, должны были высылать в центр выписки из этой корреспонденции, прилагая к ним ежемесячно краткие цифровые данные по прилагаемой форме. Органы ПК ПП ЛВО, Украины и Белорусской ССР должны были сохранять «ежемесячную высылку исчерпывающих обзоров из этой корреспонденции <…> почерпнутых из составленных у себя и на своей обслуживаемой территории выписок». Обзоры следовало присылать не позднее 15‑го числа следующего за отчетным периодом месяца.
Из международной корреспонденции требовалось присылать в ИНФО ОГПУ «лишь выписки из документов, идущих за границу, представляющих интерес для органов ОГПУ. Из входящих же международных документов высылать лишь те выписки, которые содержат в себе сведения, не появлявшиеся в советской прессе и представляющие значительный интерес информационного характера». Одновременно требовалось наиболее полно использовать на местах все материалы, добываемые путем почтово-телеграфного контроля [618].
В дни «хлебного кризиса» начала 1928 года, ставшего важной вехой на пути ликвидации НЭПа, особое внимание обращалось на настроение военнослужащих Красной армии. Начальник Информотдела Н. Н. Алексеев 2 февраля 1928 года направил телеграмму всем полномочным представителям, начальникам областных и губернских отделов ГПУ. В ней, в частности, говорилось: «В целях ограждения Красной Армии от проникновения в нее писем с выпадами против Соввласти <…> и вообще с сообщениями, могущими иметь вредное и разлагающее влияние на красноармейцев, <…> принять все возможные меры к охвату на 100 % всей деревенской корреспонденции, идущей в части Красной Армии». Тут же предлагалось конфисковывать всю нежелательную корреспонденцию, а усиление читки писем в армию проводить за счет ослабления просмотра других видов корреспонденции [619].
В продолжение и развитие этого циркуляра в связи с усилением хлебозаготовок по тем же адресам 28 мая 1928 года последовало указание о просмотре 100 % корреспонденции, идущей из деревни в территориальные части Красной армии, и конфискации всего, что носит «резкий разлагающий характер» [620].
Ил. 4. Фрагменты отчета Екатеринославской губернской чрезвычайной комиссии, касающиеся работы секретно-оперативного отдела ВЧК и перлюстрации корреспонденции. Отчет был отпечатан в 1921 г. типографским способом и не подлежал распространению. (Опубликован в виде отдельной брошюры в 1994 г.: Отчет Екатеринославской губернской чрезвычайной комиссии с 1 января 1920 г. по 1 ноября 1921 г. / Сост. В. В. Ченцов. Днепропетровск: Б. и., 1994)
Сведения о политических настроениях различных групп населения представлялись органами ВЧК — ОГПУ в виде сводок различного типа. Они составлялись на всех уровнях — от уездного политбюро, городскими и губернскими управлениями, до отделов центрального аппарата — в нескольких экземплярах. Количество экземпляров могло колебаться от трех до нескольких десятков в зависимости от вида сводки, ее назначения, степени секретности и т. п. Один из экземпляров сводки направлялся в вышестоящий орган ВЧК — ОГПУ, другой передавался в местный партийный комитет (уездный, губернский) или ЦК РКП(б) — ВКП(б). Виды сводок, связанных с политическим контролем населения, можно систематизировать в зависимости от периодичности их составления и тематики.