Не ходи служить в пехоту! Книга 2. Война по законам мирного времени. Том 2 - Тимофеев Юрий. Страница 2

Мы выпивали, а старшина мне и Игорю неустанно подкладывал в тарелку побольше мясного.

– Молодежь, кушайте побольше мяса, когда выпиваете. Да и вообще старайтесь здесь поменьше пить. Дурное место и дурное время. А так, выбираетесь отсюда поскорее, хоть куда. Хоть в Россию, хоть на Украину, хоть в Белоруссию. Главное отсюда подальше. Дурное место и народ здесь не добрый. Войны не видели, видать, поэтому они здесь такие.

– Как выбраться? Надо где-то знакомства иметь? – выпалил я.

– А ты Юра, смотри. Точнее присматривайся. Здесь на Южном Кавказе все до денег падкие. Здесь культ денег. Многие офицеры, начинают здесь деньги брать. Вот главное на такого выйти, который берет, на кадровика. Берет конечно кадровик, потом он обязательно делится с кем положено, но грязную работу делает именно он. Среди них, здесь, все берут. Вот найди человека, который тебя сведет с ним. Если сам придешь, он тебя испугается. Они боятся таких молодых и еще не испорченных офицеров. Поэтому будешь в штабе дивизии, найди какую-нибудь женщину, солдатку которая в штабе там писарем или делопроизводителем и все такое. Она, конечно, избалована мужским внимание, но очень специфическим. Познакомься с ней, поговори, может быть пригласи куда-то, но будь деликатен с ней. Они там солдатки эти многие разведенки, как правило брошенки. Ну как там получится с ней. Может быть не сразу получится выйти на кого нужно. Возможно она тебя с другой сведет какой-то, а та уже с кадровиком. Скажут какую сумму, что и как. Вот так примерно выглядит это все здесь. Там на Украине такого нет, там по-другому.

Все просто и понятно. Почему я сам до такого не мог додуматься? Тупой что ли? Спасибо тебе добрый человек.

Засиделись за полночь.

Хорошо посидели. Никто не напился. Вот как надо события отмечать. Учтем на будущее – обязательно.

Стали прощаться. У меня комок к горлу подкатился.

Петр Николаевич выезжает в пол пятого утра. Разошлись. Мы с Игорем решили ночевать сегодня в роте.

В конце июня Новикова назначили заместителем командира нашего батальона, с одновременным присвоением ему воинского звания «майор».

Курдюмова назначили командиром нашей роты.

Новиков сдал роту Курдюмову и уехал в отпуск.

На взвод Курдюмова никого не назначили, должность была вакантной, поэтому командовали этим взводом все, у кого есть возможность. То сам Курдюмов, то Игнатович, то я (чаще всех, даже в основном), то Игорь иногда.

Между тем в первом взводе назревала не хорошая ситуация. Дисциплина в этом взводе была на очень плохом уровне.

Первый звонок прозвучал, когда из взвода сбежал солдат киргиз. Игорь его нашел, его задержали внутренние войска на блок-посту при попытке выехать из Степанакерта.

Курдюмов старался, но оказавшись не под жестким контролем Новикова, стал пить каждый вечер и сильно. Чувствовалось что ему стоит не малых усилий с утра прийти на службу.

Рота при Новикове только начала подниматься, а при Курдюмове начала понемногу заваливаться.

Стало очевидным что лучше всего идут дела в моем взводе.

Я прилагал титанические усилия на занятиях, отдельно занимался с сержантами. Дело продвигалось быстро.

У Пахомова нарастал авторитет, как у самого теоретически умного сержанта.

Делимханов имел необыкновенную страсть к оружию и старался не просто освоить все лучше всех, но и показать всем что он это освоил вооружение лучше всех. За ним тянулись все солдаты взвода, но особенно сержанты. Но как они не старались все равно у Делимханова практическое обращение с техникой и вооружением получалось лучше, быстро обучался и Рахимов, при том что руками он умел все делать лучше и сильно быстрее Пахомова.

Бесспорным отстающим был Эргашев, чего не скажешь о его отделении. В какой-то момент я начал замечать, что Эрагшев превратился в объект шуток, а иногда издевок со стороны Делимханова и Рахимова. Пришлось немедленно вмешаться и объяснить, что мне не нужен сержант изгой. Меня поняли сразу.

Вот так мы и продвигались, поступательно, но уверенно.

Действительно, на фоне других подразделений мой взвод выглядел островком дисциплины, порядка и межнационального мира. Временами я этим сильно гордился.

Как только солдаты получили получку я распорядился чтобы Эргашев принес мне пятьдесят рублей. Меня удивило что он даже не поинтересовался для чего я решил собрать деньги. Когда Эргашев мне их принес, то передал, с таким выражением лица, такими движениями рук, что я почувствовал себя баем, которого хочет задобрить бесправный дехканин. Видимо он посчитал это взяткой. Пришлось все ставить на свои места. Я построил взвод, вывел весь тогдашний состав караула и напомнил, как все было, потом объявил, что возвращаю себе свои пять рублей, а остальные деньги будут фондом взвода и храниться будут у меня.

Я часто заступал с большей частью своего взвода в караул и частенько Курдюмов получал хвалебные отзывы от начальника штаба полка.

Единственной связью с цивилизацией в то время были иностранные радиостанции («вражеские голоса») и советское телевидение.

В нашей местности прием «вражеских голосов» на моем японском радиоприемнике Sony был очень хорошего качества. Я слушал приемник везде, особенно в карауле, а вот телевизор мог посмотреть только на квартире, где я проводил очень мало времени. Печатных, периодических изданий, тех, которые были в России здесь не было, только «Правда», «Красная звезда» и то с большими перебоями и опозданием, но читать эту мерзость мне даже в голову не приходило. Поэтому основным средством массовой информации для меня было радио.

Именно из новостей «вражеских голосов» я узнал о том, что в Прибалтике 23 августа 1989 года состоялась акция «Балтийский путь». Люди выстроились живой цепью от Вильнюса до Риги и дальше к Таллину, в знак протеста против насильственного присоединения Джугашвили независимых государств Литва, Латвия и Эстония к СССР, по результатам сговора с Гитлером по пакту Молотова-Риббентропа, а точнее пакту по Джугашвили (Кобы, Сталина) и Гитлера.

К этому времени я уже прочитал многое об этом пакте в журналах. Даже советское руководство в лице члена политбюро ЦК КПСС Александра Николаевича Яковлева начало признавать кое-что. Но, и до этого я уже давно понимал, что население этих республик никогда не соглашалось с включением в состав СССР, именно поэтому в Прибалтике можно было частенько столкнуться с «русофобией». Жители этих республик почему-то именно русским приписывали факт оккупации и не обращали внимания что СССР в то время руководили грузины Джугашвили и Берия. Я не мог понять почему так.

Акция получилась совершенно мирной и доброжелательной. Особенно подчеркивалось, что на нее вышли как коренные жители республик, так и русские, и все были едины. Я думал о том, что наверняка Лена тоже участвует в этой акции, она точно такое не пропустит, не будет бояться и отсиживаться дома. Если бы я был там, я бы тоже пошел, даже если бы служил в армии, переоделся бы в гражданское и пошел. Вот как надо бороться за свои права, вот с кого надо брать пример, не то что в Тбилиси и вообще в Закавказье. Молодцы прибалты, одним словом.

Вот такие мысли были у меня в то время.

Только в эти дни я впервые услышал о том, что после пакта Джугашвили-Гитлера (Молотова-Риббентропа), уже после оккупации Польши между Германией и СССР был подписан договор «О дружбе и границе».

Это был самый настоящий шок! Я ничего не мог понять. Одно время вообще всему этому не верил. Но потом мне Игорь показал статейку на этот счет в… газете «Правда». Сомнения отпали.

Дружба с Гитлером…

Много читал, когда было время.

Я много времени проводил в одиночестве по ночам, в карауле и часто оставался с мыслями наедине сам с собой. Теперь я понимал почему Джугашвили очень хотел скрыть все что связано с этими договорами.

Будучи воспитанным на святости подвига советского народа в годы Великой Отечественной войны, я также верил в святость И. Сталина. Когда на меня обрушился вал правды обо всем этом, то пересмотрел свое отношение к И. Сталину и он стал для меня Джугашвили.