Развод. Чужой ребенок - Каттен Лила. Страница 10

– Ты ведь знаешь, кем работает папа?

– Угу, он пожарный. Спасает людей.

– Все верно, – с улыбкой убираю пару выпавших локонов за уши, продолжая говорить. – Это очень сложная и ответственная работа. И порой… Не все пожары можно потушить сразу. И не всех можно спасти, родная.

– Правда?

– К сожалению. И когда такое случается, это… это тяжело. Иногда нужно время, чтобы пережить.

– Как папе?

– Да.

Она смотрит на меня, затем опускает голову и ссутулившись говорит:

– Я думала… он больше тебя не любит.

– Что ты… Папа… он просто запутался, и ему нужна помощь.

– А почему он кричит? Мне страшно, когда он возвращается домой…

Шепчет так, словно рассказывает мне секрет, а мое сердце только что разорвалось от боли. Он должен слышать это. Должен понимать, что творит с нами всеми. Во что превращает нашу жизнь. Упертый и невыносимый мужчина.

Надеюсь, что он поймет это.

А пока…

– Оксана, посмотри на меня, пожалуйста, – жду, когда она сделает то, что я прошу. – Папа не причинит тебе вреда. Запомни это. Но, если ты видишь, что он в плохом настроении, посиди в комнате, ладно? Просто пережди этот момент, солнышко.

– Ладно.

Я не верю, что прошу об этом своего ребенка. Но и ничего другого я не могу предложить. Герман должен съехать на время. Пусть занимается лечением, а потом мы будем пытаться все исправить. Пока что это просто невозможно, если он считает меня врагом.

Я снова обнимаю Оксану и закрываю глаза, стараясь успокоиться самой.

– Мам?

– М?

– А можно к бабуле?

– Сейчас?

– Пожалуйста, мам. Я очень-очень хочу, – вцепляется в меня и сильнее обнимает, что я почти задыхаюсь.

Ведь когда я открываю глаза, я замечаю в небольшом проеме не до конца запертой двери моего мужа.

«Смотри… и слышь то, что происходит с нами всеми», – твержу ему мысленно и надеюсь, что глазами он это прекрасно читает.

– Конечно, милая. Бабушка будет очень рада.

Она не вскакивает на ноги, как это обычно бывает, если я говорю, что мы едем в гости к моим родителям. Она не кричит "ура" и не смеется.

Дочка встает, отпустив меня, и идет к своему шкафу, чтобы вытащить рюкзак и собрать необходимые вещи.

– Я пока что пойду оденусь, ладно?

– Хорошо.

Закрыв за собой дверь, я ступаю мимо Германа в спальню, зная, что он пойдет за мной.

Дверь в нашу комнату, я так же закрываю.

Он молчит и наблюдает за моим перемещением по комнате.

Наблюдает за каждым шагом.

– Так и будешь молчать? – не выдерживаю, вылезая из домашней одежды.

– Что ты ей сказала?

– О чем?

– Обо мне.

– Я сказала, что ее отец не причинит ей боли. И кричит он не потому, что маму разлюбил. А потому что у ее папы сложная работа и ему нужна помощь. Вот что я сказала нашей дочери, которая рыдала полчаса после твоего ухода.

Внутри меня было так много злости. Так много невысказанного.

Я же молчала, принимая его боль. Принимая его поведение и настроение. Я молчала, потому что я жена человека, который спасает жизни и, может быть, на стрессе, после увиденного и случившегося. Господи, да он же чуть не умер, спасая ребенка.

Я молчала, потому что так принято. Потому что так заведено. Потому что никто не поймет жену, которая уйдет от мужа, у которого ПТСР.

Но когда мой ребенок боится собственного отца. Когда он плачет, я переступлю через эти установки, вопреки тому, что скажут эти самые люди.

– Ты будешь молчать?

– А что я должен говорить?

Замираю с кофтой в руках и смотрю на мужа.

– Мы едем к моим родителям на выходные. Пожалуйста, отнесись к моей просьбе серьезно, Герман.

– Ты о том, чтобы разойтись?

– Я не говорила этого. Я сказала, что нам лучше пока что… – внезапно я осознаю, что до него будто ничего не дошло. – Господи, ты что не понимаешь ничего?

– Мил, просто уезжай. Мы поговорим потом.

Киваю, закусывая щеку изнутри.

– Ладно, – поднимаю ладони. – Хорошо.

Больше не говорю с ним ни о чем.

Видимо, съехать придется нам с дочерью.

Захожу к ней в спальню и нахожу Оксану уже готовой.

– Поехали?

– Ага. Я все взяла.

– Я тоже, – показываю ей свою небольшую сумку, потому что у родителей полно наших вещей.

Когда мы уже обуваемся, к нам выходит Герман.

Оксана не поднимает на него глаз, будто провинившаяся.

– Я вас отвезу.

– Не стоит. Такси нас уже ждет. Отдыхай, – отвечаю ему и с по-настоящему тяжелым сердцем выхожу.

Я люблю своего мужа. Но если все останется на том же уровне, то эта любовь быстро умрет в попытке оправдать мужчину, который причиняет лишь боль.

Глава 10

Герман

Несмотря на то что Мила попросила их не отвозить самому, с чем я согласился. Все равно спускаюсь с моими девочками вниз.

Эта передышка всем нам пойдет на пользу.

Мы с женой перестали слышать друг друга. Только вот в этом замешана дочка, и я не думаю, что Мила ее настроила против. Никогда не думал. Я знаю, что я не в порядке, просто не понимал, насколько это серьезно.

Сложно взглянуть со стороны на себя. Но в глазах дочери я увидел все что мог.

Оплачиваю дорогу, передав деньги таксисту и обойдя машину, встаю напротив Милы и Оксаны.

Дочка смотрит в пол, и я чувствую себя куском дерьма.

Жена, скорее всего, интуитивно понимает, что мне нужна минутка, поэтому открывает дверь и двигается дальше по сидению.

Мне этот шаг дается тяжело, так как я испытываю вину. А людям порой тяжело исправлять сделанное неосознанно.

– Оксан, – зову ее, и она медленно поднимает голову.

Ее потерянный взгляд не тот, что я боялся увидеть.

Она грустная, но сейчас там нет страха. Только детская боль, причина которой – ее родной отец.

– Я очень виноват перед тобой и мамой. И мне жаль, что я так себя вел. Я прошу у тебя и мамы прощения, а еще обещаю все исправить, слышишь?

– Я испугалась, – неожиданно делится она со мной и этот момент доверия, становится каким-то особенным для меня.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.