Если нам судьба… - Лукина Лилия. Страница 29

Матвей ничего не говорит зря, вспомнились мне слова Николая, и я залпом выпила свою чашку, успев отметить, что кофе был действительно очень крепким и вкусным.

Через коридор, большой зал и холл мы вышли на улицу, и Матвей проводил меня до машины.

— Мне было не только очень приятно, но и интересно с вами поговорить. Всего доброго, — сказал он мне на прощанье.

Я поняла, что была права — препятствие действительно существует, а вот согласен ли Матвей на то, чтобы я занялась его устранением, я так и не разобрала, но решила рискнуть.

Приехав домой, я переоделась, заварила себе большую турку крепчайшего кофе и отключила телефон — хотелось посидеть в тишине и обдумать все, о чем мы сегодня говорили. Но ничего путного из этого не вышло — мысли перескакивали с одного на другое — и, чтобы немного отвлечься, я включила телевизор на канале «Культура», где меньше всего рекламы — шел детский фильм «Старая, старая сказка». Я бездумно глядела на экран, машинально гладя Ваську, который, помятуя о всех своих прегрешениях, забрался ко мне на колени, как лазутчик в тыл врага, почти по-пластунски, да еще и уши прижав, когда вдруг увидела веселую розовощекую толстушку, которая говорила, что она и есть чертова бабушка. Эти кадры вернули меня к моим баранам.

Если свести к нескольким словам все, что говорил Матвей, то получается, что, во-первых, погубив Настю, Бог покарал Власова за безответственность руками посланной им ведьмы, а во-вторых, Матвею категорически не нравится ближайшее окружение Власова, надо понимать, женщины — смотри пункт первый. А выпить пусть и остывший кофе по-дьявольски мне посоветовали, потому что он прочищает мозги.

Каких близких к Власову женщин я знаю? Это, конечно, мать — ее показывали в какой-то посвященной ему передаче — очень величественная старуха лет восьмидесяти, которая живет в Москве отдельно от сына с компаньонкой, она же медсестра, она же домработница. Стала бы она замышлять что-то недоброе в отношении своей единственной внучки, которую в ее честь, кстати, и назвали? Конечно, нет.

Бывшая жена? Но у нее все в порядке — молодой муж, какой-то начинающий актер, потому что не только женщины делают карьеру этим широко известным способом. Кроме того, Настя — ее родная дочь, так что это тоже отпадает.

Какая-то брошенная подруга? Крайне сомнительно — зачем ей было столько времени ждать, могла бы и раньше какую-нибудь пакость сделать? Да и журналисты постарались расписать, что Власов всегда расстается с женщинами по-джентльменски.

У нас остается одна Добрынина, о которой мне лично известно только то, что она рассказала о себе в интервью в «Сплетне», что она очень не хочет, чтобы я нашла близнецов, и наконец имя ее покойного мужа — профессора Баратовского мединститута Сергея Добрынина, который мне представлялся единственной реальной печкой, от которой можно начинать плясать.

А это значит, что мой путь опять-таки лежит к Крысе — у него наверняка должно быть соответствующее досье. Но в этот раз придется раскошелиться на документы, я чувствовала, что дело того стоит. И я позвонила Кошечкину:

— Олег Александрович, это опять Лукова. Помогите, пожалуйста.

— Всегда. Пожалуйста. Кто вас на этот раз интересует? Не удивлюсь, если при вашем-то размахе это будет кто-то из губернаторского окружения. Или уже президентского?

— Не преувеличивайте мои скромные способности, Олег Александрович. Был такой профессор мединститута Добрынин, помните? Так вот, мне нужно все, что у вас есть о нем и его семье. Полное досье с документами и фотографиями. Когда к вам можно подъехать?

— Легко, как говорит современная молодежь. А приехать можете прямо сейчас.

— Нет слов, Олег Александрович. Еду.

Чудненько. Сейчас я получу документы, и чтоб мне курить бросить, если не узнаю что-то такое, что резко продвинет расследование вперед. Натянув джинсы и футболку, я пулей вылетела из дома.

Крыса протянул мне обычную канцелярскую папку с завязками и назвал цену. Хорошо, что я захватила с собой приличную сумму, а то пришлось бы ехать за деньгами. Крыса никогда и никому ничего не давал в долг. Моя недоверчивость и рядом не стояла с его полным неверием в людей.

— Спасибо, Олег Александрович, что бы я без вас делала.

Вернувшись домой, я в дополнение к отключенному ранее телефону выключила еще и сотовый. Предвкушая, необыкновенно увлекательное занятие, я даже не стала разогревать кофе, который так и не успела выпить — ничего, и холодным обойдусь. Я поставила на журнальный столик рядом с креслом пепельницу, положила сигареты и зажигалку, одним словом, оборудовала свое рабочее место, потом залезла с ногами в кресло и открыла папку. Василис, решивший, что окончательно прощен, тоже попытался забраться ко мне, но я ему совершенно категорично заявила, что мне не до него. Он в ответ обиделся, устроился в кресле напротив, улегшись корабликом, и всем своим видом давал понять, что оскорблен до глубины души. Ничего страшного, решила я, на кухне помиримся, и начала выбирать из общей массы документов пока только те, которые непосредственно касались Екатерины Петровны.

Итак, Добрынина Екатерина Петровна, 1966 года рождения, в девичестве Злобнова, родилась в селе Слободка Ивановского района Баратовской области. Родители погибли, когда ей было десять лет, несчастный случай — отравление угарным газом. В 1983 году по целевому направлению поступила в наш мединститут. Так, в 1984 — вышла замуж за профессора Добрынина Сергея Степановича, 1923 года рождения, а он за два года до этого овдовел и жил вместе с семьей сына, Сергея Сергеевича. Ничего себе, о чем, интересно, этот профессор думал, он же был ее больше, чем на сорок лет старше. «Выдающийся ученый, блестящий ум, автор научных трудов и учебников по гастроэнтерологии, воспитал плеяду молодых ученых», среди которых, между прочим, Добрынин С. С., доктор наук и доцент мединститута. Это, надо понимать, сын.

На фотографиях этого периода Екатерина Петровна в белом халатике и шапочке за кафедрой, видимо, с каким-то докладом; вот она на субботнике; а здесь — играет в волейбол. Да, с фигурой у нее все в порядке, как я и думала, не то что с внешностью — просто взгляду остановиться не на чем. Вот уж кто с годами совершенно не изменился, как была моль бледная, так и осталась. Снимки явно из институтской многотиражки — все ясно, любящий муж постарался.

Что дальше? 1992 год, июнь — Катя закончила интернатуру. В начале августа в автомобильной катастрофе погибают ее пасынок с женой. А через неделю от сердечного приступа умирает профессор Добрынин.

А вот не нравится мне этот напавший на ученое семейство мор. Как по заказу навалился. Опять же — эта автомобильная катастрофа.

Смотрим дальше. Вырезка из «Вестей Баратова» от 5 августа 1992 года, колонка «Хроника происшествий». Так-так. О-ля-ля! «4 августа в 7.30 утра на въезде в Баратов со стороны дачного поселка мединститута недалеко от поста ГАИ произошло ДТП: автомобиль «Жигули» шестой модели врезался в выехавший из ворот завода железобетонных конструкций загруженный панелевоз. В нарушение Правил дорожного движения легковой автомобиль не притормозил, чтобы пропустить панелевоз, а попытался на большой скорости проскочить мимо него, что привело к столкновению. По свидетельству очевидцев, водитель «Жигулей» вел машину очень рискованно, на большой скорости, при обгоне впередиидущего транспорта выезжал на встречную полосу движения. Такое ничем не оправданное лихачество привело к трагедии. В аварии погибли доцент Баратовского мединститута Добрынин С. С. и его супруга».

Еще один лихач. Не к лицу доценту Добрынину такое безобразное поведение, да и Вячеславу Глебову оно было ни к чему. Однако оба просто как с цепи сорвались. Почему, спрашивается? Какая муха их укусила?

Что здесь еще интересного? Два некролога из «Вестей Баратова»: один посвящен Добрынину-младшему, второй— Добрынину-старшему, и большая статья «Хищница в белом халате». Почитаем.

Ну и ну! Если после сегодняшнего разговора с Матвеем я могла только подозревать, что Екатерина Петровна добротой не дышит и голубиной кротостью не отличается, то сейчас ее можно было назвать законченной мерзавкой. С одной оговоркой: если все написанное было правдой. Потому что подобный метод сведения счетов известен еще со времен первопечатника Ивана Федорова, действенности своей по сию пору не утратил и, в связи с незначительным распространением Интернета по Баратовской области, будет еще многие годы востребован на радость пишущей братии.