Сопротивляющийся вампир(ЛП) - Сэндс Линси. Страница 15

– Ну, это ... – Дрина замолчала и посмотрела в окно, когда машина замедлила ход и остановилась у обочины.

– Это недалеко, но я подумал, что раз сегодня так холодно, то лучше взять машину, – объяснил он и наклонился вперед, чтобы что-то сказать водителю. Она уловила, что мужчине нет необходимости выходить и открывать дверь, и что-то насчет звонка, когда они закончат здесь, а затем Харпер открыл дверь и выскользнул наружу. К тому времени, когда Дрина скользнула на сиденье, он уже повернулся и протянул ей руку.

Улыбаясь, она сжала его пальцы и подняла одну ногу, потом другую на тротуар, стараясь не паниковать, когда почувствовала, как юбка скользит вверх по ногам. Однако она забыла об этом, почувствовав под ногами скользкую поверхность тротуара. Затаив дыхание, она встала и с облегчением вздохнула, когда ноги остались под ней, и она не упала задницей на ледяной бетон.

Харпер отвел ее на шаг от двери и повернулся, чтобы закрыть ее. Как только он отвернулся, она быстро одернула юбку, чтобы вернуть ее на место. Когда он обернулся, она уже закончила и спокойно улыбалась ему.

Он провел ее внутрь, и Дрина огляделась, пока он разговаривал с метрдотелем, отметив слабое освещение, хрустящее белое белье, кроваво-красные свечи и то, что, она готова была поспорить, было настоящим серебром на столах. Почти все они казались занятыми. Затем Харпер взял ее пальто и передал его вместе со своим улыбающемуся молодому человеку в черном смокинге, который унес их прочь, в то время как другой молодой человек провел их через тихий ресторан к одному из немногих свободных столиков, которые она могла видеть.

– Спасибо, – пробормотала Дрина, принимая предложенное ей меню. Затем она снова огляделась, когда парень ушел. В ресторане было оживленно, но атмосфера была приглушенной, тихая музыка ненавязчиво играла на заднем плане, а гости за ужином разговаривали в мягких тонах. Совсем не похоже на ресторан, где они обедали в тот день. Там играла какая-то рок или поп-музыка, достаточно громкая, чтобы люди могли перекричать ее. Здесь лучше – решила Дрина и, слегка улыбнувшись, сосредоточившись на своем меню.

– Итак, – Харпер заявил, спустя несколько мгновений, как их официант ушел с их заказами. – Ты знаешь о моем маленьком бизнесе. Как насчет тебя? Ты всегда была охотником?

Дрина криво усмехнулась, услышав это «маленькое дельце». Она сомневалась, что у людей с небольшим бизнесом есть вертолеты, «БМВ» и инкрустированные бриллиантами часы, как у Харпера этим вечером. Но она ничего не сказала по этому поводу, а просто сказала: – Нет.

Харпер поднял бровь. – Нет? – недоверчиво спросил он. – И это все?

– Нет, Харпер? – мягко предложила она, но поняла, что ее глаза весело блестят, и перестала поддразнивать его. – О’кей. Давайте посмотрим... Она подумала о своем прошлом, потом криво улыбнулась и покачала головой. – Ну, я была парфюмером, амазонкой, наложницей, герцогиней, пиратом, мадам, а затем охотником.

Брови Харпера поползли вверх, когда она огласила свое резюме. Теперь он прочистил горло и сказал: – Хорошо, давай начнем с самого начала. Кажется, это был парфюмер?

Дрина усмехнулась и кивнула. – Мой отец впервые поселился в Египте, моя мать была египтяниной. Там я и родилась. У женщин было намного больше свободы. На самом деле нас считали равными мужчинам, во всяком случае, по большей части. Мы могли бы владеть бизнесом, подписывать контракты и фактически работать, и зарабатывать на жизнь, а не быть бременем для наших отцов или родственников мужского пола.

– И ты выросла, чтобы стать парфюмером, – пробормотал Харпер.

– Моя мать хотела, чтобы я стала сешатом, то есть писцом, – объяснила она с гримасой. – Но я была очарована запахами, тем как их смешивание могло создать совершенно другой аромат и так далее, – она улыбнулась и добавила. – Оказывается, я была очень хороша в этом. Богатые приезжали издалека, чтобы купить мои ароматы. Я неплохо зарабатывала, у меня был большой дом, слуги и все такое прочее, и мне не нужно было иметь рядом мужчину. Это была хорошая жизнь, – сказала она с улыбкой, которая быстро увяла. Вздохнув, она добавила. – Но пришли римляне и все испортили. Эти проклятые идиоты вторглись повсюду и принесли с собой свои более архаичные законы. Женщины не были равны в римском обществе, – она нахмурилась, и улыбка снова заиграла на ее губах. – Я не могла вести бизнес под их руководством, но я могла сражаться. Я стала женщиной-гладиатором. Они называли нас амазонками.

– После древнегреческих амазонок, я полагаю?

– Римляне были столь же лишены воображения, сколь и ума, – сухо заметила Дрина.

Харпер усмехнулся ее ехидным словам, и она улыбнулась.

– Я недолго была гладиатором. Просто это было не очень сложно. Смертные гладиаторы были медленнее и слабее, мне было легко их победить. Это было похоже на обман. Я старалась избегать драк «насмерть». Это было бы все равно, что зарезать овцу, – сказала она с отвращением.

Харпер понимающе кивнул, и они оба замолчали и откинулись на спинки стульев, когда вернулся официант с бутылкой вина, заказанной Харпером. Человек открыл и налил небольшое количество в стакан Харпера для него, чтобы он попробовал, и, когда он кивнул в знак утверждения, быстро заполнил оба стакана. Он заверил их, что еду сейчас принесут, и ускользнул.

– Значит, избивать смертных гладиаторов было неинтересно, и ты отказалась от этого, чтобы стать ... Он выгнул бровь. – Наложницей, не так ли?

Дрина усмехнулась, увидев выражение его лица. – Ну, не совсем так. Прошло некоторое время. – Она сделала паузу, чтобы сделать глоток вина, улыбнулась, когда мягкий вкус заполнил ее рот, а затем проглотила и сказала: – Оглядываясь назад, я думаю, что образ наложницы был моей бунтарской сценой. Я вела себя слишком хорошо и жила со своей семьей, а до этого играла роль послушной дочери. Но это было очень трудно. После того, как я вкусила свободу, жила и управляла своей собственной жизнью, внезапно стать зависимым ребенком было очень неприятно. – Она раздраженно вздохнула при этом воспоминании.

– Ага, – понимающе кивнул Харпер. – Да, полагаю, что это так.

– Возможно, если бы я сразу начала жить в таком обществе и не вкусила свободы, я бы справилась с этим лучше, – задумчиво сказала Дрина. – Но это не так, и я не люблю, когда мной правит мужчина. По крайней мере, если командует Стефано.

– Твой отец? – спросил Харпер.

– Нет, мой старший брат. Он был назван в честь нашего отца. Наши родители умерли, когда римляне впервые вторглись, и Стефано стал «главой семьи». Она поморщилась. – Мы с ним как масло и вода. Или были. Впрочем, теперь мы хорошо ладим. Она улыбнулась. – Но, боже, с ним случился припадок из-за этой истории с наложницей. Он даже позвонил дяде Люциану, чтобы разобраться со мной.

Брови Харпера поползли вверх. – Я удивлен, что Люциан потрудился вмешаться.

– Ну, дело не только в наложнице. К тому времени мне исполнилось пару столетий, и, полагаю, мое положение наложницы не беспокоило бы его, если бы я не переступила черту. Она замялась, а потом вздохнула и сказала: – Ты, наверное, тоже испытал что, через некоторое время смертные приедаются как любовники и партнеры.

Он торжественно кивнул. – Легко читать и контролировать, трудно не поддаться искушению, сделать это.

– Да, конечно ... Дрина поморщилась. – Боюсь, что, будучи наложницей, я играла роль кукловода со своим возлюбленным и управляла страной через него. По крайней мере, до тех пор, пока дядя Люциан не пронюхал об этом и не устроил мне взбучку.

Харпер засмеялся, а потом спросил: – Кто он?

Дрина покачала головой. Было слишком стыдно признаться. Она чуть было не подняла гражданский бунт своей возней, вот почему вмешался ее дядя. – Возможно, когда-нибудь я тебе расскажу, но не сегодня.

– Хм, ловлю тебя на слове, – заверил ее Харпер.

Дрина пожала плечами.

– Значит, следующей была герцогиня? – спросил он.

– Да, это было позже. Я была должным образом наказана после дела с наложницей. Достаточно, чтобы снова вести себя прилично. В то время мы переехали в Испанию, и испанцы были не лучше римлян, когда дело касалось места женщины в обществе. Но, в конце концов, мне надоело, что Стефано снова мной командует. А потом я встретила очень красивого и обаятельного герцога, который совершенно сбил меня с ног.