Без ума от любви - Эшли Дженнифер. Страница 49
Наконец поезд подъехал к вокзалу Юстон, Йен спрыгнул на землю, протиснулся сквозь толпу и свистнул, подзывая наемную карету. Сидя в карете, он подождал Кэмерона и Керри и задернул занавески от посторонних глаз, наблюдавших за ними.
Он велел ехать на Белгрейв-сквер, зная, что Бет вернется туда. Когда-то дом миссис Баррингтон был для Бет раем, а ей нравился рай.
Клубившийся туман опустился на город, когда они добрались до элегантной площади. Из-за тумана рано стемнело. Йену, привыкшему к светлым дням шотландского лета, этот туман казался маслянистым и тяжелым.
Не дожидаясь, пока Керри дернет за звонок, он кулаками застучал в дверь. Наконец дверь чуть приоткрылась, древний образец дворецкого выглянул в щелочку и осведомился, что им надо.
Йен распахнул дверь и вошел в холл.
— Где она?
Дворецкий попятился.
— Нет ее. Могу я спросить, кто хочет ее видеть?
Кэмерон задержал дверь, не дав дворецкому закрыть ее, и шедший за ним Керри внес их багаж.
— Это ее муж, — сказал Кэмерон. — Где она?
Старику пришлось повернуть шею, чтобы рассмотреть их.
— Я слышал, как она сказала про Ист-Энд. Там, милорд, полно воров и убийц, а она взяла с собой только парнишку.
— Дэниела? — хохотнул Кэмерон. — Бедная женщина! Нам надо найти ее.
Йен уже вышел из дома, когда позади кареты, в которой он приехал, остановилась другая наемная карета. Не успела она остановиться, как из нее выскользнул Дэниел. На его узком лице при виде Йена появилось испуганное выражение.
Йен прошел мимо него и заглянул в кеб в поисках Бет. Он услышал, как она что-то говорит об оплате, но этим займется Керри. Йен взял Бет на руки, не позволяя туману подкрасться к ней.
— Йен, — заговорила она, — что скажут соседи?
Йену было совершенно наплевать на то, что скажут соседи. Он обнял ее за талию и внес в дом.
В доме миссис Баррингтон пахло ветхостью, затхлостью и было душно. Застоявшиеся запахи пытались перебить лавандовый аромат Бет, как будто дому хотелось выжить ее отсюда в прежнюю тяжелую жизнь, из которой она пришла сюда.
— Если ты тащишь меня в мою спальню, — сказала Бет, когда они поднялись на самый верх, — то, может быть, тебе стоит спросить, которая из них моя.
Йену было все равно, какая комната принадлежала ей, но он позволил ей отвести его в нее. Спальня, в которую она привела его, была маленькой, оклеенной обоями с ужасными гигантскими весенними цветами. В ней стояла большая кровать с пологом, туалетный столик возле окна и деревянное кресло. Шторы не пропускали ни единого луча света. Шипение газового светильника и затхлый запах завершали унылую картину.
— Это комната прислуги, — проворчал Йен.
— А я и была прислугой. Компаньонка остается в тени, как и гувернантка. Не совсем прислуга и не совсем член семьи.
Йен упустил нить ее разговора. Он повернул ключ под фарфоровой ручкой и подошел к Бет.
— Дворецкий сказал, что ты поехала в Ист-Энд.
— Да. Я наводила там справки.
— Относительно чего?
— Относительно чего, как ты думаешь, мой дорогой Йен?
Бет развязала шелковый шарф, который защищал ее от тумана, и сняла перчатки.
— Ты послала телеграмму Феллоузу.
Она покраснела.
— Да, я…
— Я говорил тебе: оставь это. Ему нельзя доверять.
— Я хотела узнать все, что известно ему. Может быть, он обнаружил что-то, чего не знаешь ты.
Гнев Йена напоминал вкус пыли.
— Так ты видела его? Ты встречалась с ним?
— Да, он приходил сюда.
— Он приходил сюда?!
— Ты отказался хотя бы что-нибудь рассказать мне. Что мне оставалось делать?
— А ты не понимаешь? Если ты будешь знать слишком много, я не смогу защитить тебя. Тебя могут выслать из страны или повесить, если ты узнаешь слишком много.
— Почему, черт возьми, меня вышлют из страны из-за того, что друг твоего брата, Стивенсон, или его любовница, миссис Палмер, убили…
Она умолкла, и ее лицо окаменело.
Йен никогда не знал, что скрывается у человека под выражением его лица. Все вокруг инстинктивно узнавали признаки гнева или страха, счастья или грусти у других людей. Йен не понимал, почему люди смеются или плачут. Он должен был наблюдать за ними, чтобы научиться делать то, что делали они.
Он схватил Бет за плечи и встряхнул ее.
— О чем ты думаешь? Скажи мне. Я не знаю.
Она взглянула на него, ее синие глаза были широко раскрыты.
— О, Йен! — Его сила не пугала ее, она с нежностью положила руки на его плечи. — Ты думаешь, это сделал Харт, не так ли?
Йен покачал головой. Он закрыл глаза и продолжал трясти головой, но удерживал Бет, как будто, если он ее отпустит, его оторвут от нее.
— Нет.
В комнате, словно эхо, звучало это слово. Он снова произнес его и не переставал повторять.
— Йен!..
С усилием он остановился, но по-прежнему не открывал глаза.
— Почему ты так думаешь? — Голос Бет согревал его, как стеганое одеяло. — Скажи мне.
Йен раскрыл глаза. Мучения, длившиеся пять лет, угнетали его. Салли хвасталась, что знает секреты, которые погубят Харта, навсегда выбросят его из политической жизни. Харт интересовался политикой. В момент наивысшей близости с Салли она, не переставая повторять, как шантажирует Харта, доводила Йена до такой ярости, что Йен отрывался от нее и, схватив свою одежду, убегал из комнаты. Он предчувствовал приступ гнева и знал, что должен уйти.
Он обошел дом в поисках виски или Харта. И, не найдя ничего, попытался успокоиться. Придя в себя, он вернулся в комнату Салли.
— Открыв дверь, я увидел в спальне Харта и Салли вместе на диване.
Видения непроизвольно возникали перед глазами Йена, каждое из них было четким и ясным, как это все и происходило в тот день. Харт вместе с Салли, ее голые руки и ноги обвились вокруг него… вот она вскрикнула от удовольствия, а затем от страха.
— Харт отнял у нее нож — не знаю, почему у нее был нож. Она ссорилась с Хартом. Харт отбросил нож в сторону. Затем он сжимал ее горло, пока она не притихла и не рассмеялась. Мне не хотелось, чтобы ты все это знала.
— Но… — Бет задумалась. — Салли ведь не задушили, не так ли? Никто не упоминал о синяках на ее шее.
Йен покачал головой.
— Харт, он привык быть… Ты не поймешь условий. Ему принадлежал этот дом. Миссис Палмер и ее женщины принадлежали ему.
— Женщины не могли принадлежать ему. Это же Англия.
Йену почему-то захотелось рассмеяться.
— Они покорялись ему, они этого хотели. Он был для них всем — их богом и их хозяином.
Бет немного подумала, затем морщинки на ее лбу разгладились.
— О!
Звук был короткий, полный значения.
— Он делал это до женитьбы, затем перестал. После смерти жены он начал снова. Он был очень скрытным, но мы знали. Он горевал. Ему ее не хватало.
— Господи, большинство людей ограничиваются крепом и траурными брошками, — заметила Бет. — Но почему он пытался задушить Салли Тейт?
Йен положил руку на дыхательное горло Бет.
— Когда перекрываешь воздух, наслаждение становится намного сильнее. Вот почему он положил руки на ее горло.
Бет изумленно смотрела на него:
— Как это… интересно.
— И опасно. — Йен убрал руку с ее шеи. — Харт знает, как это делается и когда надо остановиться.
— Ты это видел, — медленно произнесла Бет. — Но ты не видел, как он убил ее?
— Когда я застал их вместе, я сразу же ушел. Я знал, что если кто-то и сможет отговорить Салли от шантажа, так это будет Харт. Я хотел поехать домой, но я забыл свои часы на столике у ее кровати, а они были нужны мне. Я нашел внизу в гостиной графин с виски и немного выпил, пока ждал. Потом услышал, как Харт хлопнул входной дверью, и увидел, как он садился в свою карету. Я поднялся наверх, чтобы забрать свои часы, и нашел Салли. Она была мертвой.
— О… — Бет замолчала, прикусив губу. — А Харт сказал, что случилось?
Она все еще стояла перед ним, разговаривая с ним спокойным и непонятным ему образом, и это было для Йена чудом. Она не отказалась от него с отвращением, не упала в обморок от всего, что он рассказал ей. Она оставалась по-прежнему якорем на этой огромной и загадочной реке, какой была его жизнь.