Наследие Луны - Гоулмон Дэвид Линн. Страница 6

Щелкнул взводимый курок, и ему в затылок уперся ствол пистолета.

– Ужасно не хочется дырявить вашу любимую шляпу, мистер Ли. Так что, прошу, уберите пальцы со спусковых крючков и медленно опустите оружие. Кстати, я здесь не одна.

Ли подчинился.

– Надо признать, ты прекрасно справлялась со своей работой, Изабель.

Он обернулся. Аргентинка с милым личиком и соблазнительными формами держала пистолет прямо у его переносицы. Гораздо опаснее, впрочем, выглядел мужчина, которого Ли недосчитался в маленькой группке. У него в руках тоже был пистолет-пулемет. «Итого восемь», – подумал Ли, прибавляя к числу противников Изабель и ее вооруженного напарника.

– Стало быть, платья тебе дарил кто-то другой? – спросил Ли, медленно поднимаясь.

Женщина сверкнула безупречными белоснежными зубами и сделала несколько шагов назад. Людей опаснее Ли она не встречала.

– Да, много платьев, и еще кое-какие деньги в придачу – достаточно, чтобы обеспечить безбедную жизнь после войны.

Вооруженный мужчина повел стволом пистолета-пулемета, приказывая Ли поднять руки. Американец сделал как велено, досадуя на себя за то, что так легко попался. Пока он стоял, Изабель, следя за малейшим его движением, забрала «кольты». Вооруженный громила что-то крикнул на жутком испанском, и отряд на берегу остановился. Ли с поднятыми руками вытолкнули из зарослей.

– Мы поймали американского «Осо», который досаждал вашим агентам, – сказала Изабель у него за спиной.

Ли не сдержал улыбки, услышав, каким прозвищем наградили его аргентинцы: «Осо» – в переводе с испанского «Медведь». Действительно, в сравнении с кучкой окруживших его низкорослых аргентинцев, если не считать того немца, который охранял коротышку с сумкой, он и впрямь казался медвежьего телосложения.

«Сумчатый фриц», как его прозвал про себя Ли, подошел к нему, чтобы получше рассмотреть, а затем пробормотал напарнику по-немецки:

– Уэсэсовцы с каждым днем становятся все нахальнее. Взять нас прямо на пляже, да еще в одиночку? Какое неуважение к коллегам! – Он рассмеялся.

– Пристрелить его, и дело с концом. Через два дня начнется вторая часть операции, нам нужно быть в Кито. Нет времени рассиживаться.

Итак, их пункт назначения – Кито, столица Эквадора.

«Сумчатый» развернулся к американцу и склонил голову. Очки и черная кожаная куртка сияли в лунном свете.

– Полковник Ли, прежде чем вас прикончат, спешу уведомить: герр Гиммлер чрезвычайно вами восхищается.

Американец слегка приподнял свою коричневую шляпу, заставив дернуться Изабель и шестерых окружавших его мужчин. Коротышки аргентинцы подняли мачете, единственное свое оружие. Им было явно неуютно в присутствии человека, который, поговаривают, убивает с особым изяществом. Ли не сдержал усмешки.

– Просто хотел, чтобы вы знали, мистер Гаррисон Ли. – Коротышка ухмыльнулся.

– Для тебя, фриц, полковник Ли.

– Идиоты, хватит с ним заигрывать! – крикнула Изабель. – Поверьте, этот человек умеет убивать. Я сама видела!

Насмешливое выражение на лице американца очень злило большого немца, охранявшего коротышку с сумкой.

– Согласно донесениям, поступавшим в Берлин, вы, полковник Ли, – прямо заноза для наших операций в Южной Америке. Мы почтем за честь собственноручно избавиться от человека, доставившего нашей организации столько хлопот.

– Вы называете себя «организацией»? Это чересчур лестное слово. Мы в Штатах зовем СС «Корпорацией гробовщиков».

– Весьма остроумно, полковник Ли. Надеюсь, ваш острый ум пригодится вам на том свете.

«Сумчатый фриц» отвернулся и что-то шепнул своему телохранителю, а затем обратился к Изабель:

– А что до вас, моя дорогая, то мы не имеем привычки вознаграждать шпионов, которые помогали убивать наших агентов.

Громила-немец наконец улыбнулся, вскинул свой пистолет-пулемет и выпустил короткую очередь в голову и грудь Изабель. Она завалилась назад, но у самой земли Гаррисон подхватил ее. За эти несколько мгновений в голове у него созрел план.

Не теряя ни секунды, Ли поудобнее перехватил безжизненное тело Изабель и швырнул его в третьего немца, затем нырнул на песок и подобрал «браунинг», выпавший из рук мертвой аргентинки. Еще не закончив кувырок, он выстрелил стоявшему за Изабель немцу в грудь, потом перевернулся на спину и сделал очередной выстрел. Пуля попала в ближайшего аргентинского проводника. Тот упал, выронив из рук мачете.

Низкорослый пустился наутек. Его телохранитель знал, что делать, но «сумчатый фриц», продираясь сквозь заросли, все равно крикнул:

– Убить его!

Ли перекатился в тот момент, когда застрочил пистолет-пулемет. Одна пуля попала ему в голень, своими же выстрелами он уложил еще одного проводника и, как щитом, прикрылся его телом. Крупнокалиберные пули впивались в мертвеца, одна угодила в лицо. От удара голова трупа запрокинулась, затылок больно приложился о нос Ли, ненадолго оглушив его. Глаза заволокло слезами, но Гаррисон продолжал стрелять. Одна из пуль попала в правый глаз последнему аргентинцу, отшвырнув его на землю. Ли снова перекувыркнулся, зная, что оставшийся противник – тяжеловооруженный немец – взял его на мушку. Он уже приготовился к тому, что сейчас его прошьет очередью, но вместо этого раздался громкий щелчок: оружие эсэсовца заклинило, и тот спешно принялся прочищать его. У Ли вдруг появились силы встать. Оказалось, правда, что в ходе акробатической эскапады куда-то делся маленький «браунинг».

– Ну что, заело? Как всегда, в самый неподходящий момент? Такое случается с вашими фрицевскими игрушками.

Ли кинулся на громилу-немца, тот отбросил оружие и, оскалившись, наклонился, чтобы встретить натиск.

Двое гигантов столкнулись подобно локомотивам на полном ходу, у Ли с головы слетела шляпа. Немец был могуч, но, как и большинство эсэсовских офицеров, не привык бороться с кем-то, кто может дать сдачи, и это давало Ли преимущество. Несколько ударов по спине и по ребрам, и немец, закашлявшись, согнулся. Ли занес кулак и раскрошил светловолосому переносицу. Немец завопил от боли, полковник повалил его на землю, оседлал, а затем быстро вскинул правую руку, вытянул пальцы и, вложив в удар оставшиеся силы, всем весом надавил эсэсовцу на кадык, вдавливая хрящ в горло.

Гаррисон Ли, в прошлом юрист и сенатор от штата Мэн, слез с умирающего противника и обессиленно рухнул рядом. Пошарив рукой по песку, он вскоре нашел у тела Изабель один из «кольтов». Затем увидел свою шляпу и вымученно улыбнулся. Нахлобучив головной убор, взвел оружие и притаился. Хотя пока что никакой угрозы среди освещенных луной деревьев не было, полковник лежал неподвижно, восстанавливая дыхание.

Затем свободной рукой он медленно потянулся к раненой ноге. Пуля прошла сквозь голень, чуть левее большой берцовой кости, но кровотечение, по прикидкам Ли, было неопасным. Поднявшись, он присел и снял ремень, чтобы использовать его в качестве жгута, и тут откуда-то спереди послышалось движение. Аргентинец, словивший в лицо пулю из «браунинга», оказался вовсе не таким мертвым, как считал Гаррисон; напротив, он встал и побежал на него.

– Сегодня не мой день, – пробормотал Ли.

Он поднял «кольт» и прицелился – так быстро, насколько позволяло измотанное выбросом адреналина тело. Гаррисон стрелял с левой руки. Первые три пули попали в грудь и живот аргентинца, однако не остановили его.

Ли выстрелил еще раз и хотел было перекатиться, но не успел, и мачете по дуге опустилось на незащищенное лицо. В последнее мгновение он повернул голову влево, насколько возможно, а аргентинец по инерции полетел на него. Под весом умирающего мачете глубоко вонзилось в подставленную правую часть лица. Стальное лезвие рассекло скулу, глаз и пошло дальше вверх по лбу, сбив с головы шляпу. Ли сделал еще два выстрела – просто так, от страха и ярости, – и тут его поглотила боль.

Американец скинул с себя труп и перевернулся обратно на спину. Не выпуская из рук дымящийся «кольт», ощупал лицо. Кровь струилась между пальцами, правый глаз уже точно не спасти. Ли закричал – больше от злости, нежели от боли. Злился он на себя: оттого, что так легко попался, да еще и получил такую серьезную рану, что теперь у него есть все шансы истечь кровью.