Вариант «Бис»: Дебют. Миттельшпиль. Эндшпиль - Анисимов Сергей. Страница 139

– Военное счастье переменчиво… – задумчиво произнес Верховный главнокомандующий на затянувшемся до четырех утра расширенном заседании Ставки и правительства, на котором Молотов сделал почти двухчасовой доклад. – То, что они нам предлагают, это полумера, но большего нам сейчас и не вытянуть. Можно критиковать товарища Жукова за то, что он сделал меньше, чем мы рассчитывали, но успех есть успех, и хребет он им все же переломил… Нашего состояния они не знают, что радует, поэтому разговаривают не в пример более вежливо, нежели тогда… Когда мы все это начинали…

Маршалы и наркомы молчали, ожидая решения Сталина, к которому они последние дни старались его склонить всеми силами. Даже половинчатый успех Жукова, спешно переформировывающего сейчас свои обескровленные фронты, дал советской дипломатии огромную фору. Он заставил уверенных в себе лидеров Британии и США испугаться, показал, что не они контролируют обстановку, точнее, не только они ее контролируют.

Все красивые и верные слова, которые произносят президенты и премьер-министры в речах, касающихся чужих стран, быстро теряют свою силу, когда речь доходит до серьезных решений, грозящих пролитием собственной крови. Воевать еще годы, пытаться отобрать у красных взятые ими на саблю города и земли… Можно было, конечно, попробовать, но больно уж рискованно.

И русским было очень уж рискованно продолжать давить на Запад с той же силой: риск оступиться возрастал с каждой новой сотней километров. Сталин знал, что за собственно Англию и собственно Америку война была бы совсем другая, о них он даже не помышлял. Попробовать получить Италию и Францию?.. И Бельгию?.. Не сейчас. Не в этот раз. Нельзя выиграть все сразу. И так за несколько лет сделали столько, сколько императоры и цари не смогли за века.

Сталин рассуждал вслух, неторопливо расхаживая по залу совещаний. Задержавшись около большой карты Европы, занимавшей почти полностью одну из стен, он оглядел сверху вниз сдвоенную линию – неровную, тянущуюся наискосок через весь континент, иногда чуть расходящуюся в разные стороны. Красная линия, куда уже ступила нога советского солдата, и синяя, куда она ступит без боя, если принять мирные предложения бывших союзников.

– Мы сейчас в положении японцев в сорок втором… – негромко заметил он. – Цепочка удач, одна больше другой, и нужно либо давить изо всех сил, пока она не оборвется, либо брать то, что дают, и заканчивать, пока можешь рассчитывать на свои силы. Потом будет поздно… Нам легче сейчас, потому что свой Мидуэй мы выиграли. Кто знает, пошли бы японцы на заключение мира, если бы они разгромили тогда американцев, а не американцы их? Или продолжили бы драку, чтобы брать еще и еще, пока получается…

Он отошел к другой стене, с картой Советского Союза, простирающего свои границы от Арктики до пустынь Азии и от дальневосточных сопок, перерубленных ровной границей взятого в 1905 году японцами Сахалина, до Бессарабии и Прибалтики – первых его вкладов в сокровищницу страны. Потом Сталин обернулся к Европе и, казалось, взвесил две эти карты на своих ладонях. Оцепенев, все следили за ним.

– Да, – наконец сказал он, решившись. – Да.

Общий, бесшумный вздох проплыл по залу, разогнав плавающие в свете люстр полупрозрачные пылинки.

– Да, – повторил Сталин. – Передайте Коллинзу мое согласие. Товарищ Молотов, вам и товарищу Громыко к вечеру проработать по всем пунктам их предложения. Соглашение о прекращении огня разрешаю ввести в действие с восьми утра, но следить – следить, чтобы никакой пакости не было.

– Не будет, товарищ Сталин.

Верховный машинально провел пальцем по еще одной небольшого размера карте, лежавшей у него на столе, краем дотягивающейся до места Берии. Лаврентий Павлович, заместитель председателя Государственного комитета обороны по вооружению, ласково оглядывал всех присутствующих каждые несколько минут. Мало ли что может прийти в головы генералам, когда они поймут, что выведшая их в люди война заканчивается…

Впрочем, войны всегда заканчиваются только на какое-то время…

Извилистая, косо наложенная на карту синяя черта отрубала треть Германии, оставляя за «западными союзниками» контроль над всем югом и частью западных земель страны. Бавария, Баден-Вюртемберг, приткнувшийся к Франции Саарланд, две трети Гессена, южная половина Тюрингии, Рейнланд-Пфальц, часть Вестфалии, находящаяся за осью Дюссельдорф – Зиген, которую так и не удалось пересечь Черняховскому. Плюс Лихтенштейн в качестве довеска. Жирный кусок. В нем трудно было бы воевать: слишком много гор, слишком много рек.

По Австрии война прошла лишь краем, 46-я армия с 9-й гвардейской общевойсковой и 6-й гвардейской танковой Кравченко взяли Вену с наскока и, проломив оборону германских 43-го армейского корпуса и 2-го танкового корпуса СС, вырвались на границу с Чехией, где их и должно было застать на марше известие о капитуляции Германии.

Красиво все обставили союзнички, молодцы, в этом им не откажешь. Умеют тонко все провернуть, так что посмотреть приятно. Не то чтобы западные союзники вдруг отступили перед русскими, упаси бог! Просто Германия, капитулировавшая перед ними без малого месяц назад, теперь дополнила протокол о капитуляции, включив в него и Советский Союз, лишь по недомыслию немцев ранее оставленный за его рамками и вполне справедливо с этим не согласный. А мы-то тут, так сказать, при чем?

Теперь Германия поделена на зоны оккупации, как и намеревались еще в Ялте. И хотя советский сектор оказался больше планируемого, а союзный – почти номинальным, но и это объяснялось вполне объективными причинами. То есть весьма успешными действиями советских армий в последний период боевых действий. Гм…

Очень удачный термин для похожих ситуаций имели японцы – «сохранить лицо». Всем все ясно, но все изо всех сил делают вид, что все нормально, вежливо улыбаются, делают друг другу мелкие одолжения. Третья американская армия отошла за границу Чехии: пожалуйста, дескать, не больно-то и хотелось, – а Эйзенхауэр задавил протестующие вопли Паттона недрогнувшей рукой.

И вопрос о статусе Голландии даже одного параграфа не занял: граница контролируемых сторонами территорий прошла по Рейну. О том, что Голландия была, собственно говоря, независимым государством, оккупированным Германией, даже вспоминать не стали. Русские ведь ее освободили? Освободили. Народ ликует? Ну, кто хочет, те ликуют, а остальные быстро научатся. Да и ведет себя Красная армия на негерманских территориях, надо признать, вполне прилично…

Нет, можно только позавидовать ситуации, когда страна может позволить себе плевать на мировое общественное мнение. Ведь что такое общественное мнение, в конце концов? Негодующее поджимание губ тех, кто считает себя очень культурным и цивилизованным. Дескать, когда бомбили немецкие города, то это делалось для их же пользы – чтобы поскорее закончить войну и тем сократить жертвы среди мирного населения. А вот, говорят, русские солдаты насилуют всех подряд и, говорят, даже грабят и убивают местное население. Мирное немецкое население, которое ни в чем не виновато, теперь становится жертвой русского варварства.

А что Польша, Чехословакия, Болгария, Югославия и Дания объявили себя союзниками советской стороны, то это говорит лишь об их черной неблагодарности по отношению к западным, настоящим союзникам, которые столько для них сделали…

Да, все это отнюдь не официальная позиция. Официально, по подписываемым в Эрфурте протоколам, мы все вместе победили Германию и теперь радостно прыгаем на ее костях. Но вышесказанное служит как бы фоном для общего ответа на разрешение войны хоть каким-то миром.

Есть очень хороший метод реакции на всякие негодующие вопли подобного характера. Сложно, наверное, выразить его словами тем, кто не имеет специального образования и у кого язык подвешен не так, как у профессиональных дипломатов. Ну, если не очень церемониться, этот метод можно назвать «Пошли на хрен». Во всем мире газеты орут, что нужно объявить крестовый поход против коммунизма, невзирая ни на какие жертвы. Пусть орут. Президенты и премьеры большинства стран знают, что такой поход скорее закончится в Лиссабоне, чем в Куйбышеве, и поэтому не дают комментариев.