Вернуть величие (СИ) - Магарыч Григорий. Страница 2

— Для дворянина мелковато сыпать угрозами в присутствии дюжины союзников, которые явно не просто так меня окружили, — оглянулся я с улыбкой на губах. — Я привык решать конфликты в дуэли. А сейчас это лишь жалкая потасовка.

— Дуэль? С тобой? — хохотнул он, а затем замахнулся. — Ах ты… смешной, гадёныш! Бейте его, парни!

Этот мир явно устроен иначе. И это настораживает. Наверное, биться с ними в новом обличии — решение не самое-самое. Я планировал свои жалкие сгустки энергии направить в чуть более созидательное русло, но раз ситуация сложилась так…

Моё тело медленно стало покрываться тонким слоем металла.

— Я не поняла! — внезапно прозвучал женский величественный голос, который быстро утихомирил конфликтующих. В том числе и меня. — Вы что тут все делаете, мальчики⁈ Ну-ка бегом смотреть салюты в честь дня Великого Испепеления!

— Да, Марья Ивановна, — быстро отпустил меня Алексей и, пронзив гневным взглядом, направился к женщине. Остальные последовали его примеру.

Когда на крыльце не осталось никого, я протянул руку Игорю. Тот всё ещё стоял на колене и подрагивал.

— Всё закончилось, мой милый друг, — успокаивающим тоном протянул я. — Ты можешь встать.

Наконец мы покинули территорию крыльца. Впереди появился фонтанчик — выплыл из-за угла, более не скрываемый ровно стриженными кустами, через которые мы вышли минуту назад. Оказавшись в школьном дворе, мы присели на лавочку. Приятель достал сигарету и закурил её, положив ногу на ногу, а я поглядел в небо.

Ух ты-пух ты, это ж звёзды. Двести лет не видел такой красоты.

Парень что-то увлечённо бормотал, а я не слышал его. Даже когда тот сказал что-то вроде «я пойду посмотрю салюты, а тебе будет безопаснее тут побыть и домой уйти», не обращал на него внимания. Улыбался свежему ветерочку и наслаждался запахом весны. Там, в помещении, стояла такая вонь, что сейчас свежесть казалась блаженной.

Двадцать лет войны, где глоток свежего воздуха стоил целое состояние, а звёздное небо было видно лишь во снах, а затем в десятки раз больше лет в заточении. Не мудрено, что каждый мой вздох был крайне ценным и прекрасным. И думать не хотел о том, в каком именно теле предстал перед Богами.

Цокот каблучков одёрнул меня. Но я обратил внимание на идущего только тогда, когда тот остановился прямо передо мной. В метре от меня возвысилась та самая девушка. Как её зовут, Аня?

— Слушай, Коршунов. Я хочу поговорить насчёт твоих слов, — её тонкие ручки, украшенные браслетами, скрестились под увесистой грудью. — Дабы тебе избежать проблем, советую больше никогда не подходить ко мне. А уж тем более говорить мне то, что ты сказал там, в школе. Между нами ничего быть не мо…

— Постой, — вытянул я руку, а затем чуть повёл рукой. — Отойди-ка.

Аня осеклась, подняла бровь, но послушно сделала шаг вправо.

— Будь добра, месяц мой ясный, не загораживай своими телесами созвездие Плеады, прояви уважение, — протянул я заворожённо. — Боги улыбаются мне.

— Кость, ты… чего⁈

— Не сочти за грубость, но позволь мне побыть наедине с собой, — снова я прервал её. — Хочу насладиться этим моментом. В любое другое время можешь делать со мной всё, что только пожелаешь. Признаешься во всём, в чём только душа попросит. Но, свет очей моих, не сейчас.

Девущку будто током ударило. Щёчки её слегка покраснели, а глазки, секундой ранее кричащие о слегка непоседливой натуре, вдруг растерянно забегали. Она привлекла моё внимание, спорить не буду, но Боги в моей жизни стояли на порядок выше любых красавиц.

— Ты так сильно головой ударился, да? — чуть насупилась Анна. В её голубых глазках забесновали чёртики. — Я здесь только потому, что не хочу видеть тебя полумёртвым.

Я закатил глаза, когда созвездие Плеады скрылось за тучей, посмотрел на девушку и постучал по лавочке, прося сесть рядом. Та хотела-было отказаться, но всё же приняла верное решение. Присоединилась.

— Ты признался мне в любви, на глазах у Лёши, — начала она. — Смелый поступок. Выпускной, наверное, был твоей последней надеждой. Но мы с тобой абсолютно разные. Ты простолюдин, я из дворянской семьи. И не думай, что я пришла сюда потому, что дорожу твоим вниманием. Просто ты мне слегка поднадоел, понимаешь?

— Да, понимаю, я не нравлюсь тебе.

— Не нравишься, — поглядела на меня она. — Даже после такого смелого поступка. Ты ведь перестанешь меня преследовать?

Преследовать? Ох, до такого мы ещё не опускались. Я усмехнулся, покосился на девушку и покачал головой.

— У меня условие.

— Какое, Кость? — насупилась она. — Говорю сразу, целоваться мы не будем. И за грудь я себя трогать не позволю. И даже за руку тебя не возьму. Вообще любой контакт будет отвергнут. Даже думать не смей о таком!

Неужто я так похож на человека, проживающего самый пик пубертатного периода? Надеюсь, по стенам моей комнаты не развешаны плакаты с голыми женщинами, а под кроватью не хранятся каменные носки.

— Но я не трогаю женщин, если те не просят, — мотнул я головой.

— Уж мне-то не надо брехать, — серьёзно глянула она на меня.

Я вздохнул.

— Условие простое. Выяснить, где я обитаю, и найти способ меня в это место доставить. Это даже не условие, пуговка, это просьба.

— И… всё? — подняла она бровь. — Никаких подкатов? Никаких намёков на секс? И даже не попросишь поцеловать меня в колено?

Боги, будьте милосердны. Я закатил глаза.

— Никаких намёков, Анюта, — покачал я головой.

— Я не Анюта, а Анна Аркадьевна Покровская.

— Изволь, это лишнее.

— Тогда просто Аня.

— Добро.

Девушка взяла мобильник и посмотрела на меня с вызовом.

— Я вызываю?

— Будь добра, — кивнул я.

Я покинул территорию школы спустя десять минут.

Когда машина жёлтого цвета везла меня по полупустым дорогам, взгляд мой был прикован к проносящимся по дороге автомобилям. Причудливые формы обмылков, яркие фары, бешеная скорость и удивительно мало шума. В моём мире эти гробики на колёсах были совсем другими.

А ещё эти светящиеся надписи…

Бары, массажные салоны, чайные, рестораны и публичные дома. И последнее явно в рекламе не нуждалось. Любой уважающий себя мужчина сам отыщет путь к нему, даже в самой кромешной темноте.

Впрочем, выставлять людские пороки напоказ в это время приветствуется. Это я понял сразу, как только открыл глаза. И это касается не только причудливых надписей, но и одежды. Чего только стоят наряды девушек в школе. Этот мир совсем не такой.

Неожиданно для меня, машина свернула в тёмный переулок и через минуту остановилась у мусорного контейнера. Водитель открыл дверь и оставил меня в переулке, больше напоминающем помойку.

Отыскать в ней свою берлогу помог бездомный попрошайка. Он ещё долго кричал мне в спину о том, какой я неблагодарный. Но в карманах и впрямь было пусто.

Я осторожно отворил дверь какого-то заброшенного затхлого четырехэтажного здания, которое до сих пор, к моему удивлению, никто не снёс. Сделал шаг внутрь и скривил брови в недоумении. Окна были заколочены досками, стёкол в них не было, дверь состояла из таких же сколоченных досок, висящих на паре ржавых петель, и закрывалась она на щеколду.

Первое, что попалось на глаза — парочка молодых людей. Полуголая девица и парень со спущенными штанами. Счастливец почти получил желаемое, раздвинув ноги девчушки и ёрзал меж её бёдер, стараясь начать свой марафон одностороннего удовольствия.

Именно одностороннего, ведь я не заметил на его спутнице ни нотки согласия. Как минимум, размазанная по лицу косметика и слёзы далеко не лучшая прелюдия к соитию.

Я живу в борделе?

— Коршунов, ты ничего не попутал? — холодно спросил меня парень, не думая натягивать штаны. — Стучаться тебя не учили? — он перевёл глаза на девушку и взял её за волосы. — А ты чего молчишь? Объяснишь брату, что нельзя так врываться, если не хочешь проблем?

Страсти накаляются.

— Кость, — хрипло протянула девушка. — Выйди, пожалуйста.