Демонолога вызывали? Том 1 (СИ) - Вольт Александр. Страница 50

— Моя фамилия Митасов. Я пришел выкупить свое имущество.

Глава 24

«Кекслер»

— XXI V —

Он на мгновение прекратил писать, но головы не поднял. Видимо фамилия резанула ему ухо, стряхнула вековую пыль со старых воспоминаний, разбудила что-то такое, что ему вспоминать бы не хотелось.

— Присядьте, Андрей Александрович, — сказал он.

Интересно получалось. Он понял кто я по фамилии. Значит точно помнит моего отца. А значит помнит и то, что творилось десяток лет назад.

Я присел на стул и принялся ждать. Успел быстро осмотреть его комнату, которую скорее можно было назвать коморкой, и самого мужчину. Средних лет, с явным ожирением. Дыхание было тяжелое, словно давалось ему с трудом. А судя по легкому запаху табака в воздухе — он еще и любил покурить.

Он тоже сделал широкий росчерк пером, после чего поставил оттиск красной печатью, положил исписанный лист в папку и закрыл ее. Его руки легли на столешницу и так он сидел какое-то время без движения.

Большие пальцы-сардельки. Коротко подстриженные ногти. Влажная кожа. В помещении и мантии ему явно было жарко, а ни окон, ни вентиляции я тут не наблюдал.

— Митасов, значит, — наконец сказал он и поднял голову. Сходство с поросенком только усугублялось.

— Митасов, — подтвердил я. — Андрей Александрович.

— Нехитрыми логическими умозаключениями это я уже понял, молодой человек. Чем могу помочь?

— Я хочу выкупить свой дом. Все свое имение и прилегающие территории. Деньги у меня есть, — сказал я, сразу отвечая на его незаданный вопрос. — Я просто хочу понимать, что как только я внесу сумму, которую взял мой отец, то ко мне перестанут ездить господа с попыткой завладеть чужим имущество.

Я взглянул на табличку на столе: «Пархомов Евгений Дмитриевич».

— Дело в том, Андрей Александрович, что помимо залога был еще и процент, — спокойно сказал Евгений Дмитриевич.

— Мне вам верить на слово? — спросил я у него, слегка вздернув брови. — Или предоставите мне договор, под который вы дали ссуду моему покойному отцу?

— Конечно-конечно, — он отодвинул стул и встал из-за стола, после чего подошел к одному из шкафов и стал водить пальцем по полкам, сощурив глаза.

— Ма-ма-ма… Ме-ме-ме… Менделеев? Нет, не то. Ми… Митасов. Вот оно.

Он всунул палец меж корешков и вытянул толстую папку, на которой каллиграфическим аккуратным почерком была выведена фамилия и родовой герб снизу. Какая-то чудаковатая химера, открывшая зубастую пасть в беззвучном реве.

Евгений Дмитриевич сел обратно за стол, положив папку перед собой, и потянул за узелок.

— Так, что тут у нас… — сказал он и принялся листать документы. Объем исписанной бумаги был приличным. Среди мелькающих листов я успевал выхватывать лишь частичку информации, из которой стало ясно, что большая доля — это доскональная перепись всего имущества. Начиная с украшений, посуды из драгоценных металлов и вплоть до столовых приборов и количества парафиновых свечек.

Евгений Дмитриевич протянул мне по столу желтый лист бумаги, внизу которого была подпись и снова печать с родовым гербом.

Я пробежался глазами по договору, где был указан предмет и сумма. Действительно семьдесят девять тысяч.

— Хорошо, — сказал я. — Вопросов к сумме залога нет. О проценте речи нет.

— Наверное чернила выцвели. Положите, пожалуйста, бумагу на стол.

Я положил.

— Присмотритесь вот сюда.

Он ткнул толстым пальцем в самый низ на последний пункт, где едва различимыми тоненькими линиями виднелись буквы. Настолько мало приметные, что будь это даже самый свежий договор — заметить их было бы не так просто.

Я прищурил глаза и прочитал. Действительно ссуда облагалась процентом за каждый месяц. По факту имение принадлежало данной палате? Банку? Не суть важно. Этим людям. Они были в праве делать с ним что угодно.

Но так как я хотел имение выкупить, то был обязан заплатить еще и процент. Дело приняло не самый радужный оборот, потому что мгновенно у меня этих денег нет.

— Как вы видите, процент там небольшой… — начал Евгений Дмитриевич.

— Вижу.

— Но за много лет… и каждый месяц, как вы понимаете…

— Понимаю.

— … это еще девяносто четыре тысячи восемьсот мер, — не унимался он. — И оплатить нужно все. Сразу.

— Я оплачу, — сказал я спокойно, не ведя бровью.

— Чудесно! — Евгений Дмитриевич хлопнул в ладоши. Его пухлое лицо прямо начало сиять. Я буквально слышал, как у него в голове стали звенеть монеты, словно вываливались из игрового автомата.

— Залог, — сказал я жестко.

Лицо мужчины мгновенно скисло.

— Нет, Андрей Александрович, уж извините, но это так не работает.

— Я думаю, что вы прекрасно понимаете, как это работает, — я скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. Стул, к слову, был жестким и неудобным, словно созданный для того, чтоб сидящему на нем человеку было дискомфортно и хотелось побыстрее с него встать и выйти прочь.

Но не тут-то было.

Евгений Дмитриевич коварно улыбнулся. Нечто демоническое проскочило в его чертах.

— Как разЯ́очень хорошо отдаю себе отчет о том, как работает буква закона на бумаге, молодой человек.

— Я не говорил обратного, — сказал, вскинув брови. — Я лишь хочу сказать, что в том состоянии, в котором находилось мое поместье, тем более захваченное чудовищем… оно, мягко говоря, никому не было нужно. Даже за жалкие копейки. Даю гарантию, что граф Смоляков был единственным покупателем за последние десять лет.

Уверенности в этом не было, но логически звучало крайне правдоподобно.

— И что с того? — спросил Евгений Дмитриевич.

— А то, что вы ему отпустили мое имение под тридцать пять тысяч залога, что является суммой даже меньшей от половины того, что вы ссудили моему отцу.

— Но буква закона…

— Я не отказываюсь от буквы закона. Я говорю, что вы возвращаете мне имение ровно под ссуду, которую я возвращаю прямо сейчас. Деньги в моей мотокарете. С процентами будем разбираться немного позже.

Пархомов поджал губы. Он явно не был готов к тому, что у меня случится встреча со Смоляковым и что мы придем к общему знаменателю. А тем более, что Смоляков озвучит мне сумму, которую ему выставили для внесения залога. Пускай и половины.

Я нарушил затянувшуюся паузу первым:

— Мы договорились?

— Я вышлю договор вам по почте, — сказал он сухо. — Адрес тот же?

— Да.

— Хорошо.

— Надеюсь у вас есть кому выгрузить сундуки из моего багажника?

Пархомов кивнул. Я кивнул ему в ответ и вышел из кабинета. Как он будет передавать дальнейшие указания своим коллегам и подчиненным меня не волновало.

За дверью никого не оказалось. Ни альфа, ни того шепчущего в мантии. Каким-то неведомым чудом и внутренним компасом мне удалось пройти по однотипным коридорам и выйти прямо к лестнице, ведущей на первый этаж.

Я спустился, рассматривая холл. Все также пустынно, только Альф, что валялся на спине, раскинув лапы и принимающий на ресепшен, что чесал его своими длинными когтями по животу.

Подойдя к ним, я взял Альфа за заднюю лапу и аккуратно потянул на себя, роняя его со столешницы. Н вскрикнул и вспорхнул крыльями от неожиданности и резкого перемещения в пространстве.

Я услышал легкий смешок мужчины в мантии. Скорее напоминало просто шумный выдох.

— Хватит расслабляться, пора работать, — сказал я бесу, закидывая на плечо.

— Что, все? Мы уходим? Слушай, может оставишь меня тут еще на часик, а?

— Нет. У тебя много дел.

— Дел? Каких это таких дел? — не унимался он.

Я обратился к мужчине.

— Мне нужны люди выгрузить деньги.

— Они уже ждут вас у мотокареты, — спокойно ответил он вкрадчивым голосом. — Пройдемте.

И двинулся к выходу из здания.

Снаружи было светло. Учитывая все чудеса, которые мне встретились в этом здании, я не удивился бы какому-нибудь временному парадоксу. Словно зашел утром на полчаса, а вышел глубокой ночью.