Великий князь - Кожевников Олег Анатольевич. Страница 6

Меня мало интересовало, какие меры подготавливал персонал госпиталя, чтобы спасать великого князя. Поэтому легко отдал инициативу разговора с доктором жене Наталье, а сам погрузился в размышления. А именно о том, что вырисовывается очень интересная ситуация. Два человека, погибших одновременно, черепа которых прислали пермские поисковики в НИИ Мозга, для подтверждения того, что они принадлежали великому князю Михаилу Романову и его секретарю Джонсону, вдруг в этой реальности тоже практически одновременно подвергаются воздействию молнии и теряют сознание. Казалось бы, ну что тут такого? Вроде бы ничего, если не учитывать того, что в тело великого князя вселилась сущность человека из будущего, и всё это произошло не без участия молнии. А кто знает этого недоделанного гения Сашку, вдруг он нашёл ещё какого-нибудь дурака и отправил его вслед за мной, но уже в тело Джонсона? Конечно, эта гипотеза хромает на обе ноги, но чёрт знает этих гениев. Череп-то Джонсона в лаборатории был, оборудование в наличии, да и мотив для подсадки в тело Джонсона сущности из нашего времени тоже имеется. И наверняка это связано с моей судьбой. Ведь вполне возможно, моё тело в лаборатории осталось без сознания или превратилось в овощ. А это такой скандал, что там всю лабораторию разгонят, а не только накажут МНС, затеявшего не согласованный ни с кем эксперимент. Вот Кац и роет сейчас землю, чтобы найти меня и вытащить обратно. Это мысль так меня возбудила, что я прервал беседующих Наталью и доктора возгласом:

– Мне нужно немедленно переговорить с Джонсоном!

На что врач ответил:

– Помилуйте, Михаил Александрович, это сегодня никак не возможно! От той дозы морфия, которую я ему дал, Джонсон будет спать ещё часов восемь, не меньше. Вот завтра с ним и переговорите.

Врач, после того как я бесцеремонно прервал его беседу с Натальей, счёл эту ситуацию удобной, чтобы наконец завершить беседу о надоевшей ему мистике. Не дав моей жене даже вставить слово, он заявил:

– Ну что же, Михаил Алексеевич, не смею вам мешать. Вам после того, как выпьете лекарство, нужно будет отдохнуть. На сегодня лучше отложите все дела и раньше ложитесь спать.

Отдельно попрощавшись с Натальей, доктор вышел. И остались мы с женой вдвоём в одной комнате. По логике жизни, я должен был приголубить свою жену. Ведь Михаил ее, несомненно, любил, и хоть ночью они были вместе (этот факт остался в долговременной памяти), но великий князь всё-таки только вчера прибыл с фронта. Он долгое время не встречался с женой и просто обязан был по ней так соскучиться, что единственной ночи, проведенной вместе, наверняка им было мало. Всё это я прекрасно понимал, но преодолеть себя не мог. Была бы Наталья лет на десять моложе, я бы ей устроил любовное Ватерлоо, а так просто боялся опозориться – ничего бы у меня не получилось.

Поэтому я пошёл другим путём – начал жаловаться на плохое самочувствие, на то, что молния меня всё-таки зацепила. Начались охи да ахи. К счастью, это было недолго – вернулась Глафира, ходившая за кипятком, и жена переключила всё внимание на прислугу. Начала руководить процессом заваривания женьшеня. А затем, когда экономка ушла, на меня обрушился целый водопад петроградских сплетен. В отличие от предыдущей своей жизни, когда я не обращал внимания на сплетни, сейчас, наоборот, внимательно слушал эти непроверенные данные. В настоящее время это был единственный вариант получить информацию об этой реальности. Когда мне показалось, что информация начала повторяться, я, чтобы прервать этот поток слухов, опять начал жаловаться на плохое самочувствие. Этим хотел добиться, чтобы жена ушла, а я, оставшись в одиночестве, спокойно обдумал ситуацию, в которую попал после неудачного эксперимента, и последовательность своих действий. Но когда Наталья под воздействием моих слов собралась уходить, я её почему-то остановил. Всё-таки во мне существовали две личности – одна её любила, а второй эта женщина была по барабану. Сущность великого князя очень беспокоилась об этой женщине и хотела её успокоить и даже обнять. Конечно, сейчас моя сущность стала главенствующей и, в общем-то, могла не обращать внимания на эхо эмоций бывшего хозяина личности великого князя, но раздрай в голове совершенно был не нужен. Поэтому я, как говорится, сделал ход конём – успокоил своими мыслями сущность великого князя и сделал шаг в своей хитроумной комбинации по удалению Натальи подальше от Михаила Александровича. Я, мило улыбаясь, удержал Наталью за руку и произнёс:

– Милая, мне было видение, когда я лежал в беспамятстве – всё рушится, и только наш замок в Англии остаётся цел. Тебе с Георгием срочно нужно уезжать в Англию. Тянуть не нужно, тем более я завтра снова отправляюсь в свой корпус.

– Как же так? Ты только вчера приехал и даже не успел подлечить свою язву. А тут ещё эта молния!

– Война, дорогая, война! Германец не будет ждать, когда я залечу свои болячки. И так смог вырваться только потому, что наступление застопорилось. Ники по этому поводу собрал совещание в ставке. После этого совещания я собирался отправляться в свой корпус, но тут случился приступ язвы, и пришлось обратиться к медикам. А там встретил начальника 157-го санитарного поезда, ну того, на формирование которого я давал свои средства. Поезд уже был загружен ранеными и должен был без всяких остановок двигаться в Петроград. Вот я и решил, что столичные врачи быстрее найдут управу на эту язву, чем те доктора, которые привыкли лечить раненых, а не больных. Брат, так же как и начальник Генштаба Алексеев, тоже настоятельно рекомендовали обратиться к столичным врачам. Ники заметил, что, пока на фронте относительное спокойствие, нужно подлечить твою застарелую язву. Так что звёзды сошлись, и я ринулся в Петроград. Но по закону подлости, пока ехал к столичным врачам, приступы закончились. А после сегодняшнего происшествия у меня чувство, что язва вообще исчезла. Ничего не болит, и вообще желудок не чувствуется. Наверное, сам Господь небесным огнём излечил мою болячку.

– Ой, Мишенька… неужели Господь смилостивился к нам! Сегодня же пойду в храм, поставлю свечку.

– Конечно, смилостивился и этим дал знак, что нужно скорей возвращаться в свой корпус и бить супостатов. Вот я и собираюсь отправиться на святое дело.

– Ну а мне-то зачем уезжать за границу? Я же в Петрограде занимаюсь важным делом – госпиталь, который расположен в нашем городском особняке, на мне ведь висит.

– Ничего, милая, не пропадут раненые, с голоду не помрут! Джонсон, когда очухается, а я ему поручу курировать госпиталь, будет следить за тем, чтобы финансирование шло в полном объёме и без сбоев. И за поставками продуктов туда он тоже будет следить. А ты знаешь моего секретаря – мимо него порченые продукты или, допустим, негожее постельное бельё или пижамы для раненых не пройдут. А ехать в Англию тебе обязательно нужно, и чем быстрее, тем лучше. Сама понимаешь, что эта мысль мне послана свыше, и нельзя гневить Господа нашего, не выполняя его волю. Лишимся его благосклонности, и опять проклятая язва вернётся, может быть, не только она.

Мой упор на мистику и волю создателя сделал своё дело, и жена больше не упорствовала в желании остаться в России. И даже больше того, начала с жаром обсуждать, как в нынешних условиях ей с сыном быстрее оказаться в нашем семейном замке вблизи Лондона. Одним словом, я добился того, чего хотел – договорился с женщиной, которая лучше всего знала великого князя и вполне могла понять, что Михаил Александрович это далеко не тот человек, за которого она выходила замуж. Добился я и того, что Наталья всё-таки удалилась в уверенности, что делает благое дело, давая возможность мужу прийти в себя и отдохнуть после такого происшествия, как близкий удар молнии.

Когда остался один, то сразу же вскочил с дивана и начал по периметру обходить комнату. Нет, я ничего не искал, а просто, когда двигался, лучше думалось. К тому же после отвара женьшеня тонус организма повысился, и нужно было его загрузить какой-нибудь физической нагрузкой. Думаю, доктор был бы рад такому действию на великого князя своего порошка, а Наталья была бы поражена той метаморфозой, которая произошла с её мужем. Буквально пару минут назад он лежал обессиленный, с нездоровым блеском в глазах рассуждал о Боге, а тут энергично ходит по комнате, что-то бормочет и размахивает руками. А если бы вслушалась в моё бормотание, то точно бы тут же побежала вызывать к мужу психиатра. Ещё бы – ходит и матерится, как портовый грузчик, а когда мат отсутствует, то выражается какими-то непонятными словами.