"Короли без короны" - Александрова Екатерина Александровна. Страница 28

      -- Итак, Луиза, вы прекрасно знали, зачем я направляюсь к их величествам, и все-таки своей дикой выходкой вынудили меня вернуться. Я жду объяснений, -- голос принцессы обдавал холодом.

      Соланж сжалась. Уж если поведение графини принцесса признавала неподобающим и нарушившим ее планы, что тогда ждет Соланж, ставшую причиной переполоха?

      Луиза де Коэтиви придала своему голосу самое чарующее звучание. Изящно соскользнув с табурета и присев в низком реверансе, графиня принялась восхвалять добродетели принцессы и ту радость, которую она неизменно испытывает в обществе Аньес. Соланж смотрела как зачарованная, размышляя, что ни за что не сможет так свободно и почтительно говорить с ее высочеством. Она не видела лицо принцессы, иначе сразу же поняла, что Луиза зря упражняется в красноречии -- скука сменилась раздражением. Тон принцессы Релинген не потеплел ни на йоту.

      -- Ближе к делу, Коэтиви, пока я не услышала ничего нового.

      Луиза запнулась.

      -- Ваше высочество, эта несчастная сирота действительно воспитанница принца. На нее находят припадки бешенства, и его высочество взял несчастную в Париж, чтобы отдать ее монахиням. Я почти месяц неотлучно следила за ней, оберегала. И вот благодарность за труды -- девчонка сбегает. Я каюсь, что поступила не по-христиански, накричав на нее, но мы -- я и принц, были так испуганы, а Франсуа просто пришел в ярость, вы же знаете нрав дофина. Я готова принять любое наказание, лишь бы спасти несчастное дитя.

      Луиза приняла тон и позу кающейся грешницы. Глаза ее наполнялись крупными слезами, голос подрагивал, казалось, графиня едва сдерживалась от нахлынувших на нее чувств. Полный раскаяния взор в сторону принцессы... укоризненный взгляд, обращенный к Соланж. Этому голосу хотелось верить. Эти глаза не могли лгать. Соланж готова была разрыдаться. Что она могла противопоставить такой искусной паутине лжи? Аньес щелкнула пальцами, прерывая излияния графини.

      -- А что скажете вы, милая? -- совсем иным тоном, чем ранее к госпоже де Коэтиви, обратилась принцесса к Соланж. Однако каким бы ласковым не был голос принцессы, мадемуазель де Сен-Жиль не смогла произнести ни слова. Язык никак не хотел поворачиваться, рот наполнился тягучей горькой слюной, и девушка разрыдалась, как простая деревенская девчонка, не в силах произнести ни слова. Странно, но слезы Соланж не вызвали раздражение принцессы Релинген.

      -- Назовите себя, дитя, -- мягко, как бывало матушка, произнесла принцесса.

      Мадемуазель де Сен-Жиль вновь обрела дар речи. Назвавшись, девушка пришла в себя. Ей нечего было скрывать, Бог свидетель. Просто и безыскусно Соланж поведала о том, как стала воспитанницей герцога, о его нескромных речах и оглушительном предложении, о путешествии в Париж, подслушанном разговоре, своем бегстве и награде за поимку.

      Едва Соланж закончила рассказ, графиня вскочила с места.

      -- Да у нее рассудок помутился, может принц и говорил что-то о своей женитьбе, так эта дуреха навоображала, будто Франсуа жениться на ней... я же говорила -- она помешанная!!!

      Если бы взгляд Луизы мог, подобно легендарной Медузе обращать в камень, Соланж тотчас превратилась бы в статую.

      -- Не верю, ни одному вашему слову не верю, -- отвращение в голосе Аньес Религен заставило Соланж вновь сжаться Конечно, ее рассказ, в отличие от повествования графини был столь неправдоподобен, а поведение принца столь кощунственно, что принцесса просто не могла в такое поверить.

      -- Ни единому, Луиза, -- меж тем продолжала принцесса Релинген, выпрямившись во весь рост, -- ну и дрянь же ты.

      -- Мадам, я правду говорю, -- осознав, что ей не удалось провести Аньес, Луиза попыталась оправдаться. -- Я заботилась о мадемуазель как о собственном ребенке.

      -- Тебе знакомы материнские чувства? -- яростно выпалила принцесса, некстати для Луизы вспомнив о долгих поисках тел воспитанника и его матери во всех окрестностях Лоша. -- Опять ложь. Ты способна думать только о себе. А уж три недели забот о помешанной девице?.. -- Аньес усмехнулась. -- Ты что меня дурой считаешь?

      -- Ваше высочество... мое почтение... -- лепетала Луиза, сообразив, что от новой порки ей все-таки не уйти, и пришла пора вновь падать на колени.

      -- Хватит! -- оборвала причитания Луизы Аньес. Если бы мадам де Коэтиви каким-либо способом проникла в мысли принцессы, она пришла бы ужас и поняла, что с падением на колени и мольбами о прощении уже опоздала. Аньес была воспитана истовой католичкой. Релинген примирил ее с реформаторством, однако мысль о том, что кто-то мог проявить святотатство, надругавшись над таинством брака, погубив при этом невинную девочку, привело ее в ярость, какую принцесса не испытывала вот уже лет десять.

      -- Богохульство и святотатство, -- холодно изложила принцесса Релинген свой приговор.

      Именно об этих словах на какой-то миг подумала Луиза три недели назад, предлагая принцу шутовской брак с монастырской воспитанницей. Однако тогда эти слова не казались такими страшными и неотвратимыми.

      -- Мадам, я не знала ничего о замыслах принца... -- взвизгнула Луиза. -- Скажите же, скажите, Сен-Жиль, я хоть раз была с вами непочтительна?! Принц обманул и меня! Я жертва, как и мадемуазель, -- захлебываясь словами, почти рыдала графиня, забыв даже о своем желании пасть на колени. -- Да, я солгала, что девица Сен-Жиль безумна, но только из неприязни к будущей дофине. Вы же знаете, Аньес, я жить не могу без Франсуа!

      Аньес еще раз взглянула на девушку у своих ног. Вряд ли та понимала, в какую историю попала. Принцесса Релинген не верила, что Франсуа мог придумать ложный брак. Нет, скорее всего он приказал бы своим головорезам -- тому же Бюсси -- отвезти девицу в какой-нибудь тихий охотничий домик, а там соблазнил бы или взял силой, после чего стал бы хвастать направо и налево очередной победой. Только и всего. Но обречь девицу на смерть, а душу ее на вечное проклятье -- до этого могла додуматься только Луиза. Аньес коснулась головы девушки, убеждаясь, что все услышанное и увиденное ею не наваждение. После шутовского брака девушку ожидали воды Сены, если комедия останется втайне, и петля, если история выйдет наружу. Луиза не заслуживала снисхождения.

      -- Тогда ты должна была радоваться бегству мадемуазель, а не назначать награду за ее поиски, -- принцесса слушала рассказ Соланж очень внимательно, так что делать выводы для нее не составляла труда.

      Луиза попыталась вновь заговорить, однако Аньес прервала ее, махнув рукой.

      -- В Испании ты бы отправилась на костер. На твое счастье мы не в Испании. Во Франции таких как ты вешают, в Релингене -- зашивают в мешок и сбрасывают в воду. Ты можешь выбирать.

      -- У вас доказательств нет, -- Луиза, впилась взглядом в принцессу. Она осознала, наконец, что мольбы бесполезны и надо защищаться.

      Аньес улыбнулась, это было уже больше похоже на Луизу де Коэтиви, однако дерзость --это не то, что могла себе позволить провинившаяся графиня.

      -- Думаешь оправдаться на церковном следствии? -- произнесла принцесса Релинген почти шепотом, но от этих тихих слов Луиза побледнела и опустила взгляд, Соланж же в ужасе прикрыла лицо руками. Только раз в Шинон приезжали следователи, чтобы забрать послушницу, но после этого почти полгода весь монастырь жил в страхе -- никогда устав не соблюдался так строго, а наказания были часты и суровы. Соланж на всю жизнь запомнила этот страх.

      Несколько мгновений две дамы стояли напротив друг друга в молчании.

      -- Только не виселица, -- произнесла, наконец, Луиза, а принцесса Релинген удовлетворенно кивнула. Графиня де Коэтиви более не занимала ее мысли. Нужно было позаботиться о Соланж.

      Соланж вцепилась в резную ножку кресла. Ее била дрожь. Принцесса вообразила, что поняла состояние воспитанницы.

      -- Вы быстро забудете этот ужас, милая. Мы скоро покинем Париж, -- Аньес вновь ласково коснулась волос девушки, -- мадам Екатерина выполнит мои условия и позаботится о Луи.