"Короли без короны" - Александрова Екатерина Александровна. Страница 29

      Принцесса поднялась с места, нахмурилась. Она едва не забыла о мальчике. Аньес подошла к стоявшей возле табурета Луизе. Мадам де Коэтиви отвернулась.

      -- Знаешь, Коэтиви, -- принцесса с сожалением тряхнула головой, -- твой сын опять спасает тебя от позора. Я не могу судить мать крестника принца. Это бросит тень на нашу семью. Впрочем, в монастырской тюрьме ты скоро будешь мечтать о виселице, -- равнодушно закончила Аньес.

      И тут Соланж опомнилась. Она рассказала правду, и суд принцессы тоже был справедлив, но мысль о том, что ее слова послужат причиной чьей-то смерти, была нестерпима. Пусть она лишится покровительницы, но молчать более не было сил. Девушка простерлась на плитах пола, моля ее высочество смягчить кару.

      Луиза покраснела, вновь побледнела. Она уже смирилась со своей участью -- в конце концов смерть лучше позорного возвращения ко двору. Но то, что одна добродетельная дура простит за нее другую, заставила ненависть вспыхнуть вновь. Графиня с такой силой впилась ногтями в ладони, что пальцы побелели. Она едва слышала согласие принцессы, ее распоряжение подготовить все необходимое для отправки графини де Коэтиви в один из религенских монастырей, благодарные речи Соланж. Мысли мадам де Коэтиви были далеко от дворца Релингенов. Графиня давала страшные клятвы, что когда-нибудь и Сен-Жиль, и Релинген горько пожалеют о сегодняшнем дне.

ГЛАВА 9

В которой рассуждается о разнице между графскими и герцогскими коронами

      Когда мадам Екатерине во всех подробностях сообщили о разыгравшейся неподалеку от ее покоев сцене, она задумалась, почему придворные вертихвостки столь глупы. Вечно влюблявшиеся не в тех, в кого надо, рожавшие не от тех, от кого надо, ссорящиеся не с теми, с кем надо, ее фрейлины просто напрашивались на трепку. Впрочем, сообщения служанок о том, что графиня де Коэтиви была увезена во дворец Релингенов, после чего ее никто более не видел, успокоила королеву-мать, и она возблагодарила Создателя за то, что молодые люди так похожи друг на друга. Принцессы или фрейлины они были одинаково вспыльчивы, опрометчивы и непостоянны. Королева-мать не без основания полагала, что, выплеснув негодование на графиню де Коэтиви, воспитанница короля Филиппа успокоится и вряд ли запросит с Генриха слишком большую плату за возвращение супруга, а значит, какая бы участь не постигла Луизу, надо радоваться и благодарить судьбу.

      Лишь одно обстоятельство беспокоило ее величество -- какое отношение к девице де Сен-Жиль из Азе-ле-Ридо имеет Франсуа. Мадам Екатерина полагала, что Луиза де Коэтиви должна была завладеть всеми помыслами принца, дабы добросовестно сообщать ей, чем дышит и чего жаждет Франсуа, и вот, поди ж ты, какая-то провинциалка посмела нарушить установленную ею идиллию и своими жалобами могла вызвать слухи, неблагоприятные для дома Валуа.

      Вызванный после приема у брата к королеве-матери, герцог Анжуйский не смутился расспросами и посмотрел на мать таким невинным и чистым взором, что хитрая Екатерина от всей души захотела поверить сыну.

      -- О, Боже мой, матушка, ну какое отношение ко мне может иметь девица де Сен-Жиль? -- с самым простодушным видом пожал плечами Франсуа. -- Она сирота и мой вассал, и в силу этого была взята мною под опеку, только и всего. Ну, возможно, я сказал ей пару добрый слов, дабы утешить в ее сиротстве, но разве это преступление? Это был мой долг, как опекуна, сеньора и христианина, и если она поняла мои слова как-то не так, то чего еще ждать от монастырской воспитанницы? Но, в любом случае, матушка, моей вины в этом нет, -- спокойно докончил герцог.

      Тон сына был преисполнен искренности, взгляд прям, руки спокойно лежали на подлокотниках кресла, и все же королева-мать чувствовала, что истина ускользает от нее. С минуту поразмыслив над объяснениями Франсуа, Екатерина предприняла другую попытку разговорить сына и все-таки добраться до правды:

      -- Но если все обстоит именно так, как вы утверждаете, сын мой, то почему девчонка сбежала от вас?

      -- Не от меня, матушка, вовсе не от меня, -- возразил герцог с той досадой, которую испытывает невинный человек, столкнувшийся с обидным недоверием. -- Она сбежала от Луизы. Вы же знаете графиню, временами она бывает капризной и совершенно непереносимой. Ей было скучно, и она взяла девицу себе в компаньонки. Не знаю, что между ними произошло, то ли Сен-Жиль что-то натворила, то ли Луиза показала себя во всей красе, -- да я и не желаю вникать в женские дрязги -- но девчонка сбежала из моего дворца. Когда я узнал об этом, то отчитал Луизу за несдержанность, но вы же понимаете, несчастие свершилось. Слава Богу, что девица нашлась! Она мой вассал и я не хотел бы, чтобы с ней приключилось какое-либо несчастье.

      -- И это все? -- Екатерина устремила на сына недоверчивый и пристальный взгляд, но ей так и не удалось пробиться через спокойную уверенность Франсуа.

      -- Откуда же мне знать, матушка? О девице Сен-Жиль вам лучше расспросить Луизу, -- ничуть не смутился герцог Анжуйский. -- Но мне показалось, будто графиня что-то хотела от девчонки... она все время уверяла, что ее надо держать поблизости, потому что она кузина Беарнца. Вы уверены, матушка, что ваша придворная дама не решила начать собственную игру?

      Итальянка шумно вздохнула. Нет-нет, Луиза никогда бы не осмелилась, ей просто не хватило бы на это ума! И все же... Мадам Екатерина покачала головой, пытаясь понять, хорошо или плохо, что графиня и девица попали в руки принцессе Релинген. По некоторым размышлениям королева-мать сочла, что это не худший вариант. Однако стоило подумать, чем угодить принцессе и какие владения добавить к уже имеющимся у Аньес.

      -- Надеюсь, сын мой, вы понимаете, что вам придется передать принцессе Релинген не только опеку над девчонкой Сен-Жиль, но и ее состояние? -- внушительно произнесла королева-мать.

      -- Конечно, матушка, а как же иначе? -- согласился Франсуа, в глубине души ликуя, что так дешево отделался. Ему удалось немыслимое -- ввести в заблуждение мать, и он надеялся при необходимости обмануть и Аньес Релинген. В конце концов, во всех своих неприятностях, нынешних и будущих, Луиза де Коэтиви была виновата сама, и значит, что бы он ни наговорил о любовнице, хуже той не будет.

      Да и что такое Луиза? -- попытался утешить себя Франсуа. Ну да, она красива, умеет себя подать и даже умна, насколько может быть умна женщина, но разве при дворе этим можно кого-то удивить? В свите матушки дурочек и дурнушек вообще не держали, к тому же Соланж де Сен-Жиль была гораздо моложе Луизы и свежей. Франсуа расстраивало лишь то, что он так и не успел сорвать этот очаровательный цветок, но принц утешал себя тем, что Сен-Жиль вряд ли смогла бы порадовать его в постели, слишком уж много девица думала о молитвах, церкви и Боге. Его высочество не сомневался, что сейчас набожная дурочка наверняка просила принцессу Релинген подобрать для нее подходящий монастырь, где она могла бы принять постриг и со временем стать настоятельницей.

      К недоумению Франсуа, день шел за днем, и неделя за неделей, а Соланж де Сен-Жиль из Азе-ле-Ридо не отправлялась в обитель. Напротив, благодаря Аньес Релинген девица все чаще появлялась при дворе, вызывая досаду и обиду принца. Ведя переговоры с их величествами, принцесса Релинген почти регулярно наносила визиты в Лувр, и Соланж де Сен-Жиль неизменно сопровождала ее высочество. Как заметили придворные, грозная принцесса обращалась со случайной воспитанницей с заботой и лаской, возможной в отношении только самых близких родственников. Удивленные и слегка встревоженные странным поведением ее высочества, особо осторожные обитатели Лувра попытались припомнить родословные дворянских семей Франции и с потрясением убедились, что Соланж де Сен-Жиль из Азе-ле-Ридо и правда была одной из ближайших родственниц принцессы, точнее, ее отсутствующего супруга.